Ознакомительная версия.
Увидев, что Дмитрий наблюдает за мной, я выбросила эти мысли из головы и продолжила урок. Время от времени Дмитрий кивал или задавал уточняющие вопросы. Время шло, я все ждала и ждала, когда он наконец велит мне заканчивать и можно будет перейти к работе с манекенами. Однако до конца занятия оставалось всего десять минут, когда он подвел меня к одному из них — мужчине со светлыми волосами и эспаньолкой. Дмитрий достал кол из ножен, но мне его не отдал.
— Куда нужно вонзить его? — спросил он.
— В сердце, — раздраженно ответила я. — Я уже сто раз отвечала на этот вопрос. Могу я наконец взять кол в руки?
На его губах мелькнула улыбка.
— А где оно, сердце?
Я удивленно посмотрела на него, как бы спрашивая: «Ты это всерьез?» В ответ он лишь пожал плечами. Преувеличенно мелодраматическим жестом я ткнула в левую сторону груди манекена. Дмитрий покачал головой.
— Нет, сердце не там, — сказал он.
— Конечно там! Люди прикладывают руку к сердцу, когда приносят клятву верности или поют национальный гимн.
Он продолжал молча смотреть на меня. Я повернулась к манекену и внимательно оглядела его. Где-то в глубине сознания зашевелилось воспоминание об обучающем плакате, изображающем, как нужно держать руки, когда наносишь удар колом. Я похлопала по центру груди манекена.
— Здесь?
Он дугой выгнул бровь. Обычно я от этого балдею, но сейчас испытала лишь раздражение.
— Не знаю, — ответил он. — Здесь?
— Я тебя об этом и спрашиваю!
— Ты не должна меня спрашивать. Вы что, не изучаете физиологию?
— Изучаем. На предпоследнем курсе. Но у меня были «каникулы», помнишь? — Я кивнула на блестящий кол. — Пожалуйста, можно мне хотя бы дотронуться до него?
Он снова подбросил кол, ярко вспыхнувший в свете ламп, и убрал его в ножны.
— Я хочу, чтобы на следующем занятии ты показала мне, где находится сердце. Точно. И еще я хочу знать, что препятствует добраться до него.
Я бросила на него самый яростный взгляд, на который оказалась способна, для чего, судя по выражению его лица, у меня не было никаких оснований. В девяти из десяти случаев я воспринимала Дмитрия как самого сексапильного мужчину на свете, но бывали и особые случаи…
Затем я отбыла на урок рукопашного боя, в самом скверном настроении. Мне не нравится выглядеть некомпетентной в глазах Дмитрия, и я очень, ну просто очень хотела поработать с колом. Поэтому на тренировке я изливала свое раздражение, во все стороны раздавая тумаки руками и ногами. К концу занятия уже никто не хотел и ждала, когда он наконец велит мне заканчивать и можно будет перейти к работе с манекенами. Однако до конца занятия оставалось всего десять минут, когда он подвел меня к одному из них — мужчине со светлыми волосами и эспаньолкой. Дмитрий достал кол из ножен, но мне его не отдал.
— Куда нужно вонзить его? — спросил он.
— В сердце, — раздраженно ответила я. — Я уже сто раз отвечала на этот вопрос. Могу я наконец взять кол в руки?
На его губах мелькнула улыбка.
— А где оно, сердце?
Я удивленно посмотрела на него, как бы спрашивая: «Ты это всерьез?» В ответ он лишь пожал плечами. Преувеличенно мелодраматическим жестом я ткнула в левую сторону груди манекена. Дмитрий покачал головой.
— Нет, сердце не там, — сказал он.
— Конечно там! Люди прикладывают руку к сердцу, когда приносят клятву верности или поют национальный гимн.
Он продолжал молча смотреть на меня. Я повернулась к манекену и внимательно оглядела его. Где-то в глубине сознания зашевелилось воспоминание об обучающем плакате, изображающем, как нужно держать руки, когда наносишь удар колом. Я похлопала по центру груди манекена.
— Здесь?
Он дугой выгнул бровь. Обычно я от этого балдею, но сейчас испытала лишь раздражение.
— Не знаю, — ответил он. — Здесь?
— Я тебя об этом и спрашиваю!
— Ты не должна меня спрашивать. Вы что, не изучаете физиологию?
— Изучаем. На предпоследнем курсе. Но у меня были «каникулы», помнишь? — Я кивнула на блестящий кол. — Пожалуйста, можно мне хотя бы дотронуться до него?
Он снова подбросил кол, ярко вспыхнувший в свете ламп, и убрал его в ножны.
— Я хочу, чтобы на следующем занятии ты показала мне, где находится сердце. Точно. И еще я хочу знать, что препятствует добраться до него.
Я бросила на него самый яростный взгляд, на который оказалась способна, для чего, судя по выражению его лица, у меня не было никаких оснований. В девяти из десяти случаев я воспринимала Дмитрия как самого сексапильного мужчину на свете, но бывали и особые случаи…
Затем я отбыла на урок рукопашного боя, в самом скверном настроении. Мне не нравится выглядеть некомпетентной в глазах Дмитрия, и я очень, ну просто очень хотела поработать с колом. Поэтому на тренировке я изливала свое раздражение, во все стороны раздавая тумаки руками и ногами. К концу занятия уже никто не хотел драться со мной. Ненароком я так сильно ударила Мередит — одну из немногих девочек в моем классе, — что она почувствовала удар даже сквозь наколенник. Ясное дело, вскоре на этом месте у нее появится безобразный синяк; она смотрела на меня с таким видом, будто я сделала это нарочно. Я извинилась, но без толку. Позже Мейсон снова нашел меня.
— О господи! — сказал он, вглядываясь в мое лицо. — Кто же это тебя так приложил?
Я изложила ему историю с серебряным колом и поисками расположения сердца. К еще большему моему раздражению, он рассмеялся.
— Как это ты не знаешь, где находится сердце? В особенности, учитывая, сколько ты их разбила?
Я бросила на него такой же яростный взгляд, что и на Дмитрия. На этот раз он сработал. Мейсон побледнел.
— Беликов отвратительный, злобный человек, и его нужно бросить в яму с бешеными гадюками за то ужасное оскорбление, которое он нанес тебе сегодня.
— Спасибо, — поджав губы, сказала я и… задумалась: — Могут ли гадюки быть бешеными?
— Не вижу причин, почему бы и нет. Все могут, так мне кажется. — Он открыл для меня дверь в коридор. — Хотя… канадские гуси могут быть хуже гадюк.
— Канадские гуси смертоноснее гадюк?
— Ты когда-нибудь пробовала кормить этих маленьких поганцев? — Он пытался говорить серьезно, но у него ничего не получалось. — Они жуть какие злые. Если бросить тебя гадюкам, ты умрешь быстро. Но гуси? Это может затянуться иа несколько дней. Гораздо мучительнее.
— Здорово! Прямо не знаю, что мне делать — удивляться или дрожать от страха, слушая тебя.
— Просто пытаюсь предложить творческий подход к тому, как постоять за свою честь, вот и нее.
Ознакомительная версия.
