– Ничего плохого. Извини, Клод. А почему недостижимую?
– Туда поступают только самые-самые. Единицы. Вундеркинды, а я не принадлежу к их числу. Деревенщина, Рэйчел, которой на роду написано заниматься огородничеством и скотоводством…
– Не вешай нос, Клод. В тебе есть все, чтобы утереть нос любым городским выскочкам. Теперь скажи: на много ли тянет мой геройский поступок в автобусе?
– Ну… В общем-то ты… Слушай, Рэйчел, откуда столько тщеславия? – опешил Рэймонд.
– Ты ошибаешься! Вовсе не тщеславие движет мной, а здоровый прагматизм. Посуди сам: теперь я могу едва ли не на «ты» разговаривать с комиссаром Мортрэ. Так?
– Пожалуй…
– Тогда что мешает мне попросить о протекции для своего лучшего друга Клода Рэймонда?
– Спасибо, Рэйчел, – смутился Клод. – О! Кажется, появился первый из гостей. Фрида и Пьер встречают у ворот парня в лихо сдвинутой набекрень шляпе и переброшенном через руку, таком желтом плаще, что от него рябит в глазах.
– Исчерпывающе описание, – похвалила Мидллуайт. – Мои познания о католических священниках весьма скудны, но я не думаю, что Ватикан стал позволять своим служителям облачаться в столь экстравагантные одежды.
– Как знать, как знать, – рассмеялся Клод. – Экзорцисты – элита и, возможно, могут позволить себе некоторые вольности.
Подростки подошли к воротам и услышали первые слова гостя, которые свидетельствовали о том, что он не имеет к славной когорте служителей Ватикана никакого отношения.
– Черт меня побери! – распинался Ларуш. – Ваши французские таксисты настоящие грабители. За каких-то вшивых тридцать километров с меня взяли… Нет! И после всего этого он осмеливается намекать на чаевые! Каково?!
– Полностью разделяю ваше возмущение, мсье Жак, – с интонацией соловья в голосе посочувствовала Фрида. – Будь моя воля… Пьер, не стой столбом, возьми чемодан мистера Ларуша. Значит, путешествие было…
– Омерзительным, мадмуазель Фрида! – произнеся эту фразу, Жак заметил Рэйчел и Клода. – Почему меня не предупредили, что в замке проводятся экскурсии для школьников? Или эти милые детки попросту заблудились, Пьер?
– Видите ли, мсье Ларуш, – смутился Мулеж. – Я не успел предупредить вас о приезде моей племянницы Рэйчел… А этот молодой человек – ее друг.
– Хм.. Племянница и друг. Оба…
– Так же омерзительны как ваше путешествие и французские таксисты? – не выдержала Рэйчел. – Это вы хотели сказать?
– Как ты смеешь Рэйчел в таком тоне разговаривать с господином Ларушем? – взвилась Фрида. – Сейчас же извинись!
– И не подумаю! Не успел он здесь появиться, как уже с порога решил показать себя хозяином и аристократом, выместив плохое настроение на первом, кто попался под руку. Вы ошибались дядя: к сожалению, в потугах мистера Жака выглядеть чистокровным французским дворянином полным-полно опереточности. Ему не хватает только плаща с красным подбоем и пластмассовой шпаги. И как же вы заблуждались, дядя, называя этого… Отличным парнем.
После пламенной речи девочки наступила пауза. Настолько длинная, что лицо Ларуша успело стать красным, побледнеть и, наконец, вернуться к своему обычному цвету. Рэймонд сделал шаг вперед, интуитивно заслоняя подругу, а Жак неожиданно расхохотался, приблизился к девочке и, опустившись на колено, церемонно поцеловал ей руку.
– Смею ли я узнать ваше полное имя, леди?
– Рэйчел Мидллуайт.
– Жак Ларуш из Нью-Йорка, – поднявшись, он пожал руку Рэймонда и наклонился к его уху. – Будь добр, скажи своей даме, что я все-таки отличный парень, а ее гневная отповедь вернула мне хорошее настроение. Кстати, в нем я пребываю почти всегда.
Никто, за исключением Фриды не смог удержаться от смеха. Рэйчел не могла не признать: Ларуш с изящной легкостью исправил свою ошибку и завоевал ее расположение.
Клод испытывал противоречивые чувства. Ларуш ему понравился, однако записывать его в друзья он не собирался. Больше всех был доволен Пьер. На радостях он, наверное, расцеловал бы всех подряд, но тут послышался шум двигателя и в ворота въехал автомобиль отца Ангеррана.
– Новый гость! – тихо прокомментировал Клод, специально для Рэйчел. – Наш местный священник – сама почтительность, а стало быть, из Рима приехала действительно важная шишка.
Ларуш, сразу принялся выполнять обязанности хозяина. Он тепло поздоровался с Моруа и пожал руку Форелли.
– Добро пожаловать в Крессе де Молэ, святой отец. Наша маленькая компания счастлива принимать столь высокого гостя. Этот мужчина с добродушным лицом, в несколько старомодной кепке – мой дворецкий Пьер Мулеж. Дама – его жена Фрида, которая сделает ваше пребывание здесь максимально комфортным. Юная особа, разгуливающая в компании симпатичного колли – племянница Пьера Рэйчел Мидллуайт, а молодой человек – ее друг Клод. Я – Жак Ларуш.
– Очень приятно. Луиджи Форелли, – священник улыбнулся одновременно всем и каждому в отдельности. – Я ожидал увидеть нечто подобное. Отец Ангерран рассказывал мне о замке, но реальность превзошла все мои ожидания. Помимо того, что Крессе – прекрасный образчик архитектуры, в нем сохранился дух рыцарства, которого нашему веку так не хватает.
– Сейчас я покажу мсье Ларушу и отцу Луиджи их комнаты, – сказала Фрида. – А через двадцать минут жду всех в столовой.
– Мне очень жаль, – извинился Моруа. – Но присоединиться к вам не смогу: необходимо закончить статью, заказанную мне одним журналом. Надеюсь, что до завтра успею ее отослать и навещу вас, отец Луиджи.
– Буду с нетерпением ждать, – кивнул Форелли. – Нам есть, что обсудить.
– И поспорить! – улыбнулся отец Ангерран. – Я в восторге от «Продавцов», но считанию некоторые умозаключения о сектанстве слишком радикальными.
– О чем вы, дорогой коллега? – удивленно вскинул брови Форелли.
– О вашей последней работе, конечно же! «Продавцы Апокалипсиса» произвели настоящий фурор как в церковных, так и светских кругах.
– Ах, вы об этих «Продавцах»!
Форелли не заметил, что его ботинки обнюхивает Честер и наступил псу на ногу. Колли жалобно взвизгнул, отпрянул в сторону и зарычал на обидчика.
– Что я натворил? – всплеснул руками священник. – Не успел появиться, а уже… Приношу извинения.
– Не волнуйтесь, падре, – Рэйчел поспешила успокоить Форелли. – Честер – очень добрый пес. Он уже простил вас и, конечно же, позволит себя погладить.
Несмотря на заверение Мидллуйат, колли отказался идти на мировую, и когда отец Луиджии попытался его погладить, зарычал и показал два ряда острых зубов.
– Вот и нажил себе врага, – констатировал Форелли и возобновил прерванный диалог с Моруа. – Что ж с удовольствием дам вам бой. Итак, до завтра.
