И хриплый крик сорвался с его губ, когда правая рука Кассандры, подобно паучьей лапке, взлетела и схватила его за лацкан.
Я чуть не умер от страха и чувствовал себя абсолютно парализованным.
Цепкие пальцы Кассандры тащили Макса к себе. Скованный неописуемым ужасом, он совершенно не мог сопротивляться.
Все ближе и ближе к его лицу оскал трупа. Еще ближе.
Толчками стала подниматься голова Кассандры.
«Не-ет!» — кричало все мое существо.
С вытаращенными глазами, с хрипом в горле Макс не сводил с нее глаз.
Серые скрюченные пальцы с неодолимой силой тащили его к себе. Между ними оставалось не больше одного-двух дюймов.
Макс издал нечленораздельный вопль (я тоже), когда глаза Кассандры распахнулись, и мы увидели страшные, налитые кровью белки.
Мгновение они оба в упор смотрели друг на друга (мне казалось, что я нахожусь при смерти от ужаса).
Но с хриплым криком Макс отпрянул назад и высвободился из смертельной хватки. Он потерял равновесие, спотыкаясь, сделал один-два шага назад, упал и, ударившись локтем о пол, вскрикнул от боли.
Бессильный наблюдатель, я молча смотрел на весь этот ужас.
Тело Кассандры стало извиваться, ее рот искривился и остался разинутым, как у рыбы, вытащенной из воды.
Макс пытался встать на ноги, но не мог. Он пробовал отползти назад, но и это не получалось. Кассандра корчилась в веревках, связывавших ее тело, подобно взбесившемуся зверю. Макс смотрел на нее, и невнятные стоны теряющего разум человека срывались с его губ.
Буря усиливалась, гром грохотал с небес, темная комната время от времени озарялась вспышками света, будто ослепительной яркости прожектора бороздили небо. Это инфернальное освещение являло достойную его картину — Кассандру, извивающуюся в веревках.
Макс снова предпринял попытку встать на ноги, но они не служили ему.
Вдруг он вскрикнул, пораженный ужасом, когда веревка сорвалась с крюка и тело Кассандры рухнуло из морозильной камеры на пол рядом с ним. Макс едва подавил громкий, отчаянный крик ужаса.
Он должен встать на ноги или умереть. С огромным трудом, напрягая каждый мускул, Макс поднялся на колени, затем, шатаясь, выпрямился. Едва он успел это сделать, как Кассандра, с лицом, казавшимся замерзшей маской, приподнялась на полусогнутых ногах и стала приближаться к нему.
Испустив крик, Макс отшатнулся, повернулся к ней спиной и, едва двигаясь, поковылял к вестибюлю, то и дело шатаясь и чуть не падая.
Он добрался до двери и прислонился к ней, пытаясь нашарить ручку. Тщетно.
Дверь была заперта.
С рыданием обезумевшего животного он обернулся к Кассандре. Она шла к нему, шаги и угловатые движения ее напоминали сломанную марионетку, голова качалась из стороны в сторону. Буря гремела как бешеная. Оглушительно грохотал гром, то и дело сверкавшие молнии освещали бледное лицо Кассандры, ее немигающие, жутко вытаращенные глаза.
Влекомый страхом Макс отпрянул в сторону, пытаясь избежать ее хватки, но он едва мог двигаться. Ему не удалось проползти и нескольких ярдов. Он упал на пол, закричав от боли и страха. Попытался встать на ноги и не смог.
С остекленевшим взглядом сын перевернулся на спину и бессильно ждал, когда Кассандра доберется до него. Безгласная и угрожающая.
Макс едва справлялся с дыханием. Клокочущие звуки вырвались из его горла, когда он увидел склоняющуюся над ним фигуру.
Из последних сил в приступе сумасшедшего страха он метнулся ползком в сторону и там молча застыл, не сводя глаз с Кассандры. Ни на какие усилия он больше не был способен. Она остановилась и уставилась на него, корчившегося у ее ног. Грянул гром. Комната осветилась вспышкой молнии.
Тут раздался легкий щелчок замка, дверь открылась, и в кабинет вошла… Кассандра.
Доводилось ли вам когда-нибудь читать фразу «голова у него пошла кругом»?
Если доводилось, вы, наверное, думали, что это литературное преувеличение.
Так вот, в тот момент именно кругом и пошла у меня голова. Это слово довольно точно описывает мое состояние. Я даже не мог совладать со своими мыслями. Мог только бездумно, тупо наблюдать за происходящим.
Войдя в кабинет, живая Кассандра обратилась к трупу Кассандры (!) и сказала:
— Хватит.
Труп оглянулся в ее сторону.
— Уже? — спросил он крайне недовольно. — Ты не так много даешь мне времени.
— Тем не менее. С него хватит.
Живая Кассандра оставалась непреклонной.
— Может, с тебя? — дерзко осведомился труп и сдернул парик.
Брайан в белом макияже.
Макс, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой, таращился на него.
Кассандра напустилась на брата.
— Какой дурак придумал оставить меня лежать на полу?
Ко мне вернулась способность мыслить и сопоставлять. Разве это не был Брайан в гриме сестры?
— А что еще я мог сделать? — огрызнулся он. — Видно, он бухнул чересчур много наркотика в твое пойло. Я пытался привести тебя в чувство, но не смог! К тому же у меня не было времени. Мне еще нужно было засунуть Гарри в аппарат под саркофагом! Натянуть на его рожу эту резиновую маску! Позвонить шерифу! Убедиться, что все готово! Загримироваться самому и натянуть твои тряпки! Да еще устроиться в этом чертовом морозильнике! Меня этот день чуть не доконал, понимаешь?
Она не уступала.
— Я считала, что Гарри по-настоящему умер! — повысила она голос.
— С чего это? — смешался он. — Тебе, кажется, был известен план Макса? Я рассказал тебе о нем во всех подробностях.
— Ну, такого-то я даже предположить не могла, — ответила она, понизив голос. — Я думала…
Брайан оборвал ее, жестом указав на меня:
— Слушай, нельзя убрать его отсюда?
— Забудь о нем! Что толку об этом думать? Он всего лишь овощ!
— Но это, между прочим, беспомощный старик!
— Это тебе так кажется! — Она не сдавалась. — Это не человек, а досадное препятствие на моем пути, и я не могу дождаться, когда наконец выкину его отсюда!
«Спасибо, Кассандра. Боги, без сомнения, наградили тебя добрым сердечком».
— Гос-споди! — Она никак не могла уняться. — Мне пришлось участвовать во всей этой заварухе, будучи в полной уверенности, что Гарри на самом деле мертв.
Теперь ее голос поднялся до крика.
— Это меня чуть не подкосило! Я почти сходила с ума от страха! Я все, буквально все, делала неправильно! Если бы Макс еще видел получше, да с его прежним слухом…
Брайан рассердился.
— Какая, к черту, разница? — оборвал он ее. — Все, кажется, кончилось нормально.
