Ознакомительная версия.
«…Проблема состояла в том, что в скиту находилось всего девять человек, а теперь осталось семеро, из которых один — я, непричастный к сообществу. Если случится еще что-то непредвиденное, а по лицам монахов я понял, что это вполне возможно, то их пока еще непонятная мне миссия окажется под угрозой. Настроение общинников говорило о том, что трагедии страшнее представить сложно. Правда, я слышал, как между собой они говорили о том, что должно прибыть пополнение — наставник, мол, отправил куда-то просьбу и через несколько недель можно ожидать еще четверых. А сейчас получалось, что на каждое «бодрствование» должны отправляться все обитатели скита. Естественно, кроме меня. Это был единственный шанс, позволяющий мне увидеть все собственными глазами…»
«…Когда монахи удалились, я со всей осторожностью отправился вслед за ними. Я видел, как они вышли на поляну, остановились, о чем-то совещаясь. Очень удивило, что они оставили все факелы в этом месте, расставив их кругом, а дальше двинулись без единого огня, хотя в лесу было темно, несмотря на близость полнолуния — небо было укрыто облаками. Один из монахов подвел козу, она отчаянно сопротивлялась, но вот уже двое схватили ее за рога и потащили в темноту.
Осторожно я двинулся следом, стараясь не издавать лишних звуков, хотя совсем избавиться от скрипа снега не представлялось возможным. Вскоре я потерял ориентиры и медленно пополз к непонятным звукам, полагаясь исключительно на слух. Вдруг я услышал грохот цепей, сдавленные и встревоженные голоса, что-то очень похожее на раздраженный визг, отчаянный крик — возможно козы. После чего раздался звук, который ни с чем не спутаешь — словно кто-то жевал, перемалывая твердую пищу могучими зубами.
Самое страшное было в том, что я ничего не видел и мог только рисовать происходящее в воображении.
Прошло, по-видимому, много времени. Я ожидал, что монахи и их соратники двинутся обратно. В этот момент луна неожиданно выплыла из марева облаков, и тускло осветила пространство. Я буквально впился глазами в то место, где собрались люди. Были видны лишь тени — одна из них неестественно огромная, и еще несколько крупных поодаль. Всего их было — теней — гораздо больше, чем людей, которых я знал наперечет. Кто это были, пытался решить я. Медведи, волки? Не могло быть такого, чтобы люди устраивали непонятный обряд ради кормления диких зверей. А тени действительно были огромны и за каждое непослушное движение люди ударяли в них чем-то вроде острых кольев.
Но неожиданно большие тени заволновались, и я к ужасу своему понял, почему. Ветер сменил направление, и твари учуяли незнакомый запах. Я был уверен, что они почуяли меня. Одна из теней стала бесноваться, пытаясь вырваться из оков. Другие поддались этому внезапному порыву. Люди испуганно кричали, указывая в мою сторону. И вдруг одна из тварей рванула так сильно, что цепь не выдержала и лопнула. Огромная тень помчалась мне навстречу, и я видел горящие, будто налитые кровью глаза.
Сердце замерло, я приготовился к смерти. Но случилось непонятное. Тварь быстро остановилась, вздыбив под собой снег и осыпав меня им с головой. И в тот же момент, словно передумав, развернулась обратно. А я в бессилии повалился в сугроб, слыша только отчаянные крики людей, грохот ломающихся цепей и хруст. Жуткий, леденящий хруст, сопровождающийся дикими воплями — то ли людей, то ли демонических чудовищ.
С трудом я поднялся и, не зная почему, закричал. А после ноги сами собой понесли меня прочь. Покуда были силы, я старался убежать как можно дальше. Бежал и бежал, не останавливаясь, пока не упал без чувств. Вскорости пришел в себя, но из опасения за свою жизнь, не решался повернуть обратно по своим же следам. Я рад был тому, что смерть пока откладывала свой визит. Даже после того как забрезжил рассвет, в лесу было удивительно тихо, как будто он полностью вымер, чего на самом деле не бывает даже зимой…»
«…В том, что произошло, я чувствовал свою вину, и все-таки заставил себя вернуться на поляну. Очень долго шел назад — так далеко я, оказывается, успел убежать. Придя на место, я увидел обгоревшие факелы, торчавшие из оплавленного снега. За скалой обнаружил груду ножей и еще какие-то предметы, по которым понял, что здесь, действительно, собирались принести жертвоприношение, только вряд ли для этой роли предназначалась домашняя животина. Уж больно крупными были ножи и к тому же они оказались чистыми. Это могло означать лишь то, что неизвестная мне жертва убила своих палачей раньше, чем они могли это сделать с ней. Пройдя еще несколько шагов, я обнаружил многочисленные следы крови на снегу, но ни одного тела.
Продолжая испытывать страх, и противясь ему, я закричал, призывая хоть кого-нибудь, пусть это даже будет напугавший меня демон. Мне показалось, что в ответ на мои крики дикий хохот донесся из леса, но, прислушавшись, я понял, что это далекий волчий вой.
Я помню, как я топтался на поляне, кричал до хрипа в груди. В глубине души я понимал, что совершил нечто страшное, и уже ничего нельзя вернуть вспять. Совсем продрогнув, я побрел обратно в скит, захватив с собой один из тлеющих факелов — на случай, если придется обороняться. По пути я заметил, что в лесу мелькают тени. Это были волки. Страх снова влился в мою душу. В скиту никого не могло быть, но всю следующую ночь мне мерещились чужие голоса, крики, шорохи. Я просыпался в поту, подкидывал дрова в печь, чтобы пламя огня сквозь щели дверцы хоть чуть-чуть освещало келью. Иногда мне казалось, что в окне возникали горящие глаза и лицо того демона, что передумал нападать на меня, предпочтя расправиться с своими мучителями, но это был лишь отблеск огня в печи. В болезненной лихорадке я провел всю ночь. Утром страх частично отступил, и постоянно возникали мысли о том, что кто-то из людей все-таки мог уцелеть и вернется. Как бы я хотел, чтобы так и случилось — чтобы они пришли и распекли бы меня, может быть, даже наказали. Но это была наивная надежда, разум подсказывал, что никто из них не выжил, да и мне следует бежать.
Днем я снарядил телегу, запряг в нее лошадь, вторую привязал сзади. В скиту еще оставалась разная живность, но как ни жаль мне ее было, пришлось отворить все загоны. Я знал, что, как только я уеду, стая волков ворвется сюда (и не только волков), и ни одна божья тварь не избегнет ужасной участи, но другого выхода не было. Быстрая кончина от чужих клыков лучше голодной смерти…»
«… Пока я отпирал засовы, что-то произошло во дворе и истеричное ржание лошадей заставило меня бежать обратно. Когда я выскочил на внутренний двор, то увидел, что одна из лошадей в бешенстве крутится возле перевернутой телеги, пытаясь вырваться из упряжи, а вторая лошадь валяется на снегу со вспоротым брюхом и на ее туше сидит ужасная черная тварь. Она была похожа на огромного ворона и летучую мышь одновременно, а тело отвратительно напоминало человеческое.
Ознакомительная версия.
