Знаки и знамения - Мара Вульф

Кирилл взял меня за руку и сжал ее:

– Ее душа отправится в страну вечного лета и однажды вернется к нам. Более счастливой и опытной, потому что радости и печали прошлой жизни сделали ее более зрелой.

Я вытерла слезы и кивнула.

– Как думаешь, души наших родителей уже вернулись? – спросила я затем.

– Не знаю. – Осторожно, как будто сомневался, позволю ли я, он притянул меня к груди, и я с облегчением обхватила его руками. Отдалась его теплу и безопасности. В детстве мы очень часто обнимались, и сейчас это ощущалось как возвращение домой. Кирилл уткнулся лицом мне в шею, и я почувствовала на коже его слезы. – Прости меня, – прошептал он. – Я не должен был тебя отталкивать, но если Раду поймет, насколько ты все еще мне дорога, он снова отнимет тебя у меня.

– Я этого не допущу, – потрясенная и расстроенная, всхлипнула я. Магия хлынула из меня наружу и окутала нас прозрачной пеленой, словно желая нас защитить. Я не могла ни предотвратить это, ни остановить. Почему Кирилл не рассказал мне раньше? Насколько же велик его страх перед верховным жрецом? Даже здесь, в Караймане. – Тогда мы не вернемся в Раску. Никто из нас, – решила я. – Исчезнем отсюда при первой возможности.

Только вот я не знала куда. В другой ковен нам нельзя, и о помощи нам просить некого. Но я больше не дам Раду навредить Кириллу.

Брат отстранился от меня:

– Он нас заставит. Он заставит тебя, теперь, когда твоя магия больше не скована. Он тебя не отпустит. Эта сила… – он вздрогнул.

– Это он сделал? – спросила я.

Даже Кирилл боялся меня, точнее той магии, которая жила внутри меня. И вряд ли его можно за это винить. Образы мертвых и изувеченных ликанов преследовали меня каждую секунду даже во снах. Я была рада, что больше не делила комнату с Селией, потому что по ночам просыпалась с криками. Во сне волчьи клыки царапали мою кожу, клыки впивались в шею, а дикий рык заглушал мои стоны. Сжав руки в кулаки, я отбросила воспоминания в самый дальний угол сознания. Эти сны – наименьшая из моих проблем.

– Кто сковал мою магию? Раду? – иначе он никогда не рискнул бы отправить меня к людям. Я бы никогда не смогла скрыть эту силу, которая сейчас кипела во мне, с тех пор как чары спали.

– Этого я не знаю, – с сожалением признался Кирилл. – Покажешь мне ее?

– Семиконечную звезду?

Он кивнул.

– Конечно. – От него мне скрывать нечего.

Стоило ли сказать Николаю, кто мой отец? Этот вопрос мучил меня уже несколько дней. Но это не имело значения. Он мне не верил. Возможно, никогда не верил, а теперь получил подтверждение того, что я ему солгала.

– Забудь о нем, – произнес Кирилл и взял меня за руку.

Я тихо рассмеялась. С самого детства он без труда угадывал все мои мысли.

– А ты можешь забыть Алексея?

– Нет. – Он покачал головой. – После тебя и Лупы он единственный человек, который для меня что-то значит. – Эти слова прозвучали так пылко, что у меня сжалось сердце. – Мы могли бы попросить его о помощи. Он бы поговорил с Николаем.

Настала моя очередь мотать головой.

– Не хочу. Алексей не должен выбирать между тобой и своим братом.

Кирилл открыл дверь в лабораторию Бредики. Нас встретило тихое бульканье дистилляторов, в комнате приятно пахло разными травами.

– Я пробую кое-что новое, – сказал брат, когда в открытой пробирке взорвался какой-то сиреневый раствор и из него брызнули крошечные комочки. Люмин над нами чихнул и спрятался в углу.

Я не просила Кирилла осмотреть мои травмы. Они были далеко не такими тяжелыми, как у остальных. Синяки уже пожелтели, а сломанное ребро болело только от неосторожных движений или слишком глубоких вдохов.

Тем не менее, когда я сняла блузку, брат издал неодобрительный звук и потянулся за баночкой с мазью.

– Тот факт, что ты это терпишь, не говорит ни о храбрости, ни о смелости. – Он указал на рану у меня на руке, в которую явно попала инфекция.

– Надо было раньше прийти, – тихо ответила я, пока он наносил мазь на воспалившееся место. Рана моментально закрылась, и на ее месте образовалась безупречная кожа.

– Лупа рассказала, что Магнус подправил тебе память? – задал вопрос Кирилл.

Я кивнула, подавляя гнев. С ним мне тоже еще предстояло разобраться, однако этот трус меня избегал. Как он мог так со мной поступить?

– Он был тогда очень молод, – к моему удивлению, встал на его защиту брат. – И он тоже всего лишь инструментом в руках Раду. Не забывай об этом.

– По-твоему, это оправдание? Он может это исправить? – У меня в голове по-прежнему оставалось слишком много черных пятен.

– Воспоминания возвращаются, – откликнулся Кирилл. – Вот почему у тебя так болит голова. Магнус не менял их, а просто скрыл. Он сделал все возможное, чтобы их сохранить. Тебе просто нужно время.

Лупа тоже защищала корбия. А я не знала, смогу ли простить его за то, что он натворил. Повернувшись спиной к Кириллу, я подняла нижнюю рубашку.

У него перехватило дыхание.

– Как красиво, – благоговейно проговорил он, повторяя слова Николая.

– У тебя тоже такая есть?

– Нет. – Это прозвучало как-то слишком поспешно. – Ты унаследовала магию нашего отца. Не я. Ты наследница Селесты.

Я опустила рубашку:

– Но я не хочу ею быть.

– Судьбу не выбирают. – В его словах слышалась безысходность.

– Может, выбрать и нельзя. Зато определить можно, – повернувшись к нему, заявила я, наверное, с большей горячностью, чем это было необходимо. – До сих пор за нас это делали другие, теперь пора брать все в свои руки.

Я быстро натянула блузку, когда раздался стук в дверь, и вскоре после этого в комнату просунул голову Алексей. Стригой переводил взгляд с меня на Кирилла и обратно.

– Ты можешь подойти? – спросил он Кирилла, и в его голосе слышалась мольба. – Ей опять стало хуже.

– Договорим позже. – Кирилл еще раз погладил меня по руке и пошел за Алексеем.

В голове снова застучали молотки, и мне пришлось опереться на лабораторный стол, потому что ноги подкосились. Магнус не стер и не изменил мои воспоминания. Он сковал их. Так же как была скована магия. Все мое «я» заключили в оковы. Вот она, правда. Меня заключили в оковы. Потому что я, моя магия и мое