Вячеслав Маликов - Парень для клана

В машине было душно. Не спасали даже открытые окна и работавший на полную мощность обдув. Ирина всё выглядывала из окна, привставая с сидения. Я периодически видел её тщательно уложенную причёску из-за высокого подголовника, когда она в очередной раз говорила сидевшему слева от неё Диме:

— Сейчас уже подъедем, — и высовывалась по плечи в окно. Около минуты она напряжённо всматривалась в густую зелень по обе стороны от лесной дороги, а потом, не найдя ничего знакомого, обиженно падала на сидение, надув губки и обвиняюще смотрела через запылённое лобовое стекло «Вольво» на бегущую впереди дорогу.

Через пару часов мы вывернули на заветном повороте, и нашему взору открылась поляна, на которой стоял добротный трёхэтажный деревянный дом, сложенный из массивных сосновых брёвен. Около дома стояло ещё несколько таких же основательных строений, правда, высотой пониже. Вся эта лесная архитектура была обнесена высоким, деревянным же забором. Массивные ворота были закрыты. Ирина радостно взвизгнула, пулей вылетев из машины, когда та ещё не успела затормозить, и побежала отпирать ворота.

Дом достался Ирине в наследство от деда и отца. Построенный ещё полвека назад, он и по сей день являл собой мощь русского строителя, посягнувшего на трёхэтажные хоромы в дикой глуши, спрятанные от посторонних глаз в лесной чаще.

До самого позднего вечера мы распаковывались и занимали комнаты на свой вкус, готовили еду и жарили шашлыки. Дима вымыл свою «Вольву», надраив её до блеска — благо вода была под рукой — во дворе стоял колодец. Ещё один колодец был сделан в подвале дома. На случай осады, — шутила Ирина.

Всё шло как запланировали, но где-то после полуночи в ворота постучали. Глухой раскатистый звук прокатился несколько раз по внутреннему двору, отразившись от хлева и стойла для лошадей, и упёршись в окна дома.

— Ой, кто это? — перепугалась Иринка. — Я никого не жду.

— Долбят-то, — недовольно ответила Наташа.

— Не хватает только лая собак, — почти неслышно добавил я.

— Пойдём глянем, — вздохнул Дима. Мы с Алексеем пошли за ним.

— Пустите нас к себе, — ответил усталый мужской голос. Говорившему, на мой взгляд, по голосу в тот момент можно было дать все сорок лет, хотя, как потом я узнал, увидев его обладателя — тому было не больше двадцати восьми.

— Откуда ж вы такие взялись? — Дима приотворил ворота, разглядывая стоящих по ту сторону людей. Их было около пяти человек — тени от нашего фонарика плясали там вовсю и разобрать можно было только того парня, что говорил с нами.

— Нам нужна помощь.

— На бандитов вроде не похожи, — произнёс Дима, ища не то моей поддержки, не то ответа незваных гостей.

— Так вы нас пустите? — словно не видя приглашающего жеста Димы, переспросил незнакомец. Видимо, ему очень нужно была словесное разрешение, словно без него он не решался переступить наш порог.

— Да, проходите, — кивнул Дима, зажмурив глаза. Они вошли цепочкой по одному через узкую дверцу в воротах. И я смог разглядеть каждого из них: Первым во двор вошёл тот молодой мужчина, что говорил с Димой. Он был среднего роста, широк в плечах, но немного сутулился. Тёмные волосы, скорее всего каштановые — в темноте не очень хорошо можно разобрать цвет — были спутаны. Чёрные куртка и брюки на нём были помяты и измазаны землёй. За ним вошёл парень повыше и помоложе, такой же измотанный и помятый. На переносице у него сидели очки в изящной тонкой оправе. Войдя во двор, он подслеповато сощурился в свете Диминого фонарика и поправил свои очки. За этими двумя во двор вошла молодая женщина лет двадцати шести. Одета она была в бесформенную чёрную рубашку и серые джинсы. На ногах у неё красовались армейские ботинки. Русые волосы были перетянуты ленточкой в узкую короткую косу, из конца которой всполохом выбивалась копна наподобие конского хвоста. Она шла прихрамывая на левую ногу и держась рукой за левый же бок и бедро. Мне могло показаться, но в тот момент её левая сторона от груди и до ботинка блеснула в свете чем-то влажным.

За ней в ворота протиснулись сразу двое молодых парней лет по двадцать пять — двадцать семь. Они тащили волоком по земле что-то. Когда это что-то попало в пучок света от фонарика, Дима ахнул: эти двое держали под руки мужское тело, волоча его по земле лицом вниз, так что он свободно уронил голову, пытаясь достать до колышущейся в нескольких десятках сантиметров перед его носом земли.

Ноги незнакомца свободно волочились по земле, задевая ветки и листву, оставляя в дорожной пыли чёткие борозды от пальцев. Что самое интересное — тело, что несли двое парней, было абсолютно обнажённым.

— Что вы наделали! — взвыла с порога дома вышедшая навстречу незваным гостям хозяйка. Ирина схватилась за крестик на груди, запричитав, обречённо глядя на нас троих:

— Кто из вас пустил в дом оборотней?

Тело оборотни молча пронесли в гостиную, уронив его, правда, с некоторым почтением, на ковёр лицом вниз. Лишь сейчас я разглядел, что по его спине прямо по позвоночнику от копчика и до шеи идут стальные пластинки. Пластинки были хорошо сработаны и отстояли отдельно друг от друга, составляя некоторое подобие спинных позвонков — каждый стальной кусочек был уникальной неповторимой формы. Те пластинки, что начинались от копчика, были маленькими треугольничками, постепенно по мере движения вверх к шее они всё увеличивались в размерах, потом треугольнички сменили трапеции. Их было около дюжины — тогда я не стал их считать. На уровне середины лопаток цепочка странного пирсинга обрывалась, по коже дальше шли не стальные пластинки, а чуть заметные татуировки, изображавшие всё те же стальные пластины — отсутствовало, если верить татуировкам, порядка четырёх пластин. Причём следующая из отсутствующих в ряду должна была быть самой большой — татуировка, изображавшая отсутствующую железку, в отличие от пяти-семи сантиметровых собратьев, раскинулась на всю ширину спины, и представляла собой сложную фигуру наподобие ломаной трапеции высотой в три и шириной в тридцать с чем-то сантиметров.

— Тотем клана! — гордо заявила единственная девушка в пришедшем из темноты отряде.

— Лайка, у тебя кровь всё ещё бежит, — окликнул её их предводитель — тот самый молодой мужчина со спутанными волосами, устало падая в кресло.

— Ненавижу это имя! Знаешь же! — вспылила девушка.

— Ты бы так там злилась, — заметил парень в очках, улёгшись на бок прямо на пол рядом с креслом предводителя.

— Я старалась, честно…, — если до этого девушка была похожа на дикого волка, то теперь она напоминала промокшего замученного щенка. А кровь по её ногам продолжала течь, капая с ботинок на деревянный пол.