— Я уже не знаю. Джейкоб обладал самой высокой способностью постижения из всех, кого я знала, даже более высокой, чем у Бориса Прижляка.
— Вы знали Прижляка?
Ее лицо под черной маской оставалось непроницаемым.
— Когда-то я была его любовницей.
Бишоп был настолько ошеломлен, что некоторое время не мог и слова вымолвить.
— Его любовницей? Я не понимаю...
— Это было очень, очень давно. Двадцать лет назад, если не больше. Так давно, что порой мне кажется, что в действительности этого никогда не было, и женщина, которая с ним спала, была мне немного знакома, но вспомнить ее имя и лицо я уже не могу. Видите ли, Борис Прижляк был удивительным человеком: сама его греховность делала его привлекательным. Понимаете ли вы, Крис, как привлекателен бывает порок?
Бишоп промолчал.
— Мне он казался неотразимым. Сначала я не понимала всей глубины его развращенности, которая была не просто его частью, но им самим, самой его сущностью. Именно он обнаружил мои экстрасенсорные способности и подтолкнул меня к развитию этих способностей; он думал, что сможет меня использовать. Из-под влияния Прижляка меня вырвал Джейкоб. — Она мечтательно улыбнулась под маской. — Мы никогда не были с Джейкобом любовниками — он всегда оставался верен памяти своей жены. Не мне вам говорить, что в этом мире никто не умирает, — люди просто переходят из одного состояния в другое, в нечто более вечное.
— Но почему Джейкоб не сказал мне об эхом с самого начала?
— Потому что я его об этом попросила. Разве вы не понимаете, что это совершенно не важно? К тому, что происходило, это не имело никакого отношения. Безнравственность Бориса Прижляка была сродни инфекционному заболеванию — она заражала всех, кто был к нему близок. На какое-то время я погрязла в пороке, в котором он так преуспел, но именно Джейкоб попытался мне помочь. Вероятно, он понял, что меня использовали, что я была не столько преступницей, сколько жертвой. Однажды Джейкоб сказал, что пытался переманить на свою сторону других последователей Прижляка, но убедился, что эти люди были не менее нравственно ущербными и извращенными, чем тот, кому они поклонялись. Меня отличало от остальных желание порвать с ними, желание быть спасенной, если хотите. И хотя Джейкоб увел у него всего лишь одного последователя, Прижляк его возненавидел.
— Однако позже он обратился к Джейкобу за помощью.
— Тогда Прижляк в нем нуждался. Он хотел соединить свой выдающийся интеллект с интеллектом Джейкоба; такое соединение обещало стать устрашающим. Но у Джейкоба не было никакого желания участвовать в осуществлении целей такого человека, как Прижляк. Кроме того, он понимал, что это подразумевает вечную зависимость от него. Джейкоб горько сожалел, что не пытался разрушить замыслы Прижляка до того, как они полностью сформировались; но он был поистине порядочным человеком и не сразу осознал всю меру порочности Прижляка. Даже я разгадала это не сразу, хотя почти целый год делила с ним ложе.
Бишоп глубоко вздохнул. Его взволновало откровение Эдит, но не потрясло; он слишком многое испытал, чтобы прийти в смятение от каких-то новых открытий и разоблачений.
— Не потому ли Джейкоб позвал вас, когда все это только начиналось, что вы были как-то связаны с Прижляком?
— Да. Он считал, что мне будет легче вступить в контакт с Прижляком. Я немного изучила его характер, его идеи. Я ни разу не была в «Бичвуде», но как только вошла в этот дом, то сразу ощутила присутствие Прижляка. Как будто оказалась внутри его сознания, и каждая комната представлялась мне отдельной темной клеткой его мозга. Он часто экспериментировал со своими собственными телепатическими способностями, когда мы были... вместе, используя меня в качестве... объекта своих опытов. Ему всегда удавалось проникнуть в мое сознание своими дьявольскими мыслями. Для него это стало неким новым видом эротизма, иллюзией извращенного полового акта, которая благодаря силе его ментальных способностей переживалась как реальность.
Бишоп увидел, как Эдит вздрогнула под бесформенным белым одеянием.
— Его мысли глубоко врезались в мое сознание. Только Джейкоб помогал мне их как-то приглушить, но его больше нет. Вот почему я так боюсь, Крис.
— Я не понимаю.
— Джейкоб делился со мной своей силой. Когда мы впервые собрались в «Бичвуде» и у вас было видение, в контакт вступила именно я, но Джейкоб помогал мне оказывать сопротивление и препятствовал тому, чтобы Прижляк полностью подчинил мое сознание. Даже в тот раз, когда вы нашли меня в состоянии транса, Джейкоб, который находился в это время в больнице, сделал все, чтобы не дать Прижляку овладеть мной. Он был моим защитником, преградой между мной и всей мощью паразитической души Прижляка.
— Но Тьме действительно можно дать отпор, Эдит. Она оказывает воздействие только на тех, кто психически неустойчив.
— Мы все в какой-то мере психически неустойчивы. Все испытываем ненависть, зависть, вражду! Когда Прижляк соберет свою невидимую армию и Тьма станет еще сильнее, она отыщет зло внутри каждого из нас и использует его для нашего же уничтожения! Тех, кого она не сможет победить, — а их будет совсем немного, — убьют ее оставшиеся в живых материальные носители. Мы все обречены!
— Только в том случае, если ваше представление о Тьме истинно. Ученые утверждают обратное: они собираются уничтожить Тьму своими излучателями.
— И вы можете верить, после всего того, что вы видели и пережили, что Тьма — это всего лишь субстанция, полученная с помощью химической реакции?
Голос Бишопа был тверд:
— Уж и не знаю. Я почти поверил в то, о чем говорили вы с Джейкобом, но теперь... — Он отвел глаза, и его взгляд упал на огромные излучатели. — Теперь я надеюсь, что вы оба ошибались.
Эдит, казалось, совсем сникла.
— Может быть, Крис, — тихо сказала она. — Может быть, я тоже на это надеюсь.
— Бишоп? — послышалось в наушниках. В голосе чувствовался какой-то металлический оттенок, но это не помешало, однако, тут же узнать Маринкера.
— Вертолеты поднялись в воздух. У вас там что-нибудь происходит? — Вопрос был задан с некоторой иронией, но Бишоп почувствовал за ней скрытое напряжение.
— Пока ничего, — ответил Бишоп, и его слова подхватил маленький микрофон, закрепленный на груди Из-за слабых помех в наушниках он не расслышал следующих слов ученого.
— Простите, что вы сказали? — переспросил Бишоп.
— Я сказал, что мы только что получили донесение...(помехи) о начавшихся неподалеку беспорядках. Нам это ничем не угрожает... (помехи) справляются. Жертвы Тьмы снова разбушевались, вот и все.
