Федор, мгновенно вспотев, определил конверт под мышку. Достал пакетик. Пальцы не слушались. Горловина пакета, которая должна была открываться легко, непонятно из-за чего слиплась. Пальцы не могли ухватить края.
И это Федору тоже было знакомо. Когда тебе начинает хоть чуточку фартить, включается закон подлости. Мелкие неприятности следуют чередой. В привычных обстоятельствах их не замечаешь. А может их просто нет.
Ключ, наконец, удалось вытащить. Но теперь он застрял. Намертво. В щели замка.
- Блядь, - шепотом выругался Федор. - Поворачивайся, сука! Давай!
Это могла быть и подляна. И жестокий розыгрыш … От бухгалтерии приближались шаги.
- Ну! - взвыл Федор.
Ключ, наконец, провернулся. Не прошло и секунды, как Федор оказался внутри. Он прислонился к двери, вытер со лба испарину.
Нетвердые шаги процокали в курилку.
Кто бы мог подумать, что элементарное задание окажется чревато такими сложностями?
Когда дыхание успокоилось, а пульс выровнялся, Федор зажег свет. И тут же спохватился.
Дверь! Он не запер ее. Баран!
Язычок замка грохнул, как тревожный набат. Наверняка звук разнесся по всему офису.
Федор приблизился к столу Матюхина.
Дальнейшее произошло быстро. Федор включил свет. Пакет с компроматом он ткнул в самый нижний ящик, доверху заваленный канцелярским хламом.
Отлично. Федор уже направлялся к двери, когда услышал очередные цокающие шаги. Цок-цок. Вдруг остановка.
- Ой! У Матюши свет горит, - раздался нетрезвый женский голос. - Матюшенька! Ты здесь? Ау-у!
Федор даже не думал, что от страха выделяется так много пота. Что тот может промочить костюм…
Проспект Вернадского - Юго-Западная
В эти секунды Федор испытал, наверное, ужас. И в дверь ломился не монстр. Всего лишь тупоумная, пьяненькая бухгалтерша. Но кто бы знал…
- Матюша! - зазывала женщина. - Выходи же! Ну! Не прячься!
Он дергала за ручку. А Федор думал, что как же он все-таки своевременно заперся изнутри.
- Галя! Что ты кабинет начальства штурмуешь? - раздался еще один голос, принадлежавший женщине постарше.
- Там свет горит…
- А ты, бабочка у нас ночная… На свет летишь, да?
- Ну, Вероника Михална… Все шутите… Думаю, может случилось что…
- Меньше думай… Пошли.
Шаги удалились.
Однако еще долго Федор стоял, не в силах пошевелиться. Он смотрел на фотографии у монитора. Одна изображала женщину средних лет. Улыбающуюся, стоящую в обнимку с молоденькой девочкой. Вторая - ту же девчонку. Одну, крупным планом. Лицо у девчонки было милое, пухлощекое. Она улыбалась.
Два года спустя она назвалась Алисой.
…Утром Михал Юрьевич не вспоминал поручение, которое дал Федору. Рабочий день проходил как обычно. Без особых происшествий.
Что-то началось лишь следующим вечером. Михал Юрьевич вызвал зама. О чем шла речь было не известно. Разговаривали на повышенных тонах. Затем босс повел Матюхина в его кабинет. Уже на глазах всего офиса. Там они заперлись изнутри. Слышно было не все, лишь отдельные фразы. И шум выдвигаемых ящиков.
Матюхин вышел из кабинета бледнее смерти.
После этого в фирме его видели ровно один раз. Когда он приходил за расчетом. О причинах увольнения бывший зам молчал.
Спустя полтора месяца фирму огорошила жуткая новость. Матюхин застрелился. Но сначала выпустил часть зарядов из обоймы в жену и дочь. Жена умерла сразу. А вот дочь помучилась - умерла через трое суток. Реаниматологи до последнего боролись за ее жизнь…
Известие это совершенно не отразилось в жизни Федора. К тому времени он занял новый пост в фирме, с энтузиазмом трудился. Быть замом оказалось трудно, но, в целом, интересно. Нагрузки оказались совершенно другими…
Трагедия бывшего зама в фирме не упоминалась. Федор не думал, что хоть как-то к этому причастен. Да и то - могло ли обычное увольнение стать причиной кровавой бойни? Мало ли, что случилось…
Два года спустя Федор перестал вспоминать об этом. Поэтому и лицо Алиски казалось ему смутно знакомым.
Конечно, на самом деле она была галлюцинацией. Ничем иным. Правда, были и неувязки. Федор ведь катал девчонку на машине. Разговаривал с ней по телефону. Жаль, нельзя проверить… Или взять бельмоглазого… Он, получается, один был, что ли?
«Да, - подумал Федор. - Да. Скорее всего, так оно и есть… А теперь настала моя очередь».
Конечно, Михал Юрьевич был способен на подлость. Нашелся и охотник занять кресло Федора. Кто бы отказался? И претендент, конечно, рисковал. Подсыпал хуйню в кофе. Получается, что когда Федора колбасило, Михал Юрьевич отлично знал, в чем дело.
Может быть, и проблемы с Егором - тоже дело рук начальства. Откройся такое, Федор бы нисколько не удивился…
«Значит, вот как, - с горечью подумал Федор. - Ты старался быть незаменимым. А тебя - на помойку… Се ля ви, бля…»
Впрочем, тревожило его другое.
«Допустим, мне подсыпали какую-то химию, - размышлял он. - И вся эта кровь, девочка Алиса - галлюцинация, не больше. Но почему я вижу именно это? Я же про эту девочку и не вспоминал? Откуда, блять, она явилась? Откуда? Неужели там, по другую сторону, что-то есть?»
И эта мысль внушала Федору настоящий ужас.
Объявили «Юго-Западную». Федор вышел на перрон. Шел дождь, и станционные окрестности были залиты кровью.
«Господи! - думал Федор. - Ну, за что ты делаешь это со мной? Может, я еще исправлюсь?»
Федор брел по улице, лавировал в толпе. Разглядывал лица прохожих. Где-то здесь должна быть Алиска. Но где? Где?
Увидел он ее неожиданно. Девчонка стояла у проезжей части, заполненной многочисленными ревущими автомобилями.
- Алиса! - крикнул Федор. - Алиса, я здесь!
Девчонка повернулась, и теперь Федор видел, что она стала другой. Кровь струилась из жуткой раны на виске. Рана была похожа на воронку. С неровными, лохматыми краями. Один глаз Алиски свисал из черепа, удерживаемый мясистой ниточкой.
- Алиса, - прошептал Федор. - Прости меня. Если можешь. Я не хотел. Честно…
Единственным уцелевшим глазом Алиса смотрела Федору в лицо.
- Алиса…
И вдруг девчонка закричала. Крик был страшен, рвал перепонки. Федор закричал в ответ. Закрыл уши руками. Алиса кинулась бежать - на проезжую часть.
- Алиса! - звал Федор, начиная бежать следом.
Запоздало ощутил чудовищный удар автомобильного бампера…
Отлетающее сознание еще фиксировало чьи-то лица, руки. Медицинские носилки.
Кровавая девчонка по-прежнему визжала. И спрятаться от этого крика Федор уже не мог.
