Max Maximov
Я мыслю, значит, я существую
Какой смысл в этом убийстве?
Следователь Алёна Афанасьева стояла в легком замешательстве, глядя на изуродованное тело, лежащее на земле в метре от нее. В протоколе осмотра места происшествия она коснулась кончиком письменной ручки свободного поля для заполнения графы “описание трупа”. Но заполнять эту графу Алёна не спешила. Не знала с чего начать. Такого рода физические повреждения тридцатилетняя девушка за свою недолгую карьеру в следственном комитете еще не встречала.
Началось все с того, что в провинциальном городке Потерянное за минувшую неделю пропали четыре человека. Город был со всех сторон окружен лесом, и находился он в Козельском районе, в двухстах пятидесяти километрах от Москвы. Население Потерянного составляло чуть более одиннадцати тысяч жителей. В город этот вела всего одна асфальтированная дорога, проложенная от Козельска сквозь густой еловый лес. Десять километров лесной дороги отделяли Потерянное от остального мира.
Алёну назначили вести дело о пропаже людей. Девушка приехала из Москвы несколько часов назад и даже не успела разложить вещи в арендованной государством квартире, как ее вызвали на осмотр места преступления. Растерзанный обнаженный труп мужчины нашел в лесу житель с окраины городка, когда вышел перед сном выгулять собаку. Тело принадлежало одному из пропавших.
Ночную тьму разрезали лучи фонарей следственной группы, сформированной из местных полицейских. Группой этой руководила Алёна, правда познакомиться с ними ближе она еще не успела.
— Алёна Максимовна, — произнес полицейский, подойдя к ней, и, чуть не споткнувшись о труп, отскочил в сторону, когда девушка накричала на него:
— Под ноги смотрите!
— Ой, — робко произнес мужчина, — темно же.
— Пожалуйста, будьте осторожны, и главное, ничего тут не трогайте. Хорошо?
— Да, конечно, — ответил полицейский, — у нас это, как его… лента кончилась.
Полицейского звали Фёдор Кошкин. Было ему двадцать семь лет и носил он звание младшего лейтенанта. Алёна попросила его обмотать красно-белой сигнальной лентой область в радиусе десяти метров от тела и никого лишнего в эту зону не впускать.
— В прошлый раз всю ленту израсходовали, — невнятно бубнил круглолицый упитанный Фёдор, — я говорил, что купить надо. Они поехали в хозяйственный, но не купили. Кинологу все потратили на…
Алёна с недовольным вздохом обернулась. Фонари во тьме слепили ей глаза. Девушка, щурясь, пыталась найти капитана полиции Сергея Петровича Даля, который тоже входил в следственную группу. А третьим, и последним членом группы был криминалист Володя Пак, который сюда еще не подоспел. Кроме следственной группы тут было еще трое рядовых полицейских, обеспечивающих безопасность.
— Сергей Петрович! — Алёна подняла руку, — вы?!
Она продолжала всматриваться сквозь деревья в силуэты людей — местные жители, ведомые любопытством, всё прибывали и прибывали. Собралось их уже человек десять. Фонари бегали туда-сюда, а гул людской становился всё громче.
— Да! — ответил Капитан и неспешно направился к Алёне.
— Фёдор, — серьезным тоном произнесла девушка, — вы пока идите туда, объясните зевакам, что тут им не театр. Здесь могут находиться только члены следственной группы и полиция.
— Да это же наши, чего такого-то, — Федя пожал плечами, — они ближе не пойдут.
Девушка снова вздохнула.
— Вот же разворотило его, — подойдя к телу, произнес капитан, — да… ну дела…
— Сергей Петрович, — начала Алёна, — вы дозвонились до криминалиста?
— Что-то не берет, — ответил капитан, продолжая разглядывать труп. Покойный лежал на спине, раскинув руки в стороны. Сергей Петрович, покачивая головой, три раза цокнул, а потом принялся чесать затылок и приговаривать себе под нос:
— Да… такое дело в нашем Потерянном, это конечно… да… ноги-руки… ух… всё изуродовано… караул…
— Так до него и не дозвониться, — усмехнулся Федя, — первое мая же. Пак говорил, что на шашлыки идет.
— Это куда еще? — спросил капитан.
— Вроде на ближнее. Он и палатку у меня одолжил.
Алёна закрыла глаза. Медленно провела рукой по лицу, ощущая, как у нее начинают пульсировать вески.
— Боже, — подумала следователь, — а я ведь и не сомневалась, что тут все будет именно так…
Девушка поежилась — прохлада весенней ночи заползла ей под одежду. Алёна вставила ручку в нагрудный карман джинсовой куртки и села на корточки возле головы погибшего.
Пытаясь отгородиться от неуместной болтовни ее новых коллег, она принялась за работу.
— Глаза не просто выколоты, — проговаривала она в уме, светя фонарем под разными углами на изувеченное лицо, — а разрезаны. Склера распорота будто скальпелем (подносит фонарик практически вплотную к остаткам левого глаза), стекловидное тело на половину извлечено из глазницы, хрусталик и роговица вывернуты и лежат на щеке.
Алёна поднесла телефон ко второму глазу.
— Повреждения такие же, но разрез склеры сделан под другим углом. Стекловидное тело почти все осталось в глазнице.
Девушка осветила вскрытую черепную коробку.
— Череп расколот, похоже, тяжелым предметом. Видны следы ударов. Лобная и теменная кости выломаны и вынуты. Головной мозг лежит на грунте. Разорван на две части небрежно, но от спинного мозга, кажется, не отделен.
Она перевела взгляд снова на лицо.
— Носовой хрящ срезан. Щеки разрезаны почти до мочек ушей. Язык практически вырван, кажется, за него тянули. Нижняя челюсть отделена от черепа, держится на клочках кожи. Зубы на месте.
Алёна встала. Засунув телефон в нагрудный карман так, чтоб торчала лишь часть с включенным фонарем, девушка принялась записывать в протокол увиденные повреждения.
— Когда упаковывать его? — спросил у Алёны капитан.
— Когда я закончу осмотр, — ответила следователь, не отвлекаясь от текста.
— А когда вы закончите осмотр?
— Когда все осмотрю.
Продолжая писать, периферическим зрением Алёна заметила, что Сергей Петрович слегка дернулся в сторону, будто хотел уйти, но резко передумал. Потом он в нерешительности заерзал, поправляя фуражку и кашлянул в кулак. Почесал нос…
— Давайте сделаем осмотр по фото, — проговорила про себя Алёна, предполагая, что именно это собирается предложить капитан.
— Может…это… ну… — начал Сергей Петрович, — сфотографируем все как следует и протокол уже… ну… потом заполните?
Алёна молчала.
— Хочу закончить пораньше, — проговорила в мыслях она.
— Хотелось бы тут не торчать долго. Пораньше бы уйти, — сказал капитан, — еще же к патологоанатому его везти.
— А он у вас не на шашлыках? — спросила девушка, закончив делать очередную запись и посмотрела в глаза Сергею Петровичу.
— С чего это ему быть на шашлыках? — с важным видом недовольно произнес капитан полиции, — у нас тут, знаете ли, не детский сад. Все работают. Да, бывает… бывают… эти, как их… форсмажоры! Так это везде может произойти. Да и вообще, я тут вспомнил, что Пак заболел. Он мне говорил, что ему нужен больничный.
Следователь обошла труп и села на корточки возле живота. Ручку она вновь убрала в нагрудный карман, а вместо нее взяла телефон и осветила разрез, идущий от стыка ключиц на грудной клетке вверх по горлу к подбородку, свисающему на коже на левую сторону от шеи. Алёна перевела фонарь на вскрытый живот.
Стенка живота была отделена от тела. Верхняя граница среза шла вдоль реберных дуг. По бокам разрез был ограничен задними подмышечными линиями от рёберных дуг до гребней подвздошных костей. Нижняя граница среза была образована передними отрезками подвздошных гребней и линиями, проведёнными на уровне паховых складок. Вырезанная брюшная стенка лежала возле трупа, свернутая в трубку у правой руки.
— Я тут надолго, — сказала девушка и продолжила записывать повреждения в протокол.
— Надолго, так надолго, — бодро сказал капитан, — я что, против что ли? Работа превыше всего!
