Сразу же за этой распаленной парочкой явился мэр города Тодд Хатчинсон (яростно занимавшийся онанизмом прошлым вечером перед компьютером). Вместе с ним пришел его приятель — вполне удачливый торговец недвижимостью Блейк Аланд, мужчина вроде бы внешне блестящий, но толком не имеющий вкуса. (Фрейя вспомнила, как на прошлой неделе у нее перед глазами промелькнуло нечто неясное — некий клубок тел в его машине. Она не присматривалась к деталям, хотя явственно ощутила, что тогда имело место крушение сексуальных надежд.) Затем явился преподобный отец с супругой (секс с использованием кожаных хлыстов и масок в течение трех праздничных дней). Порой Фрейе становилось не по себе от такой, совершенно нежеланной информации, хотя ей следовало давно свыкнуться со своим талантом (она отказывалась называть эту особенность «даром»). Кстати, способности ее каждый раз проявлялись весьма неожиданно.
Но то было свойство ее натуры, умение «видеть» чужие эмоции. Фрейя легко замечала не только обыкновенное половое влечение или страсть, но и нежную романтическую влюбленность. Она «читала» в душах людей сильный гнев, ненависть, убийственную ярость и всепоглощающую тревогу — одним словом, чувства, противоположные любви. Все то долгое время, что они прожили в Нортгемптоне, этот талант не раз ей пригождался. Преступления здесь случались крайне редко, но иногда происходило что-то из ряда вон выходящее, скандальное, будоражащее все общество. Таким, например, было хладнокровное убийство одной известной дамы, занимавшей видное положение в городке. Женщину отравили во время пышного ужина, устроенного ею же самой. Другим событием подобного рода стало крайне печальное и необычное происшествие с Биллом и Морой Тэтчер, которых минувшей зимой нашли на берегу со страшными кровавыми ранами на голове. Билл вскоре умер от нанесенных травм, а Мора до сих пор находилась в больнице, в отделении интенсивной терапии, ибо так и не вышла из комы.
Фрейя, между прочим, сыграла определенную роль в поимке убийцы той важной дамы. В ее смерти оказалась повинна домоправительница, затаившая обиду на свою хозяйку. Особа эта время от времени заглядывала в бар, и Фрейе удалось «увидеть», как она всыпала в шампанское яд, а затем весьма умело вернула пробку на место. Именно Фрейя подсказала следователям, где следует искать преступника и как правильно построить обвинение. Детективам даже удалось обнаружить среди вещей домоправительницы бутылочку с ядом, которую она не решилась выбросить. Разумеется, ее моментально арестовали, предали суду, и все закончилось вынесением соответствующего приговора.
В таких случаях Фрейя всегда рада была помочь и с удовольствием пользовалась даром, но весьма осторожно и украдкой, ибо даже использование таких природных способностей находилось под запретом. Но она же, в конце концов, не магию применяла! Это происходило помимо ее воли — она просто видела! Фрейя могла лицезреть и мотив преступления, и его совершение. В общем, невольно получалось так, что она всегда «держала руку на пульсе», поскольку почти все жители Нортгемптона — чаще или реже — бывали в баре. Она первой узнавала, кто украл деньги из кассы в магазине, кто взломал замок гостевого домика, а кто осквернил школьное здание. Если раньше полицейские проявляли скептицизм в отношении ее осторожных предположений, то теперь от подобного недоверия не осталось и следа. Только один офицер продолжал изводить ее требованиями объяснить, почему у нее возникли подозрения. Поэтому Фрейя и считала весьма странным то, что пока не могла понять, кто напал на чету Тэтчеров. Пожилая пара пользовалась среди горожан любовью и уважением. Но, вероятно, на сей раз полиция права — произошел случайный акт насилия со стороны некоего чужака. И все же Фрейе не давала покоя загадка, которую ей так и не удалось объяснить.
Она подала заказанные напитки Дэну и Аманде и улыбнулась, глядя на них. Они праздновали первые недели любовных отношений, что-то вроде медового месяца. Нынешние любовники обычно долго тянули со свадьбой, а порой и вовсе открыто жили вместе много лет подряд, так что их официальные «медовые месяцы» оказывались полностью лишены и меда, и лунного света. Секс носил чаще всего «садовый» характер и исполнялся в «миссионерском» стиле. Эти пары гораздо сильней возбуждались при виде плюшевой роскоши гостиничных номеров, чем при виде обнаженных тел друг друга. Дни, когда дрожащая невеста-девственница робко ложилась в брачную постель и до подбородка натягивала холодную простыню, давно миновали. Теперь все поклонялись тому же божеству, что и Фрейя, и она благословляла их улыбкой и щедрой бесплатной выпивкой.
Преподобный отец с супругой заказали бутылку приличного вина, а Блейк потребовал пива. Фрейя выставила напитки на барную стойку и повернулась к последнему клиенту, мэру.
— Что я могу предложить вам, сэр? — спросила она.
— Виски, чистый. Спасибо, Фрейя.
— Рада услужить, — откликнулась она. Тодд Хатчинсон был молод, ловок, обходителен и честолюбив. Насчет Нортгемптона у него имелись большие планы, а нынешнее место в мэрии он занял благодаря мощной поддержке таких людей, как Блейк Аланд. Молодой мэр пользовался в городке популярностью, но Фрейя была в курсе, что ее сестра, например, его терпеть не может. Особенно сильно она невзлюбила Тодда после того, как узнала о его намерении продать библиотеку. Бедная Ингрид! Все равно она ровным счетом ничего не сможет поделать, если предложение мэра будет одобрено.
В отличие от Ингрид, Фрейя ничего против Хатчинсона не имела. Он отличался вежливостью и давал щедрые чаевые. Он был женат на журналистке из местной газеты, ведущей новостной колонки. По слухам, его жена стояла в очереди претендентов на должность онлайн сотрудника государственного интернет-сайта. Возможно, именно по причине ее столь сильной увлеченности работой Тодд был вынужден постоянно прибегать к просмотру порнофильмов. Строительство каждым из супругов собственной карьеры означало только одно — друг другу они уделяли крайне мало времени, что, разумеется, очень плохо. Фрейя подала мэру заказанный виски, повернулась к нему спиной и отошла в глубь бара.
— Как-то сегодня тихо для пятницы, — сообщил ее босс, Сол МакЛафлин, унаследовавший отель «Север» вместе с баром от вышедшего на пенсию брата. Сол — пожилой весельчак лет семидесяти — являлся обладателем косматых бровей и утробного смеха. Фрейю он взял на работу сразу же и вел себя с ней как добрый и достойный дедушка. Когда он громко откашлялся, прикрывая рот носовым платком, а потом несколько раз высморкался, она слегка его поддразнила:
