– Не стоит выходить из себя, мисс. Прежде всего я беспокоюсь о вашей безопасности.
– Хватит морочить нам голову. Рассказывайте, что там!
– Ну, раз уж вы настаиваете…
Харон вздохнул с таким наслаждением, как будто погрузился в теплую ванну, и начал потирать руки. Казалось, уже одни мысли об этом доставляют ему удовольствие.
– Там творятся скверные вещи, – произнес он. – Ужасные вещи. Кошмарные вещи. Все, что вашей душе угодно, если вам по сердцу все скверное, гадкое и страшное. Я частенько мечтаю оставить свое занятие и остаться там навсегда… возможно, открыть небольшую бойню на Кровоточащей улице…
– Как, вы говорите, называется это место? – поинтересовался Эддисон.
– Дьявольский Акр, – грустно ответил Харон.
Все тело Эддисона, от носа до кончика хвоста, содрогнулось.
– Я его знаю, – мрачно произнес он. – Это ужасное место – самая порочная и опасная трущоба во всей долгой истории Лондона. Мне рассказывали о странных животных, которых привозят туда в клетках и заставляют участвовать в кровавых поединках. Мракведей выставляют против эму-рафов, шимпорогов против фламинкоз… родителей против собственных детей! Их вынуждают калечить и убивать друг друга на потеху нескольким странным психопатам.
– Отвратительно, – ужаснулась Эмма. – Неужели странные люди на это способны?
Эддисон горестно покачал головой.
– Отщепенцы… наемники… изгнанники…
– Но среди странных людей не бывает отщепенцев! – возразила Эмма. – Если странный человек совершает преступление, его отправляют в петлю наказаний!
– Как же мало вы знаете о своем собственном мире, – покачал головой лодочник.
– Если преступник не попался, то его невозможно отправить в тюрьму, – пояснил Эддисон. – И у них всегда есть возможность сбежать в такую петлю, где не существует ни порядка, ни законов.
– Но то, что я услышал, напоминает ад, – вмешался я. – Как может кто-то отправиться туда по доброй воле?
– То, что для одних ад, – пояснил лодочник, – для других рай. Это последнее по-настоящему свободное место. Там можно купить или продать все, что угодно… – Он наклонился ко мне и понизил голос: – Или спрятать все, что угодно.
– Например, похищенных имбрин или странных детей? – уточнил я. – Вы на это намекаете?
– Я этого не говорил, – пожал плечами лодочник, извлекая из полы плаща запутавшуюся там крысу. – Кыш, Перси, папочка работает.
Он медленно и осторожно опускал крысу на деревянный настил, а мы с Эммой и Эддисоном, сбившись в тесный кружок, начали совещаться.
– Что вы об этом думаете? – прошептал я. – Неужели наших друзей действительно отвезли в это… дьявольское место?
– Твари в любом случае вынуждены держать своих пленников в петле, к тому же довольно старой, – кивнула Эмма. – Иначе большинству из нас грозит ускоренное старение, а спустя всего день-другой и смерть…
– Почему это должно волновать тварей? – спросил я. – Ведь все, чего они хотят, – это украсть наши души?
– Возможно, но они не могут допустить того, чтобы умерли имбрины. Они им необходимы для того, чтобы воспроизвести катастрофу 1908 года. Ты не забыл о безумном плане тварей?
– О том бреде, который нес Голан? О бессмертии и стремлении править миром…
– Ну да. Поэтому они и организовали похищение имбрин. Но чтобы они не превратились в сморщенные сухофрукты, их необходимо где-то держать. Все указывает на старую петлю. Ее возраст должен быть не меньше восьмидесяти, а то и ста лет. И если Дьявольский Акр – это и в самом деле средоточие мерзости и беззакония…
– Уж можешь мне поверить, – кивнул Эддисон.
– …то лучше места и не придумать. Думаю, именно там и держат своих пленников твари.
– К тому же это самый центр странного Лондона, – поддержал ее Эддисон. – Это очень хитрый и коварный план…
– Думаю, все ясно, – заключил я.
Эмма развернулась к Харону.
– Нам три билета в это отвратительное и жуткое место, которое вы только что описали, пожалуйста.
– Вы абсолютно уверены? – уточнил лодочник. – Не всем безгрешным агнцам, вроде вас, удается вернуться с Дьявольского Акра.
– Уверены, – ответил я.
– Что ж, отлично. Но потом не говорите, что я вас не предупреждал.
– Единственная проблема в том, что у нас нет трех золотых, – добавила Эмма.
– Ах, вот как? – Харон соединил кончики длинных пальцев и глубоко вздохнул, отчего на нас повеяло холодом разверстой могилы. – Обычно я настаиваю на полной предоплате, но сегодня мне хочется быть щедрым. Мне нравится ваш оптимизм и решительность. Отдадите, когда сможете.
Он расхохотался, как будто понимая, что мы обречены, а значит, никогда не сумеем с ним рассчитаться. Сделав шаг назад, он взмахнул рукой в сторону лодки:
– Добро пожаловать на борт, дети.
Глава вторая
Но прежде Харон торжественно извлек из лодки шесть извивающихся крыс. Он сделал это с таким видом, как будто роскошь путешествовать без этих грызунов могут позволить себе только Очень Важные Странные Персоны, после чего подал руку Эмме, помогая ей войти в лодку. Наша троица расположилась на простой деревянной скамье, и Харон принялся отвязывать судно. Наблюдая за ним, я пытался понять, наша доверчивость – это всего лишь неосторожность или мы зашли слишком далеко и совершаем роковую ошибку.
К сожалению, обычно до нас доходит, что мы поступили опрометчиво, когда менять что-то уже слишком поздно. Когда появляется время поразмыслить над принятым решением, оказывается, что кнопку уже нажали, самолет выкатился из ангара или, как в нашем случае, лодка отчалила. Харон ногой оттолкнул свое суденышко, и я заметил, что он бос, а его ступни имеют не вполне человеческую форму. Длинные пальцы напоминали сосиски, а толстые желтые ногти загибались, как когти. У меня оборвалось сердце от осознания, что мы действительно совершили непоправимую ошибку.
Харон дернул шнур зажигания, и маленький подвесной двигатель закашлялся и завелся, окутав нас облаком голубого дыма. Подогнув длинные ноги, лодочник опустился на кучу черной ткани, образованной на полу его плащом, и осторожно провел лодку через лес деревянных опор. Спустя несколько секунд мы оказались на залитой теплым солнечным светом поверхности канала, искусственного притока Темзы. По обоим его берегам возвышались сверкающие оконными стеклами здания, а вокруг кишели суда и суденышки – красные, как леденцы, буксиры, широкие приземистые баржи и прогулочные катера с забитыми туристами палубами. Как ни странно, никто, казалось, даже не замечал скользящей мимо странной лодки с ангелом смерти у руля и не менее странными пассажирами – двумя забрызганными кровью детьми и собакой в очках. Впрочем, нас это вполне устраивало, потому что даже попытайся мы спрятаться, сделать это было решительно негде. Я предположил, что Харон каким-то образом заколдовал свою лодку, сделав ее недоступной для взоров обычных людей.
Разглядывая судно в свете дня, я заметил, что конструкции оно откровенно простецкой, поэтому в глаза бросалась замысловатая резная фигура, вздымавшаяся на носу. Она изображала толстую, покрытую чешуей змею в форме плавной буквы S. Вот только вместо головы у нее было огромное, как арбуз, и начисто лишенное века глазное яблоко, взгляд которого был устремлен куда-то вперед.
– Что это? – спросил я, проводя ладонью по полированной поверхности фигуры.
– Тисовое дерево, – перекрикивая рев мотора, ответил Харон.
– Но зачем оно здесь?
– Чтобы смотреть! – ворчливо отозвался Харон.
Он включил двигатель на полную мощность – возможно, чтобы заглушить мои вопросы, – нос приподнялся над водой, и лодка начала стремительно набирать скорость. Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь солнцем и ощущением ветра на лице. Эддисон вывалил язык и оперся лапами о борт. Еще никогда я не видел его таким счастливым.
Какой замечательный день для путешествия в ад.
– Я все думаю, как ты сюда попал, – вдруг произнесла Эмма. – Как ты вернулся в настоящее.
