Ознакомительная версия.
Левша, не привыкший подчиняться чужим приказам, поднялся на палубу сразу, как только с нее ушли в каюты другие. Войдя в бар с крышей, но без стен, он попросил порцию виски и бутылку пива. Заказ бармена не удивил. На борту было много чудаков. От них поступали и более странные просьбы. Например, две бутылки «Кристалл» стоимостью в пять тысяч долларов каждая попросил мексиканец с иконой на груди. Двое молодых русских мужчин десять минут назад потребовали бутылку русской водки и восемь бутылок пива, а двое итальяшек – коробку апельсинового сока на двоих. Последние, кстати, очень не понравились бармену. Вызывающе спокойные, они тем и были подозрительны. Отправляющиеся в увлекательное путешествие путники не предрасположены к излишней сосредоточенности. Эти же смотрели на всех такими взглядами, как если бы находились с миллионом наличных в нью-йоркском
Гарлеме. Кейс у них между тем был. С ним не расставался тот, что был ниже ростом и имел привычку руки держать на животе. Бармену казалось, что он держит руки так, чтобы бронированным кейсом защитить самое дорогое, что у него есть. Бронированный кейс – это придумка бармена. Он решил, что если кто-то и утром и вечером разгуливает по палубе первого класса с чемоданчиком, значит, в чемоданчике лежит нечто, что дорого стоит. Раз так, то и содержащее должно соответствовать содержимому.
– Сегодня бар пуст, – сказал Левша, опрокидывая виски и щурясь в туман. Он поставил стопку. Провел пальцем по стальной стойке, подпиравшей легкую крышу с тентом. Палец скользнул по ней, оставив влажный след. Все – палуба, окна и даже барная стойка – было покрыто росой. Туман был так густ, что грозил кораблю потопом.
– Капитан просил всех удалиться с палубы, – ответил ему бармен. – Впрочем, на некоторых такие просьбы не действуют.
Левша посмотрел на него и кивнул на бутылку. Вообще, он намеревался выпить ее в каюте и лечь. Но затянувшееся одиночество раздражало его все сильнее и сильнее. Чем дальше шел корабль, тем больше ему хотелось находиться среди людей. А в их отсутствие – хотя бы в обществе негра-бармена. Последний, щелкнув открывалкой, освободил «Хайнекен» от пробки и поставил рядом с бутылкой стакан.
– Интересная здесь публика, старик, не находишь?
Подняв брови и пожав плечами, похожий на Моргана Фримена бармен налил порцию виски.
– За счет заведения, – и закинул на плечо полотенце, которым протер стойку. Опершись на локти, он доверительно наклонился к Левше. – Очень странные люди на этом судне, приятель, – почти слово в слово повторил он сказанное. – Много русских. Эти идиоты пьют что попало, и им никогда не становится плохо. Пять минут назад на этом стуле сидел филиппинец. Заказал водки, нет, не порцию… стакан, в каком я подаю коктейли. Туда входит десять унций, представляешь, чувак? Я налил… И он выпил. Залпом.
– Может, человек решил разлить ее по стопкам уже в своей каюте?
– Быть может. Но мне-то показалось, что он ее как раз не очень любит. Потому что в стакан с водкой он засыпал какой-то травы, потом травы – из другого пакета, следом – какой-то толченой гадости. И выпил. Я намекнул этому идиоту в кедах и драных джинсах, что в моем заведении такие штучки не проходят и что если он намерен и в дальнейшем баловаться наркотиками, то – не здесь. И ты представляешь, что мне ответил этот сукин сын?
– Не представляю, – Левша выпил вторую стопку. Внутри разлилось благодатное тепло, Морган Фримен помолодел. Сейчас он выглядел не как в «Брюсе всемогущем», а как в «Шофере мисс Дейзи».
– Он сказал мне: «Нужно много спать. Запомни, чернокожий человек: нужно много спать. День спать нужно». Потом вынул мятую десятку и расплатился. Но вернулся и попросил еще водки. Я снова наполнил стакан. Он снова выпил. И вынул такую же мятую десятку.
Если бы он вернулся и заказал водки в третий раз, то расплачивался бы он со мной уже, наверное, тряпочкой. После второго стакана он подобрел, но взгляд-то не сменишь. Взгляд по-прежнему оставался безумным. Я не успел вовремя смахнуть десятку в кассу, так он давай в нее тыкать и приговаривать: «Кто не будет сегодня спать, тот никогда не увидит вот этого», – вырвал десять долларов у меня из рук и стал показывать мне. И глаза – красные, как у идиота… – Нервно поморгав, бармен пожаловался: – Моей маме сегодня восемьдесят, и лучше бы я имел хорошее настроение и пил джин с тоником, вместо того чтобы разговаривать с кретинами, сэр.
По этому «сэр» Левша догадался, что чернокожий и впрямь расстроен.
– Позвоните ей и скажите, что у вас все в порядке, – посоветовал он. – У мамы улучшится настроение, а это значит, что и вы повеселеете.
– Я бы рад, да мой телефон вышел из строя.
Левша шевельнул плечами. Знакомое ощущение. Мокрый хлопок, прилипший к телу. Кажется, он никогда не сможет от него избавиться.
– И что филиппинец? Очень странно, что на этой палубе оказался кто-то в драных джинсах и кедах.
– У богатых свои причуды, приятель, – ответил бармен. – Человек просто не в себе. Ну и опять же – Бермудский треугольник… – обратив внимание на появившийся в руках Левши бумажник, лже-Фримен откачнулся от стойки и превратился в ожидание.
– Еще виски. И я пошел спать. Намерен воспользоваться советом твоего чудаковатого посетителя.
– Как скажешь, – бармен перевернул бутылку с дозатором над стопкой. – А он попросил бутылку гавайского рома. Просто ничего крепче в баре не оказалось. Он просил что покрепче…
Расплатившись за последнюю порцию и прихватив с собой плоскую бутылку «Блэк Хоре», Левша поднялся с палубы и вошел в коридор, по обе стороны которого располагался блок кают первого класса. Прижавшись к стене, он уступил проход молодой паре – любителям поговорить о семейных неурядицах на свежем воздухе: мужчины с бесоватым взглядом и его жены. Шествуя молча, они миновали его, и Левша услышал, как по металлической лестнице цокают каблучки женщины. Но до того, как они миновали его, он увидел нечто, что при других обстоятельствах было бы событием непримечательным – подумаешь, сережка у девчонки чуть погнулась. Но Левша готов был поклясться, что, когда он последний раз видел женщину, круглая, как гимнастический обруч для мышки, серьга в ее правом ухе была идеально круглой формы. Теперь же была чуть согнута. Хмыкнув, он направился своей дорогой.
«Нужно спать, – вспомнил он слова бармена. – Иначе я не увижу… Чего, денег? Странно, я думал, что их не увидишь, как раз если будешь спать».
Добравшись до каюты, он увидел в коридоре Макарова. Сбавив шаг и желая скрыть, что удивлен, он сунул руку в карман и вынул ключ с брелоком.
– Хороший сегодня день.
Ознакомительная версия.
