— Опасность? Что значит — опасность? Вы — муж мой, а я — ваша жена.
Он улыбнулся и полуприкрыл веки, показывая, что выговор принят, и Ксения, довольная своей маленькой победой, уже без печали прислушалась к низкому, удивительно сильному голосу очередной исполнительницы, хотя заведенная ею песня была очень грустной.
Англичане не понимали слов, но жалостливый мотив брал за душу, бередил память, и многие из них пригорюнились, вспоминая своих любимых и близких.
Лавелл торопливо шептал на ухо Флеммингу:
— Я сходила с ума от его поцелуев, я пила их с той жадностью, с какой пьют бояре вино… Но тут появилась им брошенная ревнивица, в руках ее блестел острый нож…
Он не успел довести перевод до конца, ибо в деревню ворвался отряд из одиннадцати конников, вооруженных копьями и туго натянутыми арбалетами.
Первыми всполошились местные жители и метнулись прочь от костров — не слишком напуганные, но с явным желанием как можно скорее раствориться во тьме. Отец Севастьян поспешил к церкви, призывая крестьян в ней укрыться, но с ним мало кто шел.
В наступившей тишине командир конников выкрикнул:
— Нам нужен венгр Ракоци! Царь Федор повелевает ему воротиться в Москву!
Сначала англичане молчали, затем среди них поднялся ропот. Они не поняли слов русского офицера, но распознали, что им угрожают, и были готовы ответить на вызов.
— Стойте, стойте! — крикнул им Лавелл, подбегая к отряду. — Мы направляемся с грузом товаров в Новые Холмогоры, чтобы оттуда отплыть в Англию. Мы не венгры, а англичане, — сказал он по-русски и, повернувшись к Флеммингу, опять перешел на английский: — Приструните своих молодцов. Полагаю, с этими людьми можно договориться.
— Я так не думаю, — с беспечным видом откликнулся Флемминг. — Стычки, похоже, не миновать, во всяком случае, судя по этим парням.
— Вот как? А мне казалось, что граф не очень-то нравится вам, — сказал с удивлением Лавелл.
— Ох, разумеется, — кивнул томно Флемминг. — Я бы и не прочь сторговаться, но бедняга жестоко изранен, а эти малые ведут себя слишком разнузданно. Скажите, что мы не поняли, чего они хотят. — Он сложил на груди руки и улыбнулся русскому офицеру.
Тот, выслушав Лавелла, вновь что-то прокричал.
— Он хочет, чтобы мы сложили оружие, — пояснил Лавелл, оглядываясь. — Он не намерен шутить.
Флемминг раздраженно поморщился.
— Хорошо. Эй, ребята, которые на виду, бросайте оружие под ноги. Всем остальным приказываю быть начеку. Мне все это сильно не нравится. — Он подошел к Лавеллу и бросил на землю свой поясной нож. — Скажите им, что мы подчиняемся, хотя так и не поняли, в чем наша вина.
Лавелл выполнил поручение, прибавив от себя:
— Мы торговцы, а не солдаты. Вы можете в том убедиться.
— Нас торговцы не интересуют, — ответил командир стражников, несколько остывая. — Нам нужен лишь венгр. Вот приказ царя Федора о его задержании. — Он показал бумагу с двуглавым орлом.
Ракоци в своей повозке попытался сесть, но, обессиленный, снова упал на подушки.
— Не бойся, Ксения, — задыхаясь, выдавил он и с напряжением поднял руку. — Я в полном порядке. Подай мне мой меч. Римский. Короткий. — Его рука затряслась. — Ну же, скорее. — Дрожащие пальцы обхватили эфес. — И спрячься. Тебе нужно спрятаться. Нельзя, чтобы тебя обнаружили. — Он огляделся. — Укройся под сиденьем возчика. Прижмись к стенке ящика — там тебя не найдут.
Ксения повернулась к дорожной кожаной сумке и вытянула из нее длинный византийский кинжал.
— Я не пуглива, супруг мой, и прятаться не хочу и не стану.
— Мы англичане, — заявил Флемминг, глядя в глаза русскому офицеру. — Мы везем товары на мой корабль. Он называется «Феникс». Мы ничего не имеем против царя. У нас есть охранная грамота, им подписанная и заверенная Годуновым. Скажите ему это, Лавелл. И добавьте еще что-нибудь в том же духе. Надо дать нашим время зарядить арбалеты.
Лавелл вспотел от волнения. Но надеялся, что русские этого не заметят, а если заметят, то отнесут испарину на счет выпивки и еды. Он медленно, с расстановкой перевел слова Флемминга, затем со вздохом промямлил:
— К сожалению, господа стражники, мы ничем не можем помочь вам. Поверьте, мы были бы счастливы, но — увы…
— Вы останавливались и в Вологде, и в Нижкове, — перебил его офицер. — Мы знаем, что венгр у вас. Отдайте беглеца нам — и все кончится хорошо. В царской грамоте велено задержать лишь его, но любой ценой, и, если вы вздумаете противиться, мы сокрушим вас. — Командир конников поднялся в стременах. — Служба есть служба.
— Если вы так поступите, наша королева заявит протест, — выслушав Лавелла, возразил Флемминг. — У вас будут неприятности.
— Ваша королева никогда ни о чем не узнает. Вы просто исчезнете. Как и многие в этой глуши. — Офицер повернулся к всадникам и отдал им несколько резких команд.
— Что он сказал? — спросил Флемминг, осторожно пятясь к большому столу, уставленному всяческой снедью.
— Он велел обыскать повозки и застрелить или проколоть пикой любого, кто попытается помешать, — ответил Лавелл. — Они всерьез вознамерились забрать у нас графа.
— А я всерьез вознамерился остановить их, — заявил Флемминг. — Англичане, к бою! — повысив голос, выкрикнул он. — Лавелл, скажите ему, что нас больше и что самоуправствовать мы им не дадим.
— Как пожелаете, — вздохнув, отозвался Лавелл.
— Значит, быть посему, — сказал командир отряда и дал своим людям знак.
Пришпоренные донские лошадки понеслись неуклюжим галопом к повозкам. Один англичанин тут же был ранен: копье пронзило ему плечо.
Вопль его донесся до выгона и пасшиеся там лошади взволновались. Роджер, Геза и еще двое возчиков рассыпались по полю, чтобы их успокоить. Дело было куда как серьезным, ведь табун в сотню голов мог броситься в лес.
Лавелл, едва успевший нырнуть под одну из повозок, прижался лицом к колесу. Он видел, как опрокинулся на спину его раненый соотечественник, затем послышался свист арбалетных стрел. Крики стражников показали, что они нашли цель. Одна лошадь упала, колотя копытами по опрокинутому котлу с супом. Всадник придавленный бьющейся тушей, безуспешно пытался отползти в сторону и громко бранился. Миг — и оземь рядом с ним грянулся его сотоварищ, изо рта и ушей поверженного хлынула кровь. Третьего стражника ударило в живот над бедром. Он дико взвыл и ухватился за древко стрелы, после чего завопил еще пуще. Командир, видя, что атака захлебывается, дал приказ конникам поворачивать лошадей.
Но их ждал сюрприз: из кустов им навстречу выбежали четверо арбалетчиков. Двое выстрелили: одна стрела прошла мимо, другая пробила шею лошади офицера. Тот, спрыгнув с седла, знаком велел отряду рассеяться и гортанно скомандовал:
