Элизабет принялась смазывать приклад своего мушкета и от души развлекалась, слушая беседу мистера Дарси и мисс Бингли.
— Как обрадуется мисс Дарси такому письму!
Ответа не последовало.
— Вы невероятно быстро пишете!
— А вы невероятно много болтаете.
— Сколько же писем вам приходится писать в течение года! Да еще и деловые письма! Ужасное занятие, на мой взгляд!
— Ужасно то, что мне столь часто приходится писать их в вашей компании.
— Прошу вас, напишите вашей сестре, что я жажду с ней повидаться.
— Я написал — вы уже просили меня об этом.
— Как у вас выходят такие ровные строки?
Ответа не последовало.
— Передайте вашей сестре, что я несказанно рада ее успехам в игре на арфе, и не забудьте прибавить, что я в полнейшем восторге от ее эскиза для росписи столика.
— Мисс Бингли, стенания сотен неприличностей будут более милы моему слуху, чем еще одно слово из ваших уст. Не будь вы в целом весьма благовоспитанной леди, мне пришлось бы отрезать вам язык.
— О, впрочем, все это пустяки, я и так увижусь с ней в январе. А вы всегда пишете столь очаровательно длинные письма, мистер Дарси?
— Длинные — да, но вот насколько они очаровательны, решать не мне.
— Уверена, тот, кто с легкостью может написать длинное письмо, не может написать его дурно.
— Этим Дарси не польстишь, Кэролайн, — воскликнул ее брат, — поскольку пишет он безо всякой легкости. Везде старается ввернуть побольше четырехсложных словечек, ведь правда, Дарси?
Мистер Дарси продолжал молча писать письмо, но Элизабет заметила, как сильно ему докучают его друзья.
Когда с письмом было покончено, мистер Дарси обратился к мисс Бингли и Элизабет с просьбой что-нибудь исполнить. Мисс Бингли ретиво бросилась к фортепиано, но, вежливо осведомившись, не желает ли Элизабет сыграть первой, уселась обратно.
Когда Элизабет заиграла, миссис Херст с сестрой запели:
Лежали тихо мертвецы в могилах,
И Лондон лишь живым принадлежал,
Но Англию чумою поразило,
И на защиту дома каждый встал.
Пока они играли и пели, Элизабет не могла не заметить, как часто мистер Дарси глядит на нее. Она ни секунды не полагала, что могла чем-то привлечь столь важного человека, однако же мысль о том, что он смотрит на нее потому, что она ему неприятна, была еще более дикой. Наконец она решила, что, по его мнению, из всех присутствующих она наименее соответствует его представлениям об идеале, и этим обусловлено его внимание. Это предположение отнюдь не ранило ее. Он был ей слишком несимпатичен, чтобы искать его одобрения.
Чтобы оживить обстановку, мисс Бингли заиграла бойкую шотландскую песенку, и мистер Дарси, приблизившись к Элизабет, спросил:
— Разве не тянет вас, мисс Беннет, воспользоваться случаем и протанцевать рил?
Она улыбнулась, но ничего не ответила. Удивившись ее молчанию, он повторил вопрос.
— О! — ответила она. — Я прекрасно вас расслышала, но сразу не нашлась с ответом. Знаю, вы хотели бы, чтобы я согласилась, и тогда вы имели бы удовольствие осудить мой вкус, но я люблю обходить такие ловушки, не позволяя тем, кто их расставляет, выказать предвкушаемое презрение. Поэтому я решила сказать вам, что вовсе не желаю танцевать рил — теперь осуждайте меня, коли осмелитесь!
— И впрямь я не осмеливаюсь это сделать.
Элизабет, которая намеревалась уколоть его, подобная галантность изумила. Что до мистера Дарси, то ни одна женщина еще не пленяла его столь сильно, как Элизабет. Он искренне считал, что если бы не ее низкое положение, то ему угрожала бы опасность влюбиться. А если бы не его безупречное владение боевыми искусствами, то ему вдобавок угрожала бы опасность быть побежденным ею, поскольку он никогда еще не встречал дамы, которая сражалась бы с ожившими мертвецами лучше, чем Элизабет.
Мисс Бингли заметила или сообразила достаточно, чтобы в ней пробудилась ревность; и ее трепетная забота о скорейшем выздоровлении дорогой подруги Джейн была подкреплена желанием избавиться от Элизабет. Часто она пыталась вызвать у Дарси неприязнь к их гостье, разговаривая об их воображаемом браке и о том, сколько счастья принесет ему такой союз.
— Надеюсь, — сказала она, когда на следующий день они вместе гуляли по парку, — когда это столь желанное событие состоится, вы намекнете вашей теще, что ей бы иногда стоило придержать язык, и еще, если сможете, отсоветуете младшим сестрам увиваться за офицерами. И, если мне будет дозволено коснуться столь щекотливого предмета, постарайтесь ограничить весьма неженскую привязанность мисс Беннет к ружьям, мечам и боевым искусствам — подобные глупости более подходят мужчинам или женщинам низкого происхождения.
— Можете ли вы посоветовать еще что-нибудь, что обеспечило бы мне счастье в браке?
В этот момент они повстречали миссис Херст и Элизабет, которые шли по другой дорожке.
— Я и не знала, что вы тоже решили прогуляться, — смущенно сказала мисс Бингли, беспокоясь, что ее могли услышать.
— Вы обошлись с нами очень дурно, — ответила миссис Херст, — бросили нас, ни словом не обмолвившись, что идете гулять.
И, взяв мистера Дарси под руку с другой стороны, она оставила Элизабет одну на тропинке. Дорожка была недостаточно широка для четверых. Заметив допущенную бестактность, мистер Дарси немедленно сказал:
— Тут не хватает места для всех, нам лучше выйти на аллею.
Но Элизабет, которой вовсе не хотелось оставаться с ними, рассмеялась:
— Нет-нет, оставайтесь здесь. Вы образуете живописную композицию и выглядите просто очаровательно. Гармония будет нарушена вторжением четвертой фигуры. Кроме того, эта тропинка, скорее всего, кишит зомби, а у меня нет никакого настроения сражаться с ними сегодня. Прощайте!
И она весело сбежала от них — бродить по парку, радуясь тому, что окажется дома всего через пару дней. Джейн уже настолько окрепла, что намеревалась вечером спуститься в гостиную на час-другой.
После обеда, когда дамы покинули столовую, Элизабет поднялась к сестре и, убедившись, что та хорошо себя чувствует, сопроводила ее в гостиную, где ее с необычайным восторгом поприветствовали мисс Бингли и миссис Херст. Элизабет никогда прежде не видела их более любезными, чем в тот час, что они провели вместе до прихода джентльменов. Ей пришлось признать, что, хоть в бою от них было мало проку, искусством беседы они владели в совершенстве.
«Если бы словом можно было обезглавить зомби, — подумала она, — то я сейчас находилась бы в обществе двух величайших воительниц».
