Кассандра Клэр, Морин Джонсон, Сара Рис Брэннан
Хроники Бейна. Книга первая (сборник)
Cassandra Clare, Maureen Johnson, Sarah Rees Brennan
The Bane Chronicles. Book one
What Really Happened in Peru
The Runaway Queen
Vampires, Scones, and Edmund Herondale
Text copyright © 2013 by Cassandra Clare, LLC
© Перевод. Зайцев А. Н., 2015
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2015
Хроники Бейна № 1
Что на самом деле случилось в Перу
Кассандра Клэр и Сара Рис Брэннан
Магнус Бейн ужасно расстроился, когда Верховный совет колдунов запретил ему въезд в Перу. Не только потому, что плакаты с его фотографией, ходившие из рук в руки в перуанском Нижнем мире, совсем ему не льстили, но и потому, что он очень любил эту страну. С ней было связано множество приятных воспоминаний, ведь именно там ему довелось пережить самые невероятные приключения.
Началось все в 1791 году, когда он предложил Рагнору Феллу прогуляться по Лиме и осмотреть достопримечательности.
1791 год
Магнус проснулся в придорожной гостинице в окрестностях Лимы, надел расшитый камзол, бриджи, начищенные до блеска сапоги с пряжками и спустился вниз, надеясь позавтракать. Но хозяйка гостиницы, полная длинноволосая женщина в черной мантилье, и не думала накрывать на стол. Вместо этого она взволнованно говорила с одной из служанок. Они обсуждали нового постояльца.
– По-моему, это морское чудище. Или водяной. Они ведь могут жить на суше? – шептала хозяйка.
– Доброе утро, дамы, – окликнул их Магнус. – Вижу, мой гость прибыл.
Женщины дважды моргнули. В первый раз – из-за его яркого наряда, во второй – из-за того, что он сказал, решил Магнус. Он весело помахал им рукой, вышел в широкие деревянные двери и проследовал через двор в общую комнату, где в дальнем углу притаился с кружкой чичи де молле[1] его друг, колдун Рагнор Фелл.
– Я закажу то же самое, – сказал Магнус служанке. – Только подождите. Мне три таких кружки.
– Скажи ей, чтобы и мне принесла. Эту я получил только потому, что мне было не лень долго объясняться на пальцах.
Магнус выполнил просьбу и снова посмотрел на Рагнора. Старый друг совсем не изменился. Он, как всегда, был угрюм и отвратительно одет, а кожа его была все того же насыщенно-зеленого цвета. Магнус часто радовался тому, что его собственное колдовское клеймо не так заметно. Иногда золотисто-зеленые кошачьи глаза с узкими зрачками доставляли ему неудобство, но при помощи легких чар он мог скрыть эту свою особенность. Даже если ему это не всегда удавалось, на свете все равно еще оставались женщины – как, впрочем, и мужчины, – не считавшие ее недостатком.
– Ты без чар? – поинтересовался Магнус.
– Сам же сказал, что хочешь попутешествовать и устроить безудержный кутеж.
Магнус загорелся.
– Да, я так и сказал! – Тут он замолчал. – Прости. Не уловил связи.
– Я заметил, что в своем естественном обличье пользуюсь большим успехом у женщин. Им нравится все необычное. При дворе Людовика XIV была одна дама, которая утверждала, что никто на свете не сравнится с ее «дорогим кочанчиком». Говорят, во Франции это выражение теперь популярно. И это целиком моя заслуга.
Рагнор говорил так же мрачно, как обычно. Когда принесли шесть кружек чичи, Магнус все их забрал себе:
– А моему другу принесите еще, пожалуйста.
– Другая дама называла меня «милейшим стручочком».
Магнус посмотрел на солнце, сияющее на улице, на кружки, стоящие перед ним, и почувствовал, что настроение улучшается.
– Что ж, поздравляю! Добро пожаловать в Лиму, милейший стручочек.
* * *
После завтрака, за которым Рагнор опустошил пять кружек чичи, а Магнус – семнадцать, Магнус показал другу Лиму, проведя его от позолоченного дворца архиепископа с витым и резным фасадом до площади, окруженной яркими зданиями с балконами. Когда-то давно испанцы казнили на этой площади преступников.
– Я решил, что наше путешествие неплохо начать со столицы. И потом, я здесь уже бывал, – сказал Магнус. – Лет пятьдесят назад. Было здорово, если не считать землетрясения, которое едва не разрушило город.
– Твоих рук дело?
– Рагнор, – упрекнул друга Магнус, – неужели ты считаешь, что во всех на свете катастрофах виноват я?
– Ты не ответил на вопрос, – вздохнул Рагнор. – Надеюсь, на этот раз все будет не как обычно и на тебя можно положиться. Я ведь не знаю здешнего языка, – предупредил он.
– Так ты не говоришь по-испански? Не понимаешь кечуа? Не знаешь аймары?
Магнус прекрасно понимал, что он повсюду будет чужаком, и постарался овладеть всеми языками на свете, чтобы беспрепятственно путешествовать по миру. Испанский он выучил первым после родного языка, на котором говорил очень редко. Он напоминал ему о матери и отчиме, о любви и отчаянии его детства. И тяготил, словно, разговаривая на нем, приходилось брать на себя особую ответственность за все сказанное и быть предельно серьезным. Другие языки – пургатский, геенский, тартарский – он выучил для того, чтобы понимать демонов, и говорил на них довольно часто. Они напоминали ему об отце, и это было еще хуже.
Магнусу не нужна была ответственность и серьезность, и неприятных воспоминаний он тоже не любил. Ему больше нравилось веселиться и веселить.
– На этих языках я не говорю, но раз понимаю тебя, стало быть, понимаю дурацкий, – сказал Рагнор.
– Напрасно ты меня обижаешь. Разумеется, ты можешь полностью на меня положиться, – ответил ему Магнус.
– Смотри не бросай меня одного. Поклянись, Бейн.
Магнус поднял брови:
– Даю честное слово.
– Если что, я везде тебя найду. И тебя, и твои нелепые наряды. Приведу в твою спальню ламу и заставлю обоссать все твои пожитки.
– Не злись. И не волнуйся. Всем нужным словам я научу тебя прямо сейчас. Вот, например, fiesta…
– И что же это значит? – нахмурился Рагнор.
Магнус снова поднял брови:
– «Вечеринка». И еще одно важное слово – juerga.
– А это что такое?
Магнус молчал.
– Магнус, – сурово спросил Рагнор, – это слово тоже означает «вечеринка»?
Магнус не смог удержаться и ухмыльнулся.
– Я бы извинился, – сказал он, – вот только совершенно не чувствую себя виноватым.
– Постарайся вести себя разумно, – вздохнул Рагнор.
– Мы же в отпуске! – сказал Магнус.
– Ты всегда в отпуске. Вот уж тридцать лет, – заметил Рагнор.
Он был прав. Магнус так нигде и не осел с тех пор, как умерла его любимая, – не первая его женщина, но первая спутница жизни, которая жила рядом с ним и умерла у него на руках.
