– Но мне надо поговорить с ним сейчас! – Последнее слово мальчишка просто провыл, как сиамская кошка золовки Нортона, когда он дергал зверя за хвост.
– Извини, дружок, сейчас не получится.
– Тогда я подожду, пока он придет. Это слишком важно, чтобы просто оставлять на столе.
– Как хочешь. В коридоре есть скамейка.
Даплессис удалился с видом оскорбленного достоинства. Эб Ковер не агент спецслужб, подумал Нортон. Он распоследняя нянька, черт побери.
Несколько минут спустя Нортон вышел за чашкой кофе и увидел, что хакер потерянно сидит на деревянной скамье, все еще сжимая страницу “Таймс-Пикайюн”. Любопытство Нортона взяло верх.
– Эй, дружок. Можно мне взглянуть?
Даплессис протянул ему газету. Страница была в серых размазанных пятнах от его пальцев, нужную статью он обвел зеленой перьевой ручкой.
“Тревис Риго из прихода Сент-Тэммани, чистя свою коллекцию легкого огнестрельного оружия, произвел несколько случайных выстрелов в себя – пять раз из пяти различных стволов: дважды в левую ногу, один раз в правую голень и по одному разу в каждую руку, отстрелив себе при этом два пальца…”
Нортон вернул страницу.
– Это действительно мило, Стефан. Он будет рад такое увидеть.
Эб Ковер – даже не нянька, улыбнулся про себя Нортон и, налив себе кофе, устроился доедать пончик. Он, бедняга, просто рехнулся.
Кинси Колибри снился кошмар. Он часто видел этот сон, в котором разгневанные работяги то и дело подгоняли к дверям “Священного тиса” ветхие, на последнем издыхании, колымаги, требуя, чтобы они были готовы к шести вечера. Во сне Кинси поднимал глаза на вывеску клуба и видел, что кто-то ее уже переписал и теперь на ней значится “ГАРАЖ И АВТОЗАПЧАСТИ С. ТИСА”.
Вот кто-то налег на гудок, беспардонно требуя, чтобы его обслужили. “БИИИИИП! БИИИИИИП!!!”. Протяжный гудок трубил на всю спальню. Кинси открыл глаза. За окном только-только светало. И все же он как будто еще слышит автомобильный гудок. Никогда раньше звуки из снов не врывались в явь. Может, от переутомления он просто медленно сходит с ума?
Нет, не может быть. Ну ладно, возможно. Но кто-то все же давит во дворе на автомобильный гудок. Гудок снова взвыл – в рассветной тишине звук вышел чистый и резкий. Сев в кровати, Кинси отогнул занавеску и выглянул в окно над кроватью. Посреди двора стоял черный “мустанг” Заха, колеса которого прорезали глубокие бороны в некошеной траве.
Накинув на пижаму халат, Кинси поспешил через залитый голубым светом дом. Слишком поздно он сообразил, что забыл надеть тапочки. Обернувшись было на дверь спальни, Кинси махнул рукой и, как был, вышел через парадную дверь на мокрый от росы двор. За рулем сидел Тревор, лицо у него было серым от усталости и боли. Наконец он выглядит на свой возраст, подумал Кинси, а может, даже старше. Рядом с ним Зах попеременно то тянул себя за волосы, то хлопал ладонями по коленям. Лицо его украшали многочисленные синяки и кровоподтеки. Пересекающиеся полосы крови уже начали проступать сквозь ткань футболки, добавляя беспорядочные мазки к уже напечатанному на ней кровавому месиву, вылетающему из головы Кеннеди.
– Я стараюсь не заснуть, – объяснил Зах, встретив взгляд Кинси. – Я головой ударился. Нам вроде как не помешает помощь.
– Что случилось?
– Можно мы расскажем об этом по дороге в больницу? – подал голос Тревор.
Он поднял правую руку, которую до того прятал на коленях. Кинси уставился на нее, пораженный ужасом. Пурпурная рука распухла втрое. Два средних пальца были вывернуты под ужасающими углами. Более всего она походила на клешню Вили Э. Койота после того, как ему удалось ударить по ней гигантской деревянной колотушкой, заготовленной им для Роудраннера.
Кннси открыл перед ним дверцу машины, и Тревор выбрался осторожно, как будто все тело у него болело. Зах вышел с другой стороны сам и тут же упал ничком. Тревор и Кинси поспешили обогнуть машину, но он рухнул на мягкую пропитанную дождем траву и теперь просто лежал, беспомощно чертыхаясь сквозь слезы.
– В голове у меня все перепуталось, – пожаловался он, когда они помогли ему подняться и повели к машине Кинси. – Самое распоганое, что может быть на свете. Это как открыть испорченную устрицу… это как… м… черт… м-м-м… -
– Не молчи, – сказал ему Тревор, помогая сесть на заднее сиденье, потом сам забрался туда следом. – Это как испорченная устрица? Почему?
– Потому что мысли у меня скользкие и гнилые, но я уже их проглотил и не могу… м…
– Их отрыгнуть?
– Да!
Кинси слушал подобные разговоры более двадцати миль. Время от времени он вставлял реплику или вопрос, чтобы помочь Тревору, но не требовал с них подробностей того, что случилось, хотя его снедало любопытство, да и тревога. Они сами расскажут, когда смогут.
Травмпункт в Рейли в такую рань был совершенно пуст. Кинси присел на оранжевый пластмассовый стул, спроектированный, очевидно, с расчетом на инопланетянина, поскольку никакому сущему человеческому заду не может быть в таком удобно, полистал стопку растрепанных журналов, которые все равно никто никогда не станет читать. Он вполуха слушал, как Тревор называет свои данные, потом помогает зарегистрироваться Заху – тот назвал имя “Фредерик Блэк”. Медсестре они сказали только,что попали в аварию.
– Как вы намереваетесь заплатить?
Зах порылся в кармане:
– У меня есть номера нескольких кредитных карточек…
– Наличными, – поспешил оборвать его Тревор. Вся наличность Заха у него была при себе, причем пачка выглядела весьма внушительной.
– Семейное положение? – осведомилась медсестра. Зах с безумным видом глянул на Тревора.
– Не женат, – сказал ей Тревор. – Он со мной.
Медсестра окинула обоих долгим взглядом.
– Братья?
– М-м-м, да. – Тревор оглянулся на Кинси. – А вон там наш дядя.
– Хорошо. Проходите оба.
Протянув им соответствующие бланки, сестра махнула на больнично-чистый коридор.
Еще одна сестра смыла кровь и штукатурку с руки Тревора, потом пинцетом извлекла из его пальцев семнадцать осколков стекла от зеркала. Ему дали подержать лед, пока врач осматривал Заха, проверял рану у него на голове, светил фонариком в глаза и наконец объявил, что у него действительно сотрясение мозга, но не слишком серьезное.
– Пусть побольше отдыхает, – посоветовал он Тревору. – Не позволяй ему много ходить.
– Но мне нужно, – запротестовал Зах. – Я профессиональная рок-звезда.
– Не позволю, – пообещал Тревор, здоровой рукой помогая Заху слезть со смотрового стола.
Врач снова глянул на глубокую рану на голове Заха.
