(когда начались аудиторские проверки) встретил однокурсника по Институту Культуры. Знатная, должен вам сказать личность была в нашем городе. 10 лет учиться в Институте Культуры и получил-таки диплом. – Лев Израилевич налил стакан воды, посмотрел на свет через стакан с водой, достал две пилюли, запил их водой. – М да, возраст, почки, давление – букет, жалко, что не цветов, так как нельзя выкинуть и купить новый.
Лев Израилевич перевел взгляд на Игната Викторовича: – Ах, да. Германия. Там Самсон Павлович подписывает со знакомым по Институту, договор на гастроли нашего ансамбля народной песни. После бурановских бабушек, это стало модно не только в России. Вот, а сейчас Самсон Павлович привез договор по обмену наших трех коллективов на их народные ансамбли пожилых бюргеров. Сегодня-завтра с французами подпишем аналогичный договор, а там кто знает. Через год полтора здесь будет центр народного творчества с поддержкой на федеральном уровне. Всё к этому времени должно соответствовать: здание, парк с открытой сценой. Справишься с задачей, получишь в подчинение площадки в области.
Лев Израилевич взял Игната Викторовича за правую руку, посмотрел ему в глаза: – Справишься, верю. Моя задача – это люди и цифры. Твои преподаватели хорошо отзывались о тебе. Память у тебя хорошая. Запоминай то, что я тебе буду говорить. Не надейся на бумажки и секретарей. Привыкай сразу имя, фамилия, отчество – цифры. Я тебя сильно перегружать не стану. Буду обращать внимание только на ключевые фигуры, объясню, что, зачем и кому. Остальное возьму на себя. У меня схема отработана.
– Мой старший брат, знал кто и сколько ещё со времен приватизации, но вел все записи в книжечке, которую утратил с течением времени (привязанность к молоденьким девушкам, может стать неприятным основанием потерять все, даже белый свет). Недельку я с тобой поработаю, а еще через одну проведу экзамен. Дам человечка верного, на случай если придется отлучиться или заболеть.
После «экзамена» у Льва Израилевича, раздается звонок от Тимура: – Завтра в восемь ноль-ноль забираю тебя из дома.
– Куда?
– К родным корням, так велел передать Семен Аркадьевич.
– А, – Игнат вспомнил, с чего начался весь сыр бор, – что уже две недели прошло?
– Да, будем ты, я, мэр и губернатор, – голосом лектора, произнес Тимур, – без свиты.
– Хорошо. Что брать с собой? – Игнат почесал затылок. – Позвоню сам Семен Аркадьевичу, и…
–Даже не думай, – перебил меня Тимур, – Семен Аркадьевич велел связь с ним держать через меня. Там какая-то канитель после приезда чиновника из Москвы. Нужно соблюдать конспирацию. И машина со всем нужным уже отбыла сегодня днем.
– Хорошо, буду готов.
– До связи. Подъеду, наберу.
Утром, Тимур на губернаторском минивэне забрал сначала меня, потом заехали за мэром и губернатором. Салон минивэна был трансформирован в четыре отдельных кресла и столик между ними. На задних креслах разместились старые друзья, а Игната попросили покинуть коптик водителя и занять место за столом.
– Уточек постреляем. – Семен Аркадьевич достал из-за кресла спортивную сумку, передал ее Игнату. – Мечи на стол, мне виски. Евгению Борисовичу кальвадос, себе нальешь по своему усмотрению.
Стаканчики, как и всё, кроме бутылок с горячительными напитками, имели на дне металлические полоски. Стол примагничивал к себе посуду, не давая ей перемещаться по его поверхности. Все закуски были упакованы в пластиковые контейнеры, имели наклейки с надписью, поясняющие содержание. Игнат расставлял контейнеры по мере их попадания ему в руки из сумки. «Лисички», «бутерброды с икрой», «маренное мясо оленя», «белые грузди», «салат Цезарь», и прочее заполнило стол.
– Ты не стесняйся, Игнат, – Евгений Борисович показал Игнату жестом, на кальвадос, – Игнат кивнул, – у нас, деревенских парней, нет этикета и закусь берем руками, – передал наполненный стаканчик Игнату, и протянул бутылку кальвадоса. Для бутылки нашлось место в специальном креплении у ножки стола.
– Ну, выпьем за генерального директора ООО «Народная самодеятельность», – Семен Аркадьевич поднял пластиковый стакан, – уже месяц как в должности, а не проставляется. Не чокаясь.
Евгений Борисович подмигнул Игнату, мол понимаем, что не месяц. Все два часа пути прошли ровно за спокойными воспоминаниями боссов о далеком детстве и юности, всплывающими на волне легкого алкогольного опьянения. Подъехав к дому председателя села, пересели на 80 крузак, где находился полный пакет охотника на уток для троих и егерь Борис, за рулем. Тимура отправили к дому бабы Нюры, контролировать приготовления к встрече уставших охотников. Для полного погружения в юность, было решено попариться в старой баньке, без изысков.
На подъезде к озеру, вся троица вышла из машины и переоделась, получила ружья, патроны. Егерь сопроводил их до места в камышах, на берегу озера, показал зоны обстрела и ушел дальше по берегу. Евгений Борисович и Семен Аркадьевич поставили раскладные стулья у воды и сели в них, лицом к озеру, ружья остались лежать на траве.
– Воздух то какой. – Евгений Борисович вдохнул полной грудью воздух через нос. – Рад, что согласился на твои уговоры и выбрался из города. У меня вчера вечером прилив сил. Ух. Анну Степановну приголубил, на балкон вышел: звезды, Жизнь. Все по-новому захотелось начать.
– Ты, Женя, начинай новое, но и старые дела не забрасывай. – Семен Аркадьевич, явно, продолжал какой-то старый спор. Глядел вдаль, на другой берег озера. – Выводи активы, которые крепкие. Что поплоше, да менее ценное – готовься отдать. Не зря этот москвич нарисовался.
– Да будет тебе, Сеня, панику сеять. Посмотри, какая погода стоит. – Евгений Борисович махнул рукой в сторону озера, неба. – Твой Лева обо всем побеспокоился. Активы, что через тебя идут, он прикроет, а остальное…
– Игнатушка, – Семен Аркадьевич повернулся к Игнату, – ты ружье заряди, да пальни пару раз, как утки полетят. Люди старались, готовили нам встречу.
Игнат кивнул, взял «разломленное» ружье, зарядил два патрона и повесил на левую, согнутую руку.
– Перед выстрелом кричи «Огонь», – поморщившись, сказал Евгений Борисович, – а то оглохнем или заработаем нервный тик.
До того, как солнце коснулось верхушек деревьев, на участке берега, где разместились Евгений Борисович, Семен Аркадьевич и Игнат, велась оживленная беседа, прерываемая выстрелами из ружья Игната. Евгений Борисович, находясь в благодушном настроении, воспевал красоту жизни на природе, иногда, соглашался с доводами Семен Аркадьевича о прикрытых тылах, верных людях и происках завистников. Семен Аркадьевич воздавал должное природе, только как месту, где жучков и прослушки не поставишь. Жизнь нужно прожить с умом, в комфорте и обеспечить старость. Большинство из активов за последние три года, нужно будет отдать. Вот, Фомич, после того как его племянника загребли в отдел по борьбе с коррупцией, в больницу слег, а на нем только старые активы записали.
