Внезапно я встревожилась, поняв, насколько открылась этому существу.
— Прости, — произнесла я. — Не хотела сваливать на тебя свои проблемы. Спасибо, что спас меня от Крыс.
— Они получили возможность напасть на тебя по моей вине, — ответил он. В его голосе мне почудилась затаенная ярость. — Если бы я был пунктуален, ничего бы не случилось. Так что я отдал тебе немного своей крови, поскольку был обязан сделать хотя бы это.
— Они мертвы? — К моему смущению, голос прозвучал визгливо.
— О да!
Я сглотнула. Во мне не было огорчения по поводу того, что мир избавился от Крыс. Но следовало посмотреть правде в глаза. Невозможно было не осознать, что я сижу на коленях убийцы. И все же я была счастлива сидеть вот так, в его объятиях.
— Следовало бы взволноваться, но у меня не получается, — призналась я, прежде чем сама поняла, что собираюсь сказать. И снова ощутила его хрипловатый смех.
— Сьюки, а о чем ты хотела поговорить со мной?
Тут мне пришлось крепко призадуматься. Хотя физически я чудесно исцелилась, сознание было еще затуманено.
— Моя бабушка очень хочет знать, сколько тебе лет, — с сомнением промолвила я. Не представляю, насколько нескромен такой вопрос в отношении вампира. Но этот вампир лишь погладил меня по спине, словно успокаивая котенка.
— Я стал вампиром в тысяча восемьсот семидесятом, когда мне было тридцать лет.
Я посмотрела на него. На светящемся лице не было никакого выражения, а глаза казались двумя черными безднами средь тьмы леса.
— Но ты участвовал в Войне?
— Да.
— Наверное, ты разозлишься. Но она и ее клуб были бы счастливы, если бы ты смог рассказать им немножко о Войне, о том, как это было на самом деле.
— Клуб?
— «Потомки доблестно павших».
— Доблестно павшие… — Невозможно было определить интонацию, но радости в его голосе явно не было.
— Слушай, тебе же не нужно будет рассказывать им о вшах, инфекциях и голоде, — сказала я. — У них есть собственное представление о Войне, они не дураки, да и пережили другие войны, но им было бы интересно узнать о том, как тогда жили люди, каково было обмундирование, как перемещались войска.
— Чистенько.
— Ну… да.
— Сделав это, я доставлю тебе удовольствие?
— Какая разница? Это доставит удовольствие моей бабушке, ну и раз уж ты поселился в Бон Темпс и, похоже, собираешься здесь остаться, тебе будет полезно завязать отношения с людьми.
— Это доставит удовольствие тебе ?
От вопросов этого парня было не просто избавиться.
— Да, пожалуй.
— Тогда я это сделаю.
— Бабушка звала тебя поужинать перед этим, — добавила я.
Снова громыхающий смех, на сей раз более глубокий.
— Теперь я с нетерпением жду знакомства с ней. Можно ли встретиться с тобой как-нибудь вечером?
— Да, конечно. Завтра у меня последняя ночная смена, а потом два выходных, так что можно вечером в четверг. — Я подняла руку, чтобы посмотреть на часы. Они шли, хотя стекло было покрыто засохшей кровью. — Вот ведь! — воскликнула я, потерев циферблат пальцем, смоченным слюной. Я включила подсветку и увидела, сколько времени.
— О боже! Мне пора домой. Надеюсь, бабушка уже легла.
— Должно быть, она волнуется, что ты возвращаешься в одиночестве так поздно, — отметил Билл. В его голосе прозвучал укор. Может, он вспомнил про Маудет? На секунду я почувствовала печаль, задумавшись о том, знал ли ее Билл, приглашал ли к себе домой. Потом отбросила эту мысль, поскольку упорно избегала мыслей о странной, жуткой смерти и жизни Маудет. Мне не хотелось, чтобы тень этого кошмара пала на мой маленький кусочек счастья.
— Это часть моей работы, — сухо ответила я. — Ничего не поделаешь. И потом, я не всегда работаю по ночам. Но когда можно — работаю.
— Почему? — Вампир помог мне встать на ноги и легко поднялся сам.
— Больше чаевых. Больше работы. Нет времени думать.
— Но ночью опаснее, — неодобрительно сказал он.
— Сейчас ты говоришь точно как моя бабушка, — мягко упрекнула я его. Пусть знает. Мы почти дошли до стоянки.
— Я старше, чем твоя бабушка, — напомнил он. На этом разговор прервался.
Выйдя из лесу, я застыла в удивлении. Парковка выглядела тихой и чистой, как будто ничего и не случилось. Словно не здесь меня едва не избили до смерти меньше часа назад, словно не здесь Крысы встретили свою кровавую смерть.
Огни на парковке и в трейлере Сэма были погашены. Гравий — мокрый, но не окровавленный. Моя сумочка лежала на машине.
— А собака? — спросила я.
И обернулась к своему спасителю.
Но его не было.
На следующее утро я встала очень поздно, что было неудивительно. Бабушка уже спала, когда я вернулась. К великому облегчению, мне удалось забраться в кровать, не разбудив ее.
Я пила кофе за кухонным столом, а бабушка убирала кладовую, когда зазвонил телефон. Бабуля заняла обычную позицию для разговора, водрузив себя на табурет у стойки, и сняла трубку.
— Ал-ло, — произнесла она. Почему-то ее голос всегда звучал так, словно телефонный звонок был самым нежеланным происшествием. Но я-то знала, что это далеко от истины.
— Привет, Эвелин! Нет, сижу, болтаю со Сьюки, она только что встала. Нет, никаких новостей я сегодня не слышала. Нет, никто еще не звонил. Что? Как торнадо? Ночь была такой тихой. Угол Четырех Дорог? Торнадо? Быть не может! Правда? Обоих? Хм-хм. А что сказал Майк Спенсер?
Майк Спенсер — наш окружной коронер. У меня по коже побежали мурашки. Я допила кофе и налила себе еще чашку, решив, что это мне пригодится. Минуту спустя бабушка повесила трубку.
— Сьюки, ты не поверишь, что случилось!
Я могла поставить что угодно на то, что я поверю.
— А что? — спросила я, стараясь не казаться виноватой.
— Прошлая ночь вроде была совершенно тихой, а вот на Угол Четырех Дорог налетел торнадо! Он опрокинул трейлер, который там стоял. И в нем жила парочка. Так вот, они оба погибли, оказались как-то под трейлером, и их смяло в лепешку. Майк говорит, что никогда такого не видел.
— Он собирается послать тела на вскрытие?
— Наверное, это необходимо, хотя Стелла говорит, что причина смерти вполне очевидна. Трейлер опрокинулся набок, их машина рухнула на него, на дворе повалены деревья.
— О господи! — прошептала я, думая о том, какая сила нужна, чтобы инсценировать такое.
— Дорогая, а ты так и не сказала мне, что тебе вчера ответил твой дружок-вампир.
Я виновато вскинулась, не поняв сразу, что бабушка просто решила поменять тему разговора. Она каждый день спрашивала меня, видела ли я Билла, и вот наконец я могла сказать ей «да», но не с чистым сердцем.
