— Вот капсула Артура Грейбла.
Капсула оказалась гораздо короче и уже своих соседок.
— Его тело было слишком сильно повреждено в аварии, и мы решили сохранить только голову, — пояснил Бэрингтон. — Пришлось изготовить капсулу меньших размеров.
— А заказчик не обидится, узнав, что у него осталась только голова и он не сможет двигаться? — спросила Скалли.
— Мы полагаем, что к тому времени, когда наука научится оживлять наших клиентов…
— …она сумеет создать и новое тело, — закончил Молдер. Возле капсулы Грейбла задумчивость покинула его.
Табло показывало минус триста двадцать градусов — температуру жидкого азота.
— Вот именно! — с энтузиазмом ответил Молдеру хозяин. — Эти технологии развиваются гораздо быстрее, чем можно было бы предположить. Спросите кого угодно здесь, в институте! — Он улыбнулся. — И если нас с вами каждая секунда приближает к смерти, наших заказчиков та же секунда приближает к новой жизни.
Послышался негромкий писк. Двойка на табло сменилась единицей, а ноль девяткой. Через мгновение компьютер вновь пискнул, и все вернулось к первоначальному виду.
— Эти флуктуации в температурном режиме запланированы? — спросил Молдер.
Живчик поморщился. Воодушевление его испарилось.
— Нет. Такое происходит лишь с капсулой доктора Грейбла. Техник проверил ее, но поломок не нашел.
— А возможно ли, чтобы сам замороженный мозг вызывал подобные флуктуации?
Скалли с удивлением посмотрела на партнера. Тот вновь впал в задумчивость. И Скалли поняла, что у него родилась очередная «паранормальная» идея.
— Нет, — сказал Бэрингтон. — Мы, конечно, пытаемся разобраться в происходящем. Однако заказчик при столь малых изменениях температуры никакой опасности не подвергается. Главное, чтобы в капсуле постоянно присутствовал жидкий азот.
«Главное, что все рассказанное вами представляет для нас лишь академический интерес, — подумала Скалли. — В расследовании нам эта информация не поможет».
— А можно нам посмотреть на дело Артура Грейбла? — спросила она. — У вас, полагаю, существуют какие-то регистрационные документы?
Бэрингтон кивнул:
— Да, конечно… Прошу!
Он завел их в какой-то закуток. Там стояли стол с персональным компьютером и стеллаж. Верхнюю полку стеллажа занимали обычные полиэтиленовые папки для бумаг. Бэрингтон вытащил необходимую, подал Скалли.
— Спасибо! — Скалли принялась просматривать бумаги.
Их было немного — график профилактических осмотров капсулы да анкета заказчика.
— Скажите, доктор Бэрингтон… А что потребуется в будущем от донора, который согласится предоставить ткани?
Бэрингтон вновь воодушевился:
— К донору будут предъявлены те же самые требования, что и сегодня. Главное, совместимость генной структуры… Лучше всего, если донор окажется его родственником.
Скалли просмотрела анкету до конца. И сказала:
— Молдер! Артур Грейбл написал имя лишь одного донора. Роланд Фуллер.
Ей показалось, что напарник даже обрадовался.
— Ну разумеется! У них же одна дата рождения. Значит, Роланд Фуллер… Теперь я просто уверен: они — близнецы.
И Скалли поняла, что эта версия Молдера вовсе не кажется ей «паранормальной».
Региональное отделение ФБР
27 апреля 1994
— Сделать младше или старше? — спросила эксперт.
— Возраст менять не надо, — сказал Молдер. — А вот волос у него слишком много.
С дисплея на Скалли смотрел доктор Артур Грейбл. Заросшая обезьяна в очках…
Эксперт пробежалась пальцами по клавишам.
Обезьяна начала медленно превращаться в человека.
— Какой формы усы?
— Убрать усы, — сказала Скалли. — И бороду тоже убрать.
С фотографии исчезли усы, оголился подбородок.
— Дальше что?
— Сделайте волосы еще пореже, — попросил Молдер. — Впереди большая залысина.
Эксперт вновь коснулась клавиатуры. Лицо на дисплее продолжало изменяться, приобретая столь знакомые Скалли черты.
— Теперь снять очки.
Скалли перестала дышать.
Очки, повинуясь программе, исчезли.
— Это Роланд! — Скалли с шумом перевела дыхание.
— Да. Плюс-минус несколько фунтов, — голос напарника прозвучал отрешенно. Похоже, секунду назад Молдера осенила совершенно новая идея. — Поехали-ка опять в приют!
Приют «Наследие»
27 апреля 1994
Миссис Стоуди встретила гостей по-старому — с каменным выражением лица.
— Он очень нервничает. После вашего ухода с ним был какой-то припадок. Я уже хотела вызывать врачей, но он, к счастью, успокоился.
Скалли глянула на Молдера:
— Может, мне с ним поговорить?
Молдер покачал головой:
— Я сам… Где он?
— В комнате для занятий. — Миссис Стоуди обреченно вздохнула.
Скалли виновато улыбнулась ей и попросила напарника:
— Ты не очень дави на него.
Фуллер был не один. Он сидел за столом у камина и клеил свои звездочки. У окна, за другим столом, неторопливо переставляли шахматные фигуры (а может, и в самом деле играли — кто их знает?) еще двое аутетиков: уже знакомая Молдеру женщина и плюгавенький мужчина. Женщина посмотрела на Фуллера жалобным взглядом и вроде бы попыталась встать. Но не встала.
«Кажется, ее зовут Трейси, — вспомнил Молдер. — Ладно, пусть остаются. Может, в компании сожителей парень поведет себя спокойнее…»
— Привет, Роланд!
Аутетик поднял голову, тупо глянул на гостя и взялся за очередную звездочку.
Молдер переставил стул, сел рядом. Негромко попросил:
— Роланд! Расскажи мне, пожалуйста, про свои сны.
Фуллер вздрогнул. Правая рука его сжалась в кулак.
— Ничего, ничего, не бойся, — Молдер сделал все, чтобы в голосе не было ничего, кроме спокойствия и безмятежности. — Я никому не расскажу…
Рука аутетика разжалась.
— Ты знаешь, вчера вечером мне приснился сон, — продолжил Молдер. (Рука вновь сжалась и разжалась.) — Мне снилось, будто я плаваю в бассейне и вижу под водой собственного отца. Но когда я нырнул, вода начала мне жалить глаза. А в бассейне оказался совсем другой человек. Он смотрел на меня так, что я расстроился. Он задавал мне вопросы, на которые я не хотел отвечать. Мне пришлось уйти. Я не мог найти отца.
— Нельзя рассказывать, что мне снится, — Фуллер произнес эту фразу, не поднимая головы.
— Почему?
— Это… плохо…
Молдер осторожно коснулся руки аутетика:
— Роланд, плохо — это твои сны, а не сам ты. Ты-то на самом деле человек хороший.
Роланд помотал головой:
