Евгений Константинов
Предел безнаказанности
– Долго еще идти?
– Запарился?
– Не запарился. Мне такая прогулочка – в удовольствие. Просто опасаюсь, что улов обратно не дотащим, – Виктор, улыбнувшись, обернулся к Славе. – Говоришь, наловим окуня?
– Наловим.
Друзья уже больше часа шли через лес по затвердевшей после первых морозов тропинке. Один из них нес пешню, другой – коловорот, у каждого на плече висел рыболовный ящик.
– И щука в том озере водится? – снова обернулся Виктор.
– Щука в озере есть, могу зуб дать, – уверенно сказал Слава. – Вот будет ли она брать на жерлицы, не знаю. Я же тебе рассказывал, что ни разу там не ловил. Раньше местные жители чужих рыбаков к озеру вообще не подпускали.
– Почему?
– Прогоняли, и все. Тому, кто пытался права качать, морду били, со всеми вытекающими. Деревенские, сам знаешь, народ ушлый.
– А теперь что же? – Виктор непроизвольно замедлил шаг.
– Иди-иди, – подтолкнул его Слава. – Теперь в деревне Раево почти никого не осталось. Кто помер, кого посадили, кто переехал. Так что мы там себя королями будем чувствовать. Тем более, и я, можно сказать, почти свой. Родная бабуля в Раево всю жизнь прожила. И дядька мой там обитает – работает электриком на ферме в соседнем Богачево.
– Сразу так бы и сказал, – успокоился Виктор. – А то пугаешь, мол, морду могут набить, мол, со всеми вытекающими…
– В любом случае, пойманную рыбу тут же убираем в ящики, чтобы не светиться. Вон, кстати, и деревня.
Выйдя из леса, рыбаки остановились на краю заснеженного поля, за которым виднелось десятка два стареньких бревенчатых домика. Переведя дух, друзья поспешили к конечной цели путешествия – небольшому проточному озерцу, расположенному в самом центре деревни. Постоянный уровень воды в нем поддерживался благодаря сооруженной со знанием дела плотине.
Прежде чем ступить на лед, Слава с деревянного мостка, пробил пешней лунку и, убедившись в достаточной его толщине, смело заскользил по темной поверхности. Чтобы лучше сориентироваться, где начать ловлю, рыбак принялся за поиск старых лунок, но вскоре понял, что гладь льда до сих пор никем не тронута.
– Ты хоть можешь сказать, где здесь глубоко, а где мелко? – спросил Виктор, расчехляя коловорот.
– Везде пробовать надо. По всему озеру лунок наделаем и будем рыбу искать.
В течение получаса пешней и коловоротом они долбили и сверлили лунки, пока вконец не упрели.
– Хорош, – наконец объявил Слава, тяжело дыша. – Здесь, в верховье, и начнем.
Они достали удочки, насадили на крючки мормышек мотыля и опустили приманки в лунки. И только теперь обратили внимание на спокойную, умиротворенную тишину вокруг.
Собственно и шуметь-то было некому. Морозец не очень-то располагал к щебетанию лесных пичуг. До ближайшей асфальтовой дороги – километров пять. Железнодорожная станция – еще дальше. Во всей деревушке дымилось всего две-три печные трубы, и хозяева этих домов ничем больше не выдавали своего существования.
– Славик, – прошептал Виктор, – мы, наверное, пока лунки ковыряли, последнюю рыбу расшугали.
– Значит, надо подождать, пока все успокоится, – так же шепотом ответил Слава.
– Подождем, – вздохнул Виктор. – А вообще-то здесь благодать. Лес рядом, воздух – свежайший, тишина, безлюдье, если еще и рыба клевать будет, то лучшего и желать нельзя. Не понимаю, почему ты с семьей сюда на лето не приезжаешь?
– Жена больше на юг стремится, на море.
– Делать вам нечего. Какой юг может сравниться с такой замечательной подмосковной деревенькой!
– Я это каждый год пытаюсь жене доказать. Но – бесполезняк.
– Бабы есть бабы. Ничего они не понимают в отдыхе.
– Точно. – Слава выбрал леску, проверил мотыля и перешел к другой лунке. Кивок удочки сразу дрогнул. – Оп! – подсек он, но лишь на мгновение почувствовал тяжесть. Рыба сошла.
– У меня поклевочка была, – сообщил он другу, насаживая свежего мотыля.
– Шутите! – оживился Виктор и незамедлительно переместился на соседнюю лунку.
– Еще поклевка, – Слава снова подсек, на этот раз удачно. И вот уже на льду запрыгал золотисто-зеленый стограммовый окунек.
– Красавец-то, какой! Завидую, – восхитился Виктор.
– Оп! – Слава поймал еще одного окуня. И еще одного. Все стандартные – размер в размер.
Наконец и Виктор дождался поклевки. Он подсек окунька покрупнее, выводил его аккуратно, держа тонкую леску кончиками пальцев, пружинисто реагируя на каждый рывок рыбы.
– Такая ловля мне нравится, – сказал он, вытаскивая из лунки приличного «горбача».
– Эть, щучье племя, – неожиданно услышали рыбаки. – Кто это на наше Богом забытое озеро пожаловал?
Они обернулись и увидели небольшого роста мужичка в валенках без галош, ватных штанах, телогрейке и вязаной шапке, из-под которой выбился седой чуб. Вид у мужика был насупленный, если не сказать – сердитый.
– Дядя Гриня, ты ли это? – с трудом узнал Слава своего дядю и встал, чтобы пожать ему руку или даже обняться.
– Здорово, Славик, – суховато ответил тот на рукопожатие, после чего ни о каких обниманиях и речи быть не могло. Затем молча кивнул Виктору.
Слава припомнил, что в последний раз они виделись в позапрошлую зиму на похоронах тети Любы – жены Грини. За два года тот прямо-таки состарился. Усох, помрачнел, особенно поразила Славу преждевременная седина дяди.
– Я смотрю, ты в настоящего деда превратился в своей глуши. Как здоровьеце-то?
– Что мне на здоровье жаловаться? Другие пусть жалуются, – невесело как-то сказал Гриня, ущипнув себя за кончик носа. – А вы, говоришь, рыбку надумали половить?
– Ага. Я же не забыл, как ты хвалился, что таскал здесь щук с окунями, вот и решил навестить родные места. И друга с собой притащил.
– Какие щуки! – замахал руками Гриня. – Окстись! Перевелись они здесь давно.
– Как же они перевелись? Замор что ли был? – Недоверчиво спросил Слава. – Темнишь ты что-то.
– Ушли все. Плотину по весне прорвало, и все щучье племя в речку ушло, – затараторил Гриня. – Окушок остался. Так вы окушка и ловите. А еще лучше на Богачевское озеро ступайте, там рыбы много.
– Дядя Гриня, куда ж ты нас посылаешь? – укоризненно покачал головой Слава. – Сам всегда говорил, что в Богачево одна мелочь водится, что несерьезная там рыбалка.
– Да я…
– Никуда мы отсюда не пойдем, – перебил Слава, усаживаясь на ящик и опуская мормышку в лунку. – Если такой окунь брать будет, – показал он на пойманную рыбу, – нас это вполне устроит.
