Ознакомительная версия.
Главный переключатель вниз, с щелчком – и сразу заткнулся телевизор. И где-то в доме запищал блок бесперебойного питания, наверняка где-то там, где стоит компьютер или что-то такое. А я уронил откинутый ночник на лицо и весь мир поплыл передо мной в оттенках зеленого.
Дверь в сторону, вперед – я в коротком коридоре, справа дверь в кабинет, это оттуда писк, но в кабинете никого, похоже, и даже толком проверить некогда, туда бы Патрик должен был заглянуть, но Патрика нет, его сегодня утром убили, и остался только я, так что будем рисковать.
Двое в гостиной, один так и сидит на диване, головой крутит, перед ним на столике пистолет-пулемет лежит, «узи» компактный, а второй встал, у него в руке зажигалка, он ее даже еще не зажег. И еще кто-то кричит злобным голосом откуда-то… вот из подвала, точно, почему-то именно так по голосу кажется.
Ослепительно-яркий зайчик невидимого лазера остановился на голове бандита с зажигалкой, карабин снова дважды лязгнул, выбросив гильзы и облачка порохового дыма, тяжелые дозвуковые пули угодили в голову. Затем еще три пули, в быстром темпе, в грудь сидящему.
– Эй, что у вас там? – Голос, злой и недовольный.
Точно, подвал. Они на самом деле в подвале, а эти трое, что наверху, – они тут за охрану, наверное. Вот дверь в подвал, она вроде как в нише, с противоположной стороны комнаты. Подскочил к ней, глянул вниз – только ступеньки, не вижу, что там дальше. Бесперебойник противно и пронзительно пищит где-то за спиной.
А у них там темнота совсем глухая, потому что спуск прямо оживился, завибрировал где-то в районе позвоночника, обдал холодом. И еще голоса, двое или трое одновременно забалаганили, я даже слов разобрать не успеваю, они где-то близко, совсем рядом, но я пока еще их не вижу, я топаю по ступенькам…
Характерный звук досланного в пистолет патрона, и при этом я даже успел назвать про себя дославшего идиотом, потому что по полу покатился выброшенный патрон, этот звук тоже не перепутаешь, это он просто для уверенности дослал, испугавшись непонятного, а мне его активные наушники усилили, так что я все слышу, я даже слышу шумное нервное дыхание…
Присев и нагнувшись вбок, я заглянул под наклонный потолок лестницы, увидев перед собой большую зеленую комнату с бильярдным столом посередине и странно согнутого голого человека на полу, лежащего среди россыпи черных пятен, и троих мужчин, толстого, высокого худого и тощего мелкого, стоящих вокруг него и повернувших головы ко мне, и у одного уже светится в поднятой руке крошечным огоньком зажигалка – они даже не взяли ни одного фонаря с собой, они просто пришли как есть.
Первым я убил человека с зажигалкой, двумя выстрелами в середину груди, после чего резко сместился в сторону, хотя из глушителя не вылетело ни единого выстрела. Но толстяк довольно точно пальнул из пистолета как раз туда, где я был только что, вспышка прорезала зеленое изображение в ночнике почти что белым, а потом он брызнул из головы черным, таким же, как на полу, и упал так быстро, словно ему Тайсон в челюсть двинул, послав в глубокий мгновенный нокаут. Третий – мелкий тощий, заорал и запаниковал, бросился бежать, споткнувшись о лежащее тело, а дальше я добил его, выстрелив несколько раз в спину, а потом еще раз, в затылок.
Кто еще? А какая разница? Здесь – никого, а весь дом обыскивать мне без надобности. И я уже узнал того, кто лежит на полу – это «Эль Пончис» Хименес. Руки у него стянуты «американской лентой» за спиной, притянуты к щиколоткам, рот тоже замотан лентой в несколько слоев, чтобы не орал, а рядом с телом толстяка валяется бейсбольная бита. И черные пятна на полу – это кровь, потому что у «Эль Пончиса» еще и вся спина ножом изрезана.
Что-то они все же не поделили, выходит.
– Внизу пообщаемся, – сказал я ему и закрыл дверь, чувствуя, как накатывает холод. И пошел к двери.
Внизу была точно такая же бильярдная, но не было трупов. Прошел я, прошел, если это слово применимо к связанному человеку, полумертвый «Эль Пончис». Затем я открыл дверь на лестницу, чтобы заблокировать спуск, на всякий случай. Подошел к избитому Хименесу, схватил за жесткие кудрявые волосы, оторвал его голову от пола и быстро размотал липкую ленту, не слишком деликатно, прямо скажем. Затем ножом перехватил кусок, притягивавший руки к ногам.
Хименеса не допрашивали, его убивали, иначе не замотали бы рот. Картели не только режут головы, забить битой вот так – это тоже почти что традиция. Жертву связывают и бьют по всему телу, кроме головы, чтобы быстро не умер. Бьют долго, иногда еще и ножами слегка режут, как вот этого. Снимают это все на видео и выкладывают в Интернет, обычно под музыку «нарко-корридос», чтобы враги боялись.
Я присел перед «Эль Пончисом» на корточки, посветил в лицо фонариком, переключив свет на минимум. Да, по голове не били и даже по морде двинули разве что пару раз. А вот все тело как отбивная. Думаю, что и кости поломаны, и внутреннее кровотечение уже вовсю идет, вон лицо какое бледное, даже в свете фонаря заметно, и струйка крови из уголка рта стекает на пол. Он при смерти, спуск из-за этого так вибрировал, словно предвкушая очередную смерть в доме.
– Что у вас тут случилось? – спросил я Хименеса. – Почему друзья так обиделись на тебя?
– Я сейчас умру, омбре. – Хименес заплакал по-детски, всхлипывая.
Я вспомнил то видео, с которого Хименес прославился. Он точно так же в каком-то подвале забивал куском кабеля какого-то мужика, подвешенного к потолку «ласточкой». Как все возвращается, а?
– Может, и не умрешь, – сказал я. – Это как поговорим.
– Ты мне поможешь? Кто ты? – Кровавые сопли пузырями из носа.
Сам мелкий, тощий, даже жилистым не назовешь, просто шибздик, и при этом на€ тебе – прирожденный убийца.
– Это не важно, – отмахнулся я. – Почти друг, можно сказать. После них, по крайней мере, с которыми ты сейчас общался. За что они тебя?
– Мы не смогли отправить товар, а они уже взяли деньги у кого-то. – «Эль Пончис» говорил прерывисто, голос прорывался сквозь истеричный плач. – Тогда они решили забрать канал себе, пришли в дом…
– И? – поощрил я его.
– Я должен был уйти последним, но они поймали меня во дворе.
– И что, не спрашивали, как вы возите товар? – удивился я.
– Они всегда думали, что я ничего не знаю. – Он зарыдал еще горше, я даже удивился, откуда у него, умирающего, столько сил на плач. – Сразу замотали мне пасть и начали месить битой. Я даже сказать ничего им не мог!
Мне подумалось: неужели он искренне ждет от меня сочувствия? Похоже ведь на то.
Ознакомительная версия.
