Андрей Буровский - Сибирская жуть-6. Дьявольское кольцо

Всем белогвардейцам, всем, кто поддерживает Белое движение на всем земном шаре, людям, с которыми я готов дружить и крепко пожать руку с пожеланиями интересного, доходного труда, увлекательных приключений, хороших жен, здоровых детей и конца, который я подарил своему любимому герою, Василию Игнатьевичу Курбатову (буду рад, если моя книга окажется одним из приключений духа); всем этим людям, независимо от цвета их кожи и сочетаний звуков, которыми они выражают свои мысли,

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Все герои романа являются злонамеренной и пошлой выдумкой автора, всякое их сходство с реальными людьми чисто случайно. Обнаружить сходство персонажей романа и реальных людей может только самый извращенный и злонамеренный ум, и все это заранее неправда. Точно так же все упоминаемые географические названия: Петербург, Красноярск, Абакан, Россия, Испания — выдуманы автором, а на самом деле находятся совсем не там, где он их помещает.

Единственная причина, по которой автор клевещет на «святых» коммунистов, пытавшихся воплотить мечту всего человечества, — это злобность характера и патологическое невежество.

Не стоит рассматривать книгу, как проклятие красным. Они и так прокляты тем, кто неизмеримо могущественнее меня и чье проклятие несравненно важнее всей болтовни всех людей Земля и так горит под их ногами. Моя книга — всего только плевок в морды красных, не больше.

Автор, конечно же, грязно клевещет на избранный Богом народ. Делает он это потому, что завидует способностям и талантам гениальных от рождения иудеев. Образы же дорогих сердцу автора Соломона Рабиновича, Симра Авраамовича и Саши Шепетовского введены им исключительно для того, чтобы запутать читателя и спрятать концы в воду.

Сам факт чтения романа приравнивается к идеологической диверсии, мыслепреступлению, проявлению самого дурного вкуса и вообще к попытке думать.

Андрей БУРОВСКИЙ

Лампа отбрасывала круг света на исписанные листы бумаги, раскрытые книги на трех языках, недопитый стакан чаю, карандаши и ручки в деревянном пенале. За кругом сгущалась темнота, застывала клочьями в углах, поверх шкафов и под диваном; в раскрытых окнах тьма стояла такая, что, казалось, она материальна, эта угольно-черная, вязкая темнота, и, если не закрыть окна, может влиться в комнату густым, словно лава, потоком. Бабочки, жуки разных размеров, какие-то полупрозрачные твари, каким и названия не подыщешь, возникали из угольной тьмы, танцевали вокруг настольной лампы, с треском сгорали на стекле. Старик ко многому привык, прожив на юге большую часть жизни, и по-прежнему удивлялся, пожалуй, только этой темноте да изобилию насекомых.

Старик остановился, бросил ручку. Надо посидеть, подумать еще раз: откуда же взялась удивительная тайна, изменившая всю жизнь его семьи?! Старику было жаль, что если тайну и раскроют — то, скорее всего, без него: ведь скоро все закончится само собой. Нахлынул душный страх плоти, не желающей распадаться, боящейся исчезнуть навсегда. Нахлынул и тут же исчез, подавленный привычно и умело. А все-таки, откуда оно взялось, это удивительное кольцо?!

Старик опять приник к листу бумаги, заскрипел пером. Рождался рассказ о том, как три тысячи лет назад на свете жил некто Соломон… Царь? Еще не царь… Племенной вождь? Нет, уже не совсем вождь… Так, никому не известный царек крохотного дикого народца.

В представлении своего народца царь Соломон был необычайно, прямо-таки сказочно богат и могуществен.

Во дворце царя Соломона шумерский жрец постеснялся бы устроить коровник. Но… мало кто из жителей его страны видал шумерские коровники. В летописях Израиля хранилась память о лестнице, ведущей на небо, о процессии грядущих все выше ангелов… В этом описании любой пастух или водонос Шумера легко узнал бы процессию жрецов, несколько раз в год восходящую на зиккурат. Но кто видел зиккурат в стране, жившей разведением огородов и тощих, прожорливых коз? Видевшие были потрясены так, что сочинили сказку про процессию ангелов. Большинство, конечно же, ничего подобного не видело. И подданные удивлялись дворцу своего великого, могущественного, сказочно богатого царя.

Во владениях царя Соломона жило несколько мириадов[1] людей. Это было в пять раз меньше, чем в каждом из 42 сепов[2] Египта. Но в маленькой дикой стране, где правил царь, это казалось очень много. По приказу великого царя собирались и приходили со своим оружием до трех сотен воинов, а несколько из них постоянно жили во дворце, и подданные царя должны были их кормить.

Один самый маленький отряд ассирийских царей мог бы пройти сквозь царство Соломона, и не заметив его армии. Между прочим, несколько раз именно так и случалось. Самый низший и самый тупой хеттский военачальник пришел бы в ужас от подготовки его воинов и пустил бы их разве что погонять ослов. Да и то не боевых ослов и не перевозящих запасные стрелы и щиты, а нагруженных огурцами, зерном и сушеным навозом для разжигания походных костров. Но сородичи царя Соломона привыкли, что их бьют все, кому только не лень, — ассирийцы, хетты, египтяне, даже вавилоняне (а вавилонян самих постоянно все только и делали, что били). Могущество царя приводило их в восхищение.

Иудеи были в восхищении… Рассказы иудеев о самих себе и других народах особенно умиляли Василия Игнатьевича. Так умиляли, что он даже захохотал, прикидывая: читали ли когда-нибудь египтяне про занимательные приключения иудеев в Египте? Если все-таки читали, их веселью не было предела, — полагал ученый старик, и дальше скрипело перо.

Не стоит удивляться и тому, что никто на Востоке ничего не слыхал о существовании царя Соломона. Ни о его могуществе, ни о его потрясающей мудрости. Нет ни одного исторического источника, в котором упоминался бы этот потрясающий царь.

Из чего может следовать два весьма различных вывода. Только два… но зато очень разных.

То ли все-таки никогда не было никакого царя Соломона. Придумали его в позднейшие времена, вместе с его космической мудростью… Придумали как раз тогда, когда народец Соломона вернулся из очередного плена (кажется, на этот раз в Вавилоне) и нужно было придать блеск новой царской династии. Выдумать подходящий вариант блестящей и древней истории.