Джордж Хичкок - Приглашение на охоту

Первым побуждением после получения было бросить его в огонь. Они не вращались в том круге, и он чувствовал, что для них слишком самонадеянно на основании нескольких слов, которыми обменялись в торговом центре, и редких случайных встреч на перекрестках включить его в их планы. Конечно, видел он их часто — гуляющих за высокими железными пиками оград, окружавших их владения, видел их женщин в чайных платьях пастельных тонов, подающих мартини под полосатыми зонтиками лужаек, и мужчин, учтивых и бронзово-загорелых в обеденных пиджаках или морских костюмах для яхты — но он всегда был аутсайдером, почти как Подсматривающий Том.

— Наиболее милосердная интерпретация, — сказал он Эмилии, — предположить, что это ошибка.

— Но как такое может быть? — отозвалась жена, держа конверт тонкими розовыми пальцами. — В Мэрин-Гарденс есть только один Фред Перкинс, и номер дома написан в высшей степени аккуратно.

— Но для приглашения нет никакой земной причины. Почему из всех людей приглашен я?

— Я думаю, — сказала Эмилия, помогая ему надеть пальто и пристраивая в его карман пару сэндвичей, аккуратно завернутых в алюминиевую фольгу, — тебе надо бы восхититься. Для тебя это настоящий шаг вперед. Ты весьма часто жаловался на недостаточность наших социальных контактов после того, как мы уехали из города.

— Но это фантастика, — сказал Перкинс, — и я, конечно, не пойду, — и выехал из своего одноэтажного калифорнийского сельского коттеджа, крытого дранкой, чтобы присоединиться к массе машин, ждущих его на шоссе.

Всю дорогу до города, словно собака с больной лапой, он тревожился и терзался все той же, по-видимому неразрешимой, проблемой: чем он привлек их внимание? Что в его внешности или поведении было такого, что выделило его из всех остальных? Это, конечно, произошло в тот день, когда самая молодая из них приплыла с залива на гоночном катере, и по чистой случайности (как тогда казалось) он оказался единственным человеком на пирсе в пределах досягаемости швартовочного линя. Он вспомнил тот момент с удовольствием — загорелая блондинка наклонилась с бушприта с концом манильского каната в свободной руке. «Лови!» — крикнула она, и в то же мгновение бросила в его сторону свободный конец веревки. Он ловко поймал его и осадил на тумбу, ослабляя продвижение катера. «Спасибо!» — сказала она через сужающуюся полоску голубой воды, но в ее глазах не было ни следа признательности; даже и в следующее мгновение, когда яхта была надежно привязана к набережной, она не пригласила его на борт и даже не подтвердила его присутствие на пирсе. Нет, едва ли это был тот момент, о котором он думает.

Уже в Агентстве он пытался отмести от себя проблему, но это его не успокоило. В конце концов, жертва раздражительно всепроникающей тревоги, которая сделала концентрацию решительно невозможной, он оставил свой стол и прошел к телефону в холле (много лет назад письменное порицание Хендерсона заставило его навсегда быть щепетильным в вопросе пользования телефоном Агентства для личных дел), бросил в него монету и позвонил своему партнеру по гольфу, по имени Бьянки.

За ленчем они встретились в тихом ресторане на Мейден-Лейн. Бьянки был молодым человеком, недавно из юридической школы, его все еще впечатлял невероятный блеск общества. Приглашение приведет его в трепет, думал Перкинс, он итальянец во втором поколении и, похоже, когда-то положил глаз на одну из этих.

— Проблема в том, — вслух сказал он, — что я не уверен, почему они пригласили именно меня. Я едва их знаю. В то же время, я не хотел бы делать чего-нибудь, что могло бы толковаться, э-э, как, э-э…

— Неповиновение? — предложил Бьянки.

— Наверное. Или назовем это ненужной дерзостью. Нельзя игнорировать их влияние.

— Ну, давайте, вначале я взгляну на него, — сказал Бьянки, докончив свой вермут. — Оно у вас с собой?

— Конечно.

— Ну, давайте, посмотрим.

Бедный Бьянки! Было очевидно, что он умер бы, чтобы получить собственное приглашение. И было так же очевидно из его нечеткого, неразвитого английского и прыщей на лице, что он никогда его не получит.

Перкинс достал конверт из папки и вытащил твердую карточку с серебряными краями, положив ее на стол текстом вверх.

— Гравированная, — показал он.

— У них всегда так, — сказал Бьянки, надевая роговые очки для чтения, — но это еще не доказательство. У них не бывает настоящей вещи без водяного знака. — Он поднес конверт к настольной лампе, надеясь, как его понял Перкинс, что вся затея окажется розыгрышем.

— Знак есть, — признал он, — боже мой, есть! — И Перкинс отметил нотку невольного уважения в его голосе, когда он показал на двух стоящих на задних лапах геральдических львов и расчерченный на аккуратные четвертинки геральдический щит. — Настоящий Маккой, никакой ошибки.

— Но что мне теперь делать? — спросил Перкинс с нотой раздражения.

— Вначале посмотрим подробности.

Бьянки изучил выгравированную надпись:

Просим

Почтить Своим Присутствием Охоту

Шестнадцатого Августа Сего Года.

(О.О.) Соответствующий наряд об.

— «О.О.» — это ответ ожидается.

— А «об.»?

— «Об.», — объяснил Бьянки, — это от слова «обязателен».

— Понятно.

— Ну и?

— Проблема в том, — сказал Перкинс слишком громким голосом, — что и меня нет желания идти.

Он увидел, что Бьянки недоверчиво уставился на него, но это лишь укрепило его упрямство.

— Это навязывание. Я их не знаю, и так уж получилось, что у меня другие планы на шестнадцатое.

— Ладно, ладно, — успокаивающе сказал Бьянки, — не надо кричать. Я прекрасно вас слышу.

Перкинс в замешательстве оглядел ресторан и перехватил укоризненные взгляды официантов. Очевидно, он настолько эмоционально переживал свое затруднительное положение, что потерял контроль над собой; он торопливо положил приглашение обратно в конверт и вернул в папку. Бьянки встал и сложил свою салфетку.

— Поступайте, как хотите, — сказал он, — но я знаю дюжину людей в городе, которые отдали бы правую руку за такое приглашение.

— Но я не охотник!

— Всегда можно научиться, — холодно ответил Бьянки, помахал официанту, оплатил счет и удалился.

Межу тем, слух о приглашении, очевидно, уже прошел по агентству, ибо Перкинс заметил, что к нему относятся с новым интересом и уважением. Мисс Нетерсоул, старшая библиотекарша, обратилась к нему возле холодильника глубоко проникновенным тоном:

— Я так рада за вас, мистер Перкинс! Никто во всем офисе не заслуживает этого больше вас.