— Слушай, а почему тебя посадили? Ты что, действительно что-то натворил?
— Да нет, это шуточки детектива. Якобы я нарушал общественный порядок. Скалли сделала серьезное лицо.
— А ты уверен, что это не отразится на твоей карьере? Когда об этом сообщат в ФБР, шеф тебя по головке не погладит.
Молдер, приступая к салату, отмахнулся вилкой.
— А, ерунда. Обвинение-то все равно снято. Меня просто держали «до выяснения». Прогнали по всем инстанциям. Всю эту историю можно просто считать мелкой пакостью.
— Или советом не лезть не в, свое дело, — уточнила Скалли.
— Да понимаешь, происходит какая-то ерунда. Об этом «дьяволе» чуть не полгорода знает, 'и полиция в том числе. Просто боятся, что их курортный бизнес накроется.
— С чего ты взял, что о нем все знают?
— Да его на окраинах видят регулярно. Недаром полиция их патрулирует.
— Кто видел? Бродяги? — скептически спросила Скалли.
— Да хотя бы. И покойник в том числе. Вот это он сам и нарисовал.
Молдер вытащил злосчастный листок. Посмотрев на рисунок, Скалли фыркнула.
— И это ты считаешь доказательством? Молдер решительно ответил:
— Вполне. Учти, я не охотился за ним целый месяц. Увидел в первую же ночь. Значит, он посещает окраины регулярно.
— Тогда у тебя одно с другим не сходится, — сказала Скалли. — Если этот людоед постоянно появляется в городе, то почему мы имеем всего один труп?
Молдер помрачнел.
— Вот это и меня смущает. Кстати, когда я видел это существо, оно вовсе не пыталось на меня напасть. Просто вело себя как испуган
ный зверь, словно посчитало, что я для него опасен. Так что нам нужно серьезно подумать, как за это дело взяться. Скалли ядовито ответила:
— Нет уж, это тебе нужно подумать. А я к семи часам возвращаюсь в Вашингтон.
— Опять чей-то день рождения?
— Нет, на этот раз свидание, — гордо ответила Скалли. И взглянула на Молдера, чтобы посмотреть, какое впечатление произведут ее слова.
Того явно больше интересовал салат, чем эта сенсационная новость. Тогда Скалли добавила:
— Ты мне нравишься, Молдер, но у меня все-таки должна быть личная жизнь. Молдер улыбнулся:
— Ну, у меня она уже есть.
«Господи, — подумала Скалли, — ведь этот ненормальный имеет в виду работу!» И, слегка смягчившись, сказала:
— Надеюсь, ты не собираешься поселиться в этом кафе? Доедай и поехали.
— Куда? — спросил Молдер с интересом.
— В Мэрилендский университет. Не только же по свалкам тебе шататься. У меня там есть один знакомый профессор. Можешь поговорить с ним о своем «дьяволе».
От такого сообщения Молдер явно повеселел и стал с удвоенной энергией расправляться с булочками и кофе. -
Мэриленд
22 августа 1993
День
Из деталей хрестоматийно-профессорского облика он имел лишь очки, да и те в модной никелированной оправе. Под стать очкам оказалась и прическа — слегка вьющиеся волосы ученого были собраны на затылке в смешной куцый хвостик. Когда этот странный человек встретился им в коридоре преподавательского корпуса у двери с надписью «Профессор биологии Фредерик Даймонд», Молдер сначала принял его за лаборанта. Но Скалли сразу же развеяла заблуждение фразой:
— Привет, Фред! Опаздываешь?
— . О, Дэйна! Да еще и не одна! — голос профессора звучал обрадованно. — Рад тебя видеть! Я как раз закончил на сегодня работу и уже собирался сбежать. Проходите!
В кабинете, захламленном непонятными чертежами и диаграммами, было неожиданно светло и солнечно. Сдвинув на столе кипу бумаг, хозяин включил электрочайник, слегка неуместно смотревшийся среди микроскопов и прочих малопонятных приборов, и предложил гостям садиться.
— Выбирайте какие-нибудь свободные места. И сразу извиняюсь за творческий беспорядок, — сказал профессор, выхватывая из-под
уже приземлявшегося на ближайший стул Мол-дера пачку студенческих работ. Тот с трудом удержался от улыбки.
Разговор должен был начаться, как и положено при встрече однокашников, с долгих воспоминаний о старых друзьях и веселых временах учебы. Но Скалли, нарушив традицию, сразу взяла быка за рога:
— Фред, знакомься, это Фоке Молдер, мой сослуживец. Мы, собственно, к тебе приехали по делу.
Профессор улыбнулся:
— Неужели на той суперсекретной работе, которую ты получила после Академии, кому-то потребовалась консультация знатока мелких зверюшек?
— Ничего особенно секретного в нашей работе нет, — перехватил инициативу Молдер. — Просто мы занимаемся в основном довольно странными вещами, вплоть до мистики, и иногда нуждаемся в самых разных специалистах.
В глазах профессора загорелись веселые огоньки, и он, поправив очки, спросил:
— И какую мистику вы намерены мне предложить?
— Да нет, вопрос достаточно тривиален. Мне просто хотелось бы узнать от вас, может ли существовать неизвестный науке хищник в лесах штата Нью-Джерси.
Профессор взглянул на Молдера с некоторым удивлением.
— Неизвестный науке? Нью-Джерси подвергся значительному антропогенному воздействию, так что и с известными хищниками дело обстоит паршиво. Есть, конечно, несколько довольно крупных лесных массивов вдоль побережья…
— Именно о них и идет речь, — кивнул Молдер.
— Ну, знаете… Если бы этот хищник водился там в сколь-либо серьезных количествах, его бы давно обнаружили местные егери. Здесь все-таки не Африка и не Австралия и на карте белых пятен нет. Конечно, есть сумасбродная теория о возможности существования микропопуляцйй редких видов в ограниченном ареале, но…
Тут его перебила Скалли:
— Фред, а можно еще раз, но человеческим языком? Если не для меня, то хотя бы для Фокса.
Профессор кивнул:
— Да, конечно. Дело в том, что Нью-Джерси слишком населен. Крупные животные не всегда могут жить в близком соседстве с людьми. К тому же крупным хищникам, таким как кугуар, здесь просто не хватило бы пищи. Видите вон ту таблицу на стене? Это изображение экологической пирамиды. Она начинается с растений
и насекомых. А место хищника было бы вон там, на верхушке.
Молдер посмотрел на таблицу с некоторым удивлением.
— Однако здесь наверху изображен человек.
— Правильно, — кивнул профессор. — Дело в том, что человек — самое совершенное в своем роде существо. Он всеяден, способен селиться в самых разных ландшафтах и климатических зонах, притом изменяя ландшафты для своих нужд и воздействуя на других животных. Это воздействие и называется антропогенным. Притом на большинство видов соседство человека воздействует отрицательно. Приспосабливаются к нему очень немногие существа — например, те же крысы.
