Кто из вас без греха, первым брось на нее камень.
«Евангелие от Иоанна», 8;7
Нам всем нужны козлы отпущения, кто-то, на кого можно свалить вину за то, что на самом деле ощущаем мы. За все, что угодно, до тех пор пока нам не пришлось смотреть в глаза правде.
Неизв.
«Victims» 1987
Эта книга посвящается: Стиву Харрису, Брусу Дикинсону, Дейву Марри, Адриану Смиту и Нико Макбрейну — просто самым лучшим.
С благодарностью и восхищением где-нибудь на сцене...
Писалась эта книга тяжко, но несколько человек, в той или иной степени, облегчили мою задачу. Всем, кто предложил свой совет, опыт, дружбу, поддержку, любовь, всем, кто меня вдохновлял, я выражаю искреннюю признательность.
Г-ну Биллу Уодделу, хранителю «Черного музея» Нового Скотленд-Ярда, просветившему меня по ряду исследуемых вопросов. Моему агенту Шилаху Томасу, редактору Биллу Масси (спасибо за чайные пакетики). Бобу Таннеру, Рэю Мьюди и «Дикому обряду». Всем остальным из группы В.Х. Аллена.
Спасибо также — за разное — Биллу Янгу с «Чилтерн-радио» («Аттиле эфира», завсегдатаю пивных палаток), Мику Уоллу (что бы ты ни говорил, я все равно обязан тебе, и, между прочим, этот раунд — твой). Малькольму Доуму — «Чудотворцу» (так кто победит в лиге? Теперь твоя очередь платить за обед). Крушеру Джулу — «Пажу Джимми». Стиву Мактаггарту, Джефу Бартону, Каролине и всем из «Керранга», спасибо от вашего водохлеба...
Спасибо Чипу (в пивных барах Фулхэма сплачиваются мощные группы). «Помойке» (сегодня — посмешище, завтра — весь мир у ног).
Особая благодарность Роду Смолвуду и членам группы Смолвуда — Тэйлора, превратившим три дня «в пути» в столь значимые для меня. Всей дорожной команде тоже — спасибо.
Благодарю ливерпульский футбольный клуб за, может быть, лучшие дни в моей жизни. Спасибо Квинзричу, Жоанне Ингрэм (обещаю больше не платить ни за какие билеты, честно) и Рэю Пококу (великому «Арфисту»).
И наконец, как всегда, моим маме и папе — за все. И Белинде, которая перестрадала все это вместе со мной. Просто быть рядом — этого уже достаточно...
Шон Хатсон
Чтобы совершилось убийство, нужны двое. Есть люди, обреченные стать жертвой; одни рождаются для того, чтобы им перерезали горло, другие — головорезы — чтобы быть повешенными. Это написано у них на лице.
Олдос Хаксли
От одинокой фигуры у доски зрителей отделяло легкое облачко сигаретного дыма, висящее между ними, как грязная занавеска.
Закончив писать, человек повернулся и потер руки, стараясь очистить от мела. Затем, указывая на доску, обратился к аудитории:
— Не знаю, говорят ли вам что-нибудь эти фамилии?
По внезапно воцарившейся тишине он понял, что фамилии собравшимся неизвестны. Тогда Эдвард Мэлоун своим коротким указательным пальцем ткнул в первую фамилию.
— Франц Верфель. Немец, о чем вы, должно быть, догадываетесь. В 1920 году написал роман под названием «Виноват не убийца, а жертва». А вот этот человек, — палец Мэлоуна уперся во вторую фамилию, — психолог. Он-то нас сейчас и интересует. Доктор Ганс фон Гентиг. В 1949 году у него вышла книга «Преступник и жертва», со временем ставшая хрестоматией. Автор утверждает, что судебная практика знает много примеров, когда в том, что произошло убийство, повинны в равной мере и убийца и жертва, спровоцировавшая преступление. Особенно это касается убийств на бытовой почве, в которых зачастую замешана женщина, а также изнасилований. Вызывающее поведение нередко становится причиной убийства.
Он обвел взглядом свою аудиторию и продолжал:
— Вам, полицейским, этого можно было бы и не говорить. Подчас человек ведет себя так, словно побуждает другого к насилию. Например, крикливо одетая женщина, охотница до, скажем так, сомнительных заведений, склонная к тому же менять партнеров, как перчатки, может быть классифицирована как потенциальная жертва. То же самое относится и к мужчине, правда, в несколько меньшей степени. Это что-то вроде русской рулетки. Если женщина на протяжении короткого времени ложится в постель с десятью разными мужчинами, то совершенно очевидно, что хотя бы у одного из десяти это может вызвать либо беспокойство, либо ярость. Подобная же посылка встречается в некоторых делах об убийстве детей. Применив гипотезу Гентига, легко прийти к выводу, что иногда ребенок своим поведением распаляет во взрослом жестокость. Многие дети любят играть со старшими, когда же игра становится неуправляемой, ребенок теряет контроль над собой, завязывается драка и... — Мэлоун помолчал минуту, затем добавил: — Я понимаю, что это всего лишь теория, дело о болотных убийствах к ней не подверстаешь, но исключение, как известно, подтверждает правило.
Провоцирующее поведение было основным предметом исследований Гентига, но одно явление ученому не удалось изучить до конца. Речь идет о людях, которым словно на роду написано стать жертвой убийства. Такая судьба может быть уготована любому. Даже кому-то из нас, находящихся сейчас в этом зале. Те, кому суждено быть убитыми, подают своего рода психологические сигналы, по которым убийца безошибочно их находит, как собака берет след по запаху. Никто не знает, что собой представляют эти сигналы. Никто не в состоянии их идентифицировать. Гентиг, а впоследствии и Юнг[1] назвали науку о поведении жертв преступных посягательств виктимологией[2].
Неким знаком может послужить неподходящее место в неподходящее время, особенно в тех случаях, когда убийство совершается совсем незнакомыми лицами, как это произошло с жертвой Леопольза и Леба, но факт остается фактом: мы все получаем определенные, не зависящие от нашей воли сигналы, вибранты, если хотите. Как представляется, убийцу притягивает некий подсознательный субстрат. Насколько нам известно, никакого внешнего раздражителя не существует. Глаза и мозг убийцы интуитивно регистрируют нечто такое, о чем он сам и не подозревает. В поле зрения преступника попадает своеобразная психологическая приманка. Исследования, проведенные в отношении грабителей, показали, что они выбирают свои жертвы по походке. Грабитель непременно пройдет мимо человека с уверенной, решительной поступью, но мгновенно почует верную добычу в человеке неказистом или робком. То же самое, видимо, происходит и с убийцами: они как бы считывают нужную информацию на языке тела. Проблема заключается в том, что нам еще только предстоит открыть, — чем же именно жертвы так привлекают к себе убийц.
