Ознакомительная версия.
Что получится, если ты семнадцатилетний парень и твои родители однажды утром сообщают о своем намерении отправиться в отпуск – вроде их медового месяца «двадцать лет спустя»? Отлично, слегка удивленно отвечаешь ты, и только целую минуту спустя до твоих извилин доходит главный смысл сказанного: да ведь эта старая влюбленная парочка собирается смотаться, черт побери, вдвоем! Сечешь?
Ну, наверняка, если не полный даун.
Ребята, да это же просто ГЕНИАЛЬНО! – потрясенно восклицаешь ты, мысленно уже прикидывая, какие грандиозные возможности открываются впереди. И одновременно начинаешь мучаться догадками, сколько бабок окажется в твоем полном распоряжении. Видно, эти раздумия отражаются на твоей физиономии, поскольку старики замолкают и, скорее всего, мама спрашивает, все ли в порядке – не слишком ли тебя расстроило это известие, и тут же спешит добавить, что их отлучка продлится недолго – примерно две-три недели, но если ты против…
О нет, нет! – почти кричишь ты с миной бесконечного самопожертвования и торопишься где-нибудь укрыться с расползающейся против воли глуповато-счастливой ухмылкой: и кто только заявляет, что Бога нет на свете! Но теперь-то ты точно знаешь, что все это происки гнусных еретиков.
А через два дня апостол Петр лично является к тебе, чтобы вручить ключи от Рая.
Первые мгновения воли с тобой спешат разделить ближайшие друзья и, конечно, лучшая подружка. Еще не успев вкусить всех благ, предлагаемых тебе этой двуличной шлюхой, имя которой Свобода, ты уже где-то в глубине души начинаешь подозревать, что будешь вспоминать об этом времени даже спустя годы.
Холодильник стараниями матушки выглядит неистощимым на несколько лет вперед, а деньги, оставленные отцом – целым состоянием, которое тебе не промотать до старости; пиво течет рекой… и, Бог мой, ты наконец чувствуешь себя Человеком, впервые в жизни получив возможность узнать как это: смотреть телевизор с задранными ногами и сигаретой между пальцев. Но главное, тебе глубоко плевать на ту кучу занудливых мелочей, которыми старики обычно обременяют все твое существование, – а что такое самостоятельность, как не возможность самому расставлять приоритеты в мелочах. Но твой Рай не вечен (как бы ты не веселился, что-то так и не дает тебе забыть до конца, что день Х близится), и поэтому торопишься насладиться сполна.
Тогда ты еще не в курсе, что узнал лишь половину правды о своем новом положении: ты только прочитал яркую вывеску, но еще не успел заглянуть за угол и увидеть, что скрывается за ней.
Начиная с пятого или шестого дня, жизнь несколько успокаивается, украдкой являются первые признаки пресыщения и легкая скука – тебя уже не так тянет шляться где-нибудь до утра, а сигаретный пепел и пивные банки, раскиданные повсюду медленным стихийным бедствием (одну находишь в пододеяльнике), уже откровенно раздражают. На седьмой обнаруживается, что неистощимый холодильник предательски опустошился – прямо пропорционально растущему Эвересту грязной посуды у кухонной раковины; что пол в ванной укрыт мозаичным ковром дурно пахнущих носок… короче, начинаешь замечать разные нехорошие вещи, о которых, похоже, тебя забыли предупредить. И худшая из них состоит в том, что от недавнего капитала, оставленного родителями, в кармане прощально звенит жалкая горстка мелочи (а до возвращения стариков еще целая вечность – дней десять или около того). Черт, ну откуда тебе было знать, ведь ты не привык тратить столько!
Вот тут и наступает жестокое похмелье от первой недели свободы, и ты растерянно глядишь вслед виляющей костлявым задом шлюхе, оставившей тебя в дураках.
* * *
Еще до того, как семнадцатилетний Макс Ковальский окончательно убедился в своей неспособности к ведению домашнего хозяйства, объявление для желающих улучшить память уже висело на фонарном столбе у детской площадки – тот самый клочок бумаги, который оказался первым шагом на его пути – в кошмар куда худший, чем он мог себе вообразить. В кошмар, из которого не существует выхода.
Самозваного менеджера полудюжины львовских аматорских рок-групп по кличке Батут Макс заприметил еще издали. Тот пытался приладить цветной плакат на трамвайной остановке, расположенной по другую сторону дороги от большого католического костела у Привокзальной площади, возведенного поляками в начале ХХ века. Батут, похоже, не слишком годился для такой работы: уголки афиши то и дело загибались вперед, стремясь принять прежнюю скрученную форму, которую обрели в рулоне, и когда доходила очередь нижних, верхние уже изображали «козу», будто в издевку над его потугами. Батут отдувался и млел от жары, которую плохо переносил. Рядом на свободном сидении остановки Макс увидел целый рулон плакатов, скрепленных черной резинкой, и банку канцелярского клея.
Приблизившись к Батуту и наблюдая за его стараниями совладать с афишей, Макс подумал, что гораздо практичнее было бы использовать скотч.
Они познакомились позапрошлым летом, когда ехали в одном купе поезда. Их знакомство продлилось и дальше – как выяснилось вскоре, обоими двигала цель попасть на заключительный третий день рок-фестиваля в Киеве. Тогда должны были выступать такие крутые команды как «Монстер Магнетт» и «Металлика», и еще старые добрые динозавры вроде «Свит» и «Смоки». Правда, затем большую часть времени они с Батутом провели в разных компаниях; после этого они еще несколько раз виделись мельком во Львове. Но сейчас Макс легко его узнал с тридцати шагов по собранному в хвост маслатому хайеру и характерно мятой рубашке с закатанными до локтей рукавами, вылезшей сзади из штанов и нависавшей над его широкой задницей как пародия на флаг страны Восходящего солнца. Возраст Батута с одинаковой вероятностью определялся в границах от двадцати до тридцати, или немногим больше.
Макс подошел к нему со спины и хлопнул по плечу. Батут подскочил от неожиданности, едва не сведя на нет труды последних нескольких минут, но все равно, казалось, был рад его видеть.
– Новая команда? – спросил Макс, разглядывая афишу с четырьмя патлатыми гильотинированными головами в духе «Дип пёпл».
– Ага, – расплылся в улыбке Батут и отер тыльной стороной ладони лоснящееся от пота лицо. Макс вдруг проникся уверенностью, что изобразить на афише группу «Драглайн-2» под «Дип пёпл», была именно его идея.
– Послезавтра лабают в «Роксе». – Батут ткнул пальцем в строку, идущую большими синими буквами под «головами», где указывалось место и время проведения концерта. – А на следующий день выступят в сборном с «Белой зоной» и «Мертвым пивнем» в зале политеха. Так что приходи.
Ознакомительная версия.
