Локи поел, еще раз осмотрелся и лег спать. Видения и призраки больше не тревожили его. Сейчас он не хотел видеть сны.
Рой проспал шестнадцать часов без перерыва. Выныривая из глубочайшего омута, он уже понял, что буря «наверху» стихает. Будто выработались какие-то новые биологические ритмы: вместо «дня» и «ночи» – чередования спокойных и бурных периодов. Закономерности нет. Календарь не составишь. Роза ветров превратилась в звезду, выбрасывающую мощные лучи в непредсказуемых направлениях. Механические часы кое у кого еще идут, но не с чем сверять время. Климат меняется постоянно. Не всегда к худшему, однако оттепели не было ни разу.
Рой привык к этим колебаниям погоды. Они вносили в существование хоть какое-то разнообразие. Постоянство нагоняет тоску. Начинаешь делать глупости, лишь бы изменилось хоть что-нибудь…
Кто-то поскребся в дверь его «приемной» (она же спальня, она же отгороженный участок Пещеры размером три на четыре метра – почти неотличимый от других «покоев» в ряду многих подобных. И все это напоминает стойла в конюшне. Да и дверь-то – одно название. Дверью служил щит с написью «Rock-n-Roll forever!». Так уж вышло, что все-таки не «forever»…).
Может, Грув явился проведать старшего брата? Но пес обычно не деликатничал, открывал башкой двери и входил туда, куда хотел…
Дверь приоткрылась. Ну, кто же там?
Показалась обнаженная женская ножка… Рой тяжело вздохнул.
А-а, куколка Барби. Опять решила поиграть с ним в старую игру, упрямо не желая признать бездейственность своих чар. Вот она и вся целиком – свеженькая и пышущая здоровьем. Не он один удивлялся, каким образом Барби умудряется в скотских условиях сохранять прекрасную фигуру, кожу, волосы и ногти. И зубы у нее белые, как молоко. Женщины завидуют и, конечно, болтают лишнее. Мужчины – совсем другое дело. Устоять чертовски трудно… М-м-м… действительно влекущий аромат. Говорят, белье у нее тоже в полном порядке…
Рой лукавил с самим собой. Он знал, какое у Барби белье. И не так уж он защищен от ее атак, как могло показаться со стороны. Люди уверены, что с нею у него ничего не было и нет. Но один раз все же было. Один-единственный раз – хотя и этого достаточно, чтобы у Барби появился козырь, которым она будет владеть до конца его дней. Теперь она изменила тактику и вела длительную осаду. А тогда ей понадобилась всего минута, чтобы крепость, казавшаяся неприступной, сдалась. Стремительный натиск застал его врасплох.
Это случилось после банкета в честь избрания Роя мэром на новый срок – если можно назвать банкетом варварское распитие запасов технического спирта, фуршет с волчьим мясом, стол, сервированный консервными банками, и танцы до упаду под аккомпанемент дуэта барабана и стиральной доски, а также пьяного хора.
Сам виновник торжества выпил немного, но его организм не привык к алкоголю. Рой погрузился в мягкое, золотистое, мерцающее облако, в котором исчезла тревога и боль, – и не стало ни прошлого, ни будущего, а настоящее показалось не таким уж важным. Придерживаться строгих принципов? Ради чего, скажите на милость?..
Он удалился к себе, прилег и не заметил, когда рядом очутилась Барби. Должно быть, она родилась как Афродита постатомного века – из пены, взбитой волнами тоски, накатывавшими на берега забвения. И Рой забыл себя. Он растворился в этой чудесной плоти, погрузился в нее, будто в райские облака; впитал нектар, готовый пролиться благодатным дождем.
Она была самкой до мозга костей. Она обволакивала его и щедро делилась с ним своим волнующим дыханием. Секс был ее стихией, разбивающей в щепки корабли благоразумия и уносящей мужчин в открытый темный океан, где луна ее желания вызывала приливы и отливы слепящих оргазмов…
(Белье, кстати, напоминало лоскуты кожи, сброшенной змеей, тончайшие пленки сгустившегося вожделения, кружевные вуали уплотненного желания…)
В ту ночь он забыл на время даже свою Лили. Но после сна пришло похмелье, и еще один червь поселился в сердце. Маленький такой червячок – не очень капризный и не слишком назойливый. С ним можно было договориться и заглушить его грызущие звуки.
Кто-кто, а Рой усвоил, что Барби нельзя подпускать близко – если, конечно, хочешь остаться в штанах. Существовало некое критическое расстояние сдерживания, после чего аромат уничтожал сопротивление. Иногда Рой думал, кем она могла быть с ее «талантами» в той, прошлой, жизни. Звездой стриптиза? Порнокоролевой? Женушкой миллионера, дорого продавшей свои прелести, но при этом путающейся с личными тренерами по теннису и автогонщиками? А может, просто доброй шлюшонкой, которая выдала бы пропуска в большую жизнь нескольким поколениям подростков?..
Бессмысленно гадать. Реально лишь то, что непоправимо. Все остальное – блажь, грезы, сны. Малый сентиментальный комплект инструментов, с помощью которого женщины черпают из беспросветности силы жить, а мужчины – самообман, заменяющий водку…
Он старался не смотреть в глаза Барби. Она подошла и будто невзначай коснулась грудью его плеча. Потом спросила низким вкрадчивым голосом:
– Как спалось, милый?
– Спасибо, хорошо.
– Отдохнул?
– Да, вполне.
– Набрался сил?
– Не балуйся, Барби.
– А что? Я серьезно. Девушка соскучилась по мужской ласке. Рой, признайся, ты же сам этого хочешь…
– Мне пора.
– Не будь занудой. Почему ты меня избегаешь? Брезгуешь? Разве тебе было плохо со мной? Ну скажи, плохо, да?
– Ты прекрасно знаешь, что нет. Мы уже говорили об этом десять раз. Но пойми – все это в прошлом. Забудем. Ты славная девушка, Барби…
– Черт, я СЛАВНАЯ девушка! – передразнила она, скривив рот. – Все так говорят. Я подстилка, об которую каждый может вытереть ноги. Я шлюха, которую можно вышвырнуть, когда она надоест. Бессердечная тварь с хорошей дыркой. Кем ты меня считаешь?
– Не заводись. И не кричи. Я тебя ничем не обидел. Я отношусь и всегда буду относиться к тебе с уважением.
– На кой черт мне твое уважение! Мне нужен твой х..! Разве ты не понимаешь?! Бей, топчи, унижай, издевайся, но люби меня. Не прогоняй. Скажи хоть раз, что я нужна тебе. Дай мне почувствовать это…
– Бред какой-то. Ты сама не знаешь, что несешь.
– А малышка Лили знает?
Он дернулся, будто она отвесила ему пощечину. Кровь бросилась в лицо. Даже не произнося ни звука, он выдал себя с головой. Вспышка гнева быстро сменилась менее горячим, зато долго пылающим стыдом. И все же Рой нашел в себе силы улыбнуться и сдавленно спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Барби горько усмехнулась и обхватила его лицо прохладными ладонями. Он не отнял ее рук.
– Бедняжка Рой, – прошептала Барби. – Разве ты не знаешь, что сердце ревнивой сучки чует все? Эта девочка не для тебя… Но у меня, кажется, нет шансов?
