Стивен Кинг - Долорес Клейборн

Что ты сказал, Энди Биссет? Понимаю ли я свои права так, как ты их мне объяснил? Господи! Что делает некоторых мужчин такими тупыми?

Нет, не перебивай, а просто выслушай меня. Мне кажется, тебе придется слушать меня всю ночь, так что успеешь привыкнуть к моим возражениям. Конечно, я поняла все, прочитанное тобой! Неужели я выгляжу так, будто растеряла все свои мозги со времени нашей последней встречи в супермаркете? Это было в понедельник днем, если ты не забыл. Я еще сказала, что ты получишь чертей от жены за покупку вчерашнего хлеба: сохранишь копейку — потеряешь миллион, как говорит народная мудрость, — клянусь, я была права, разве не так?

Я отлично понимаю свои права, Энди: моя мама учила меня никогда не позволять себя дурачить. Но и обязанности свои я знаю, помогай мне Бог.

Все, что я скажу, может быть использовано в суде против меня, так, кажется, ты сказал? Сотри эту дурацкую ухмылку с лица, Фрэнк Пролкс. Конечно, теперь ты вон какой отчаянный полицейский, но я-то помню времена, когда ты бегал в обмоченных штанишках с такой же глупой улыбкой на мордашке. Не так уж и давно это было. Дам тебе маленький совет — когда имеешь дело с такой старой перечницей, как я, лучше прибереги усмешку для другого случая. Я же тебя насквозь вижу.

Ладно, пошутили и будет; хорошего понемножку. Я собираюсь рассказать вам такое, чего хватило бы на всех грешников в аду и что может быть использовано против меня в суде, если кто-нибудь захочет засадить меня за решетку за старые дела. Самое смешное, что живущие на нашем острове осведомлены почти обо всем, так что я всего лишь ворошу старое дерьмо, как говорил старина Нили Робишо, когда бывал в подпитии. А пьян он был постоянно, это может подтвердить любой, кто его знал.

Но все же мне нужно рассказать об одном дельце, поэтому я и пришла сюда сама. Я не убивала эту суку Веру Донован — неважно, что вы думаете по этому поводу сейчас, но я собираюсь убедить вас в этом. Я не сталкивала ее с этой проклятой лестницы. Я не буду возражать, если ты, Энди, посадишь меня за старые грехи, но мои руки не запачканы кровью этой старой мегеры. Думаю, ты поверишь мне, когда я закончу свой рассказ, Энди. Ты всегда был хорошим мальчиком и превратился в порядочного и славного мужчину. Но не слишком-то задирай нос; ты вырос таким же, как большинство мужчин, у которых всегда под рукой найдется женщина постирать им белье, вытереть нос и развернуть на 180 градусов, если вдруг они ступят на дурную дорожку.

Да, перед тем как начать, я хотела бы задать вопрос: я знаю тебя, Энди, и, конечно же, Фрэнка, но кто эта женщина с магнитофоном?

О Господи, Энди, я знаю, что это стенографистка! Разве я не говорила тебе, что мама научила меня уму-разуму? В ноябре мне стукнет шестьдесят шесть лет, но я еще не выжила из ума. Я знаю, что женщина с магнитофоном и блокнотом — стенографистка. На своем веку я столько перевидала судебных заседаний.

Как тебя зовут, милая?

Ага… и откуда же ты?

Да брось ты, Энди! Какие там у тебя еще дела нынешним вечером? Может, ты собрался подловить парочку бродяг, намывающих золото без лицензии? Твое сердце просто разорвется от такой удачи. Ха! Вот, так-то лучше.

Тебя зовут Нэнси Бэннистер, ты из Кеннебанка, а я — Долорес Клейборн и живу здесь, на острове Литл-Толл. Мы уже выяснили, что нам придется поработать на совесть, рока вы не убедитесь, что я не вру. Так что, если я буду говорить слишком быстро или слишком медленно, скажите мне, не стесняйтесь. Я хочу, чтобы вы поняли каждое слово. Начну с того, что двадцать девять лет назад, когда шеф полиции Биссет еще ходил под стол пешком, я убила своего мужа Джо Сент-Джорджа.

Мне противно вспоминать об этом, Энди. Не знаю, отчего ты так удивляешься. Ты ведь знаешь, что я убила Джо. Да и все на Литл-Толле знают. Просто ни у кого нет доказательств. Я ни за что бы не призналась перед Франком Пролксом и Нэнси Бэннистер из Кеннебанка, если бы не эта, самая ужасная выходка со стороны старой мегеры Веры Донован. В ее репертуаре их было не так уж и много, если это может хоть как-то утешить вас.

Нэнси, дорогая, подвинь этот магнитофон поближе ко мне — если уж что-то должно быть сделано, то делать это нужно хорошо. И зачем это японцы выдумали такие маленькие глупые штучки? Да, конечно… но мы-то обе знаем, что эта запись может засадить меня в женскую исправительную колонию до конца моих дней. Однако у меня нет выбора. Клянусь всеми святыми, я всегда знала, что Вера Донован погубит меня — я поняла это, как только увидела ее. Посмотри, что вытворила эта проклятая старая вешалка — что она сделала со мной. Теперь-то уж она крепко вцепилась зубами в мои кишки. Вот так и поступают с тобой богачи: если они не могут забить тебя, то тогда уж точно зацелуют до смерти.

Что?

О Господи! Я перейду к главному, Энди, если ты оставишь меня в покое! Я как раз решаю, с чего мне начать — с конца или с начала. А как насчет того, чтобы немного выпить?

Ха, плевать я хотела на твой кофе! Можешь залить себе в глотку хоть целый кофейник, а мне лучше дай стакан воды, если ты такой уж жадный, что зажал глоточек виски из бутылки, стоящей у тебя в шкафчике. Я не…

Ты имеешь в виду, откуда мне это известно? Те, кто не знают тебя так хорошо, как я, могут подумать, что ты только вчера появился на свет, Энди Биссет. Ты что же, думаешь, жители острова судачат только о том, как я убила собственного мужа? Черт побери, это старые новости. А этот напиток и сейчас находится в тебе.

Спасибо, Фрэнк. Ты тоже всегда был хорошим мальчиком, только вот на тебя было жалко смотреть, когда мать давала тебе оплеуху в церкви за поганую привычку ковырять в носу. Иногда ты так далеко засовывал палец в нос, что просто удивительно, как это ты не расковырял все свои мозги. Чего это ты краснеешь? Еще не родился такой ребенок, который бы не раздобыл немного зеленого золота из недр своей сопелки. В конце концов, ты был достаточно воспитан, чтобы не запускать руку в штаны, по крайней мере в церкви, а ведь полно таких пацанов, которые никогда…

Да, Энди, хорошо — я уже перехожу к главному.

И вот что, давайте договоримся. Я буду рассказывать не с начала и не с конца, а с середины, постепенно двигаясь в обе стороны. А если тебе это не понравится, Энди Биссет, то ты можешь записать все это на листках с пометкой «совершенно секретно» и отослать своему капеллану.

У нас с Джо было трое детей, и, когда он умер летом 1963-го, Селене было пятнадцать, Джо-младшему — тринадцать, а Малышу Питу — всего-навсего девять. Джо не оставил мне и ломаного гроша…