– Ион! – окликнул Фортуна.
Налетчик («Это он и его люди убили Тома и Джули! Это он сбросил меня со скалы!» – промелькнуло в голове у Кейт.) шагнул вперед и открыл тяжелую, окованную железом деревянную крышку люка в каменном полу. Квадратное отверстие зияло темнотой.
Раду Фортуна улыбнулся и поманил Кейт.
– Проходите, проходите. Вы так долго путешествовали в поисках гостеприимного убежища. Теперь вы можете им насладиться.
Он кивнул, и охранники подтолкнули Кейт вперед, к темному проему. Руки у нее по-прежнему оставались связанными и страшно болели.
Здесь была почти вертикальная деревянная лестница, но Кейт оступилась и упала на каменный пол с высоты трех, а то и четырех футов. От удара у нее перехватило дыхание, но ей не оставалось ничего другого, кроме как поспешно откатиться в сторону, когда вслед за ней швырнули О’Рурка.
Раду Фортуна подошел к краю люка. Его голова и плечи вырисовывались темным силуэтом на фоне квадратного отверстия.
– Из башни открывается чудесный вид, а в нашем скромном музее собрана восхитительная коллекция. Однако у вас, пожалуй, маловато времени, чтобы всем этим полюбоваться, да? Но зато постарайтесь максимально использовать последние мгновения, проведенные вместе.
Он отступил, и крышка люка захлопнулась с оглушающим грохотом. Затем послышался звук задвигаемого засова.
Темнота была неполной: через край люка пробивался очень слабый, почти незаметный свет. Кейт с трудом села и подняла лицо к этому намеку на освещение.
Сверху донеслись голоса и смех. По крышке люка загрохотали тяжелые башмаки, а потом послышалось шарканье ног по каменному полу. Несколько минут не раздавалось ни звука, хотя Кейт чувствовала чье-то внимательное, настороженное присутствие. Она повернулась в направлении слабого шороха где-то рядом с ней.
– Майк?
– Да. – В его голосе звучала боль. Он ушибся сильнее, чем она. Кейт подумала, не поврежден ли у него протез.
– Ты в порядке?
– Да. – В темноте было слышно его тяжелое дыхание. – А ты?
Кейт кивнула, сообразила, что Майк ее не видит, и сказала:
– Да.
У нее потекло из носа, и она изогнулась, чтобы вытереться о плечо. Она почти не чувствовала крепко стянутых за спиной рук.
– Мы в заднице, – прошептал священник.
Кейт ничего не ответила и начала двигаться в его сторону, пока не наткнулась на правую руку О’Рурка, заломленную назад. Ценой невероятных усилий, они сумели оказаться спиной к спине и попытались развязать друг другу руки, но обнаружили, что те связаны какой-то пластиковой лентой, стянутой зажимом, напоминающим больничные браслеты.
– Бесполезно, – прошептал О’Рурк. – Такими штуками пользуются полицейские в Штатах. Их даже ножницами не разрезать. Чтобы снять это, нужны специальные кусачки.
Кейт сжала кулаки.
– Что они собираются с нами делать? Нелепость вопроса дошла до нее прежде, чем она договорила.
В яме было холодно и сыро. О’Рурк придвинулся к ней плотнее, согревая теплом своего тела.
– А разве Лучан не говорил, что стригои не пьют человеческой крови до последней ночи Церемонии?
– Нет, – прошептала Кейт. – Он рассказывал, что, по преданиям, посвящаемый молодой Князь не пьет крови до четвертой ночи… до последней ночи. – Она громко расхохоталась, и смех в кромешной тьме прозвучал странно и как-то пугающе. – Впрочем, все, о чем говорил Лучан, теперь выглядит несколько сомнительно. О Господи!..
– С другой стороны, – продолжал О’Рурк ровным голосом, будто стремясь успокоить ее, – он, кажется, знает о стригоях немного больше, чем мы предполагали. Возможно, его сведения достаточно точны.
Кейт снова попыталась рассмеяться, но во рту у нее вдруг пересохло. Она облизнула губы.
– Я сожалею, что втянула тебя в это дело.
– Кейт, не стоит…
– Нет, послушай. Прости, ради Бога, что я это сделала, но, клянусь, я найду способ вытащить тебя отсюда. И Джошуа тоже.
О’Рурк промолчал. Вдруг одновременно с разных сторон послышалось шуршание и царапанье.
– А, черт, – выдохнула Кейт. По коже у нее пошли мурашки. – Крысы.
Они с О’Рурком, поджав колени, еще теснее прижались друг к другу. Неловко, почти не чувствуя пальцев, в которые практически не поступала кровь, они потянулись и взялись за руки.
Кейт потеряла счет времени. Единственным признаком его движения было растущее давление в ее мочевом пузыре. Она впала в полудрему и чувствовала, как к ней в полуобморочном состоянии привалился О’Рурк. Проснулась она лишь тогда, когда терпеть было уже невмочь. Закрыв глаза, Кейт мысленно воззвала неизвестно к кому, кто бы пришел и вытащил их отсюда до того, как она намочит юбку и белье.
Было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь увидеть, но на ощупь они сумели определить, что находятся в яме размером примерно десять на десять футов. Судя по всему, здесь не было ни соломы, ни цепей, ни железных браслетов на стенах, ни висящих на них скелетов. Прощупав ногами пол, они поняли, что их окружают лишь холодный отсыревший камень да крысы, время от времени шуршащие по углам.
В конце концов Кейт не выдержала и, прошептав О’Рурку: «Извини», поковыляла в угол, из которого, казалось, меньше всего было слышно царапанье грызунов по камню, присела на корточки, умудрившись задрать юбку и спустить трусики, и помочилась. Журчание показалось ей невыносимо громким.
– Туалетной бумаги здесь, скорее всего, нет, – произнесла она вслух.
Из темноты донесся смешок О’Рурка.
– Я уволю домоправительницу.
Кейт, как могла, привела себя в порядок и на коленях поползла обратно в центр ямы, чувствуя сырость, неудобство, некоторое смущение, но одновременно и бесконечное облегчение.
Придвинувшись к О’Рурку, она положила голову ему на плечо.
– Что-нибудь случится, – прошептала она.
– Да. – Он поцеловал ее в щеку, щекоча бородкой, и она затихла, прислушиваясь к ударам его сердца.
Крышка люка откинулась с леденящим душу звуком, грубо вырвавшим ее из сна.
«О Господи, все это происходит на самом деле».
Тусклый свет двадцативаттных лампочек показался ярче для привыкшим к темноте глазам солнца. Кейт прищурилась и сквозь подступившие слезы разглядела силуэт человека по имени Ион.
– Ты говоришь «до свидания» другому, – сказал Ион по-английски с сильным акцентом. – Вы не увидеть один другого больше.
Двое охранников спустились вниз и вытолкали О’Рурка наружу. Кейт закричала и поднялась на ноги. Она вопила, ругала их последними словами, изо всех сил стараясь не заплакать, но тем не менее не удержалась от слез. В отчаянии она попыталась ударить одного из охранников ногой, но тот пнул ее в ответ тяжелым ботинком так, что по телу прокатилась волна боли.
