Вайнинг — одна из шести названных в списке фамилий. Мне причитается пара рубиновых серег стоимостью около 30 тысяч долларов по текущим ценам и вот этот коттедж. Но перед своей смертью Фостина составила свое завещание, по которому дом по наследству передается Уоткинсу. Он, однако, настаивает на передаче его в мои руки в качестве собственности деда. Ведь дом находится слишком далеко, в пустынном месте, и многим людям это не нравится. Таким образом, смерть Фостины принесла мне чистую прибыль в 37 тысяч долларов. Даже если бы мне заранее была известна сумма, неужели вы всерьез считаете, что я могу пойти ради этого на убийство?
Базиль вздохнул:
— Убивают ведь и за гораздо меньшие суммы. Как мужчины, так и женщины…
— Да, вы правы, мне известно, что людей убивали ударом ножа за пятьдесят центов, а детишек травили ядом, чтобы заполучить их страховку в несколько тысяч долларов. Но ведь ни один человек в здравом уме с годовым доходом в девять тысяч пятьсот долларов, пользующийся хорошей репутацией, добившийся солидного положения в обществе, на такое «мокрое» дело не пойдет.
— Однако тридцать семь тысяч долларов сейчас для вас — весьма крупная сумма. К тому же вы, вероятно, питали ненависть к дочери Розы Дайамонд.
— Ничего подобного. Я не псих и не романтик. Мой дед сблизился с Розой Дайамонд только после развода с моей бабкой, и все произошло задолго до моего появления на свет. Вряд ли я могу запросто повергнуть кого-то в состояние шока, и я не из тех, кто способен вести семейную вражду на протяжении трех поколений. Что вы скажете по этому поводу? Я всегда полагал, что «дело Розы Дайамонд» внесло какой-то малоприятный налет порочности в лоно семьи, которая до этого отличалась высочайшей строгостью нравов и респектабельностью, чем я по праву гордился.
— Зачем вы явились сюда сегодня вечером?
— Осмотреть коттедж, коли он теперь принадлежит мне.
— Когда вы впервые увидели Фостину Крайль и обнаружили ее невероятное сходство с вами?
— Если бы я был хитрецом, то вряд ли ответил бы на этот вопрос. Но сейчас я рискну, тем более что вы способны помочь мне понять то, что до сих пор сбивает меня с толку. Никто не знал истины, но ведь теперь Фостина умерла…
Базиль резко его прервал:
— Я давно понял, что Алиса с Фостиной не были единственными связующими звеньями между двумя школами— Мейдстоун и Бреретон. Вы были третьим звеном между ними, так как год назад состоялась ваша помолвка с Алисой.
— Да, все началось в школе. — Вайнинг наклонился вперед, уставившись на огонь, его лежавшие на коленях руки дрожали. — В Мейдстоуне царили строгие порядки. Гости мужского пола допускались только по воскресеньям, и то за ними осуществлялся строгий надзор. Это я расценивал как вызов и прибегнул к одному трюку, известному со времен языческого Рима. Вы помните, наверное, как вторжение юного Клодия, переодетого в женское платье, в помещение, где проходил религиозный ритуал, предназначенный только для женщин, заставил Цезаря развестись со своей женой, которая не оказалась выше подозрений? Как и Клодий, я был молод, достаточно худ, и у меня еще не росла борода. Я был уверен, что меня примут за девушку среди ее многих подруг, если я надену женскую шляпку, пальто, чулки и туфли и предстану перед ними при сумеречном освещении. Почти все девушки в Мейдстоуне носили пальто из верблюжьей шерсти, поэтому раздобыть такое не составляло труда. Шляпка с полями закрывала лицо, но чтобы еще больше себя обезопасить, я пудрил щеки белой пудрой, а на голове носил накладку из женских волос. Обычно в таком наряде я пробирался через окно, незаметно поднимался по черной лестнице и встречался с Алисой на балконе, когда все обитатели дома находились внизу. Все это нас изрядно развлекало.
На следующее воскресенье, когда я, имея на руках официальное разрешение на посещение, пришел к Алисе в собственной одежде, она с великой радостью сообщила мне, что все меня приняли за девушку, и, самое главное, не просто за девушку, а за одну из молодых преподавательниц — Фостину Крайль. Одна из воспитанниц, которая возвращалась в школу по дорожке, увидела меня на балконе и заспорила из-за меня со своей подружкой, которая утверждала, что той все показалось, так как она только что видела Фостину в библиотеке.
Я никогда не слышал имени Фостины, но я знал, что настоящее имя Розы Дайамонд — Роза Крайль, и мне было известно, что у нее есть дочь. Я также понял, почему существует такое поразительное сходство между нами, и рассказал об этом Алисе.
— Таким образом, после неожиданного первого успеха вы начали намеренно пользоваться вашим сходством с Фостиной, надевали женское платье и наносили тайные визиты Алисе? Вы это сделали шесть раз, не так ли?
— Ну, а теперь мы подходим к главному. — Вайнинг не спускал глаз с огня в камине, который высвечивал нижнюю часть его лица. — В этом вся загвоздка. Вы не поверите.
— Что же это такое?
— Приходилось вам испытывать неловкое чувство, когда ваша шутка превращается в нечто иное? Две недели спустя мы с Алисой были в Нью-Йорке, где проводили рождественские каникулы. Мы встретились на молодежном вечере, на танцах. Она была вне себя от гнева. До сих пор у меня в ушах звучат ее сердитые слова: «Итак, ты снова сделал это. Предупреждаю тебя, будь осторожен! Одного раза вполне достаточно. Если ты намерен продолжать в том же духе, все может плохо кончиться. Тебя разоблачат, и нам обоим придется несладко». Кажется, я произнес в ответ какую-то беспечную фразу, но она продолжала: «На прошлой неделе кто-то видел тебя в Мейдстоуне в женском платье. Кажется, ты охладел ко мне, и поэтому не заглянул в мою комнату». Я ответил: «Какая чепуха! Я вовсе там не был. Зачем мне совершать такую глупость во второй раз?» К моему удивлению, она мне не поверила. В это время вновь возник спор между двумя девочками, и каждая из них утверждала, что видела Фостину в разных местах в одно и то же время. Это было пусть косвенное, но все же доказательство, и Алиса сделала преждевременный вывод. Ей показалось, что я встречаюсь в школе с другой девушкой. Это вызвало у нее приступ ревности. Вот вам истинная причина нашей ссоры и последовавшего за ней разлада. — Вайнинг посмотрел на Базиля своими блеклыми глазами, так похожими на глаза Фостины. — Доктор Уиллинг, даю вам честное слово джетльмена, я появился в женской одежде в Мейдстоуне только один раз.
