Джим Батчер
Вооружённая справедливость
Успех убийства, как успех ресторана: девяносто процентов его зависит от места, места, и ещё раз места.
Трое мужчин в чёрных капюшонах стояли на коленях на полу склада на набережной, их запястья и лодыжки были стянуты прочными пластиковыми наручниками. Горело лишь несколько ламп. Они стояли на коленях на бетонном полу с большим, выцветшим пятном, оставленным лицемерно названным Белым Советом Чародеев во время последней казни.
Я кивнул Хендриксу, который снял капюшон с первого человека, затем встал свободно. Человек был молод и красив. Он носил дорогой, и все же плохо сидящий костюм и еще более дорогие и к тому же безвкусные ювелирные украшения.
- Откуда вы? - спросил я его.
Он презрительно усмехнулся.
- Какое те - ...
Я выстрелил ему в голову, как только услышал браваду в его голосе. Тело тяжело упало на пол.
Двое других подпрыгнули и выругались, их голоса звучали зло и испуганно.
Я снял капюшон со второго человека. Его костюм был очень похож на костюм убитого, и мне показалось, что я узнаю этот фасон.
- Бостон? - спросил я.
- Ты не можешь с нами этого сделать, - сказал он, скорее со злостью, чем со страхом. - Ты хоть знаешь, кто мы такие?
Как только я услышал гнусавое "такие", я застрелил его.
Я снял капюшон с третьего человека. Он закричал и отступил от меня.
- Бостон, - кивнув, сказал я, и приставил дуло своего пистолета к его лбу.
Он уставился на меня, показывая белки своих глаз.
- Ты знаешь, кто я такой. Вся наркота в Чикаго моя. Все ставки мои. Все шлюхи. Это мой город. Ты понимаешь?
Всё его тело затряслось в каком-то подобии кивка. Его губы беззвучно сложили слово "да".
- Я рад, что ты можешь ответить на простой вопрос, - сказал я ему и опустил пистолет. - Я хочу, чтобы ты передал мистеру Морелли, что я не буду так же мягок в следующий раз, когда его люди попытаются урезать границы моей территории.
Я посмотрел на Хендрикса.
- Запихни всех троих в запечатанный вагон и отправь обратно в Бостон, к мистеру Морелли.
Хендрикс был крупным, надёжным человеком, с рыжими волосами, подстриженными «ёжиком». Он повел подбородком в небольшом движении, которое он использовал для кивка, когда он не одобрял мои действия, но все равно был вынужден мне повиноваться.
Хендрикс и команда чистильщиков всё здесь приберут.
Я передал ему пистолет и перчатки из рук в руки. И то, и другое окажется на дне озера Мичиган, прежде чем я буду на полпути домой, вместе с двумя пулями, которые удалят чистильщики. Когда все будет закончено, здесь ничего не останется от двух погибших мужчин, кроме небольшого изменения окраски пятна на полу старого склада, куда в любом случае никто не посмотрит дважды.
Место, место, и ещё раз место.
Очевидно, что я не Гарри Дрезден. Мое имя редко вызывает проблемы с запоминанием, но большую часть своей взрослой жизни я зовусь Джоном Марконе.
Я профессиональный монстр.
Это звучит претенциозно. В конце концов, я - не пожирающий плоть вурдалак, прячущийся за человеческой маской, пока не придет время для еды. Я не вампир, высасывающий кровь или душу из своей жертвы, не людоед, не демон, не мерзкий зверь из мира духов, живущий среди ничего не подозревающих овец человечества. Я даже не обладаю мистическими способностями смертных чародеев.
Но они никогда не станут такими, как я. Все эти существа поголовно были рождены, чтобы стать такими, какие они есть.
Я сделал выбор.
Я вышел из склада и встретил моего консультанта, Гард - высокую белокурую женщину без косметики, чьи глаза постоянно прочесывали окрестности. Она шла в ногу рядом со мной, когда мы направились к машине.
- Двоих?
- Они не побеспокоились о культурных манерах, когда отвечали на вопрос.
Она открыла заднюю дверь для меня, и я уселся. Я достал свое личное оружие и сунул его в кобуру под левую руку, пока она располагалась за рулем. Она проехала немного, а затем сказала:
- Нет, это не так.
- Это был бизнес.
- И тот факт, что один из них толкал героин тринадцатилетним девочкам, а другой был их сутенёром, не имеет с этим ничего общего, - сказала Гард.
- Это был бизнес, - внятно произнес я. - Морелли может найти толкачей и сутенёров в любом месте. Достойный счетовод бесценен. Я отправил ему его бухгалтера в качестве жеста уважения.
- Вы не уважаете Морелли.
Я почти улыбнулся.
- Возможно.
- Тогда почему?
Я не ответил. Она не стала давить на меня, и мы молчали всю дорогу в офис. Когда она парковала автомобиль, я сказал:
- Они были на моей территории. Они нарушили моё правило.
- Никаких детей, - сказала она.
- Никаких детей, - сказал я. - Я ненавижу проблемы, мисс Гард. Это плохо для бизнеса.
Она посмотрела на меня в зеркало, с каким-то странным смыслом в голубых глазах, и кивнула.
***
Раздался стук, и в приоткрытую дверь просунулась голова Гард с болтающимся наушником телефона.
- У нас проблема.
Хендрикс нахмурился со своего места за соседним столом. Он сгорбился над ноутбуком, который выглядел слишком маленьким для него, и корпел над своей диссертацией.
- Что ещё за проблема?
- Возникли вопросы с Неписаным Соглашением, - ответила Гард.
Я не поднял взгляда от письма одного из моих адвокатов, которые я получаю слишком часто, чтобы наплевать на них.
- Ну, - сказал я, - мы знали, что это случится, в конце концов. Подгони машину.
- Не требуется, - сказала Гард. - Ситуация пришла к нам.
Я отложил прочитанное письмо и посмотрел вверх, сложив пальцы вместе.
- Интересно.
Гард привела проблему. Проблема была молодой и привлекательной. По моему опыту, последнее зачастую главнее первого. В данном случае, это была молодая женщина с ребенком на руках. Она была поразительна: густые, серебристо-белые волосы, тёмные глаза, бледная кожа. На ней было очень мало косметики, на ее счастье, потому что она выглядела так, как будто недавно попала под дождь. На ней было то, что осталось от серого делового костюма, плечи обёрнуты полотенцем из одного из моих клубов здоровья, и она дрожала.
Ребёнок, которого она держала, был слишком мал, чтобы учиться в школе, и он тоже был привлекательным, с румяным лицом, белокурыми волосами и голубыми глазами. Мужского пола или женского, это вряд ли имело значение в этом возрасте. Они все красивые. Ребёнок вцепился в девушку, так что не оторвать, и тоже был завёрнут в полотенце.
Язык тела девушки явно был защитным. Она обладала тем типом красоты, который выглядел естественным и… настоящим. И черты ее лица, и ее манеры говорили о мягкости и доброте.
