– Не хочу, – сказала она. – Я нехорошо себя чувствую.
Анна пытливо заглянула ей в лицо. Ничего особенного, не бледнее обычного. Хотя и обычно она похожа на смерть.
– Нет, ты уж сходи. Не такие мои годы, чтобы туда-сюда носиться. И вообще, обязанности у меня другие.
Элен хотела возразить, что в обязанности горничной тоже не входит мыть посуду и накрывать на стол, но промолчала. В последние дни ею часто овладевала такая апатия, что не было сил даже говорить.
И все-таки вредная Анна настояла на своем. Элен поднялась со стула и, шаркая ногами, направилась к дверям.
– Ногами не шаркай, – раздался ей вслед командный голос. – Это неприлично.
Элен замешкалась перед дверью. Интуиция подсказывала ей, что не стоит туда входить. Да и не дело слугам интересоваться гостями хозяев. Подумаешь, красавец. «Хоть и есть, а не про нашу честь, – подумала она. – А что просто так любоваться – не картина». И тут же отогнала глупые мысли. Вряд ли Анна, посылая ее в столовую, думала о том, чтобы устроить судьбу горничной. Ей просто лень было лишний раз оттащить грязную посуду. Вот так всегда, кто-то убирает грязь, а кто-то живет в свое удовольствие. Элен поняла, что переполняется завистью к Александре. Кем бы она была сейчас, если бы не госпожа Елизавета? Три дня как в новой роли, а уже и слуги ей, и гости-красавцы. Видела она ее в день похорон. Вся одежда с распродажи.
Но невозможно стоять под дверью бесконечно. Элен ухватилась за ручку, и тут ей показалось, что она слышит знакомый голос. Однако вспомнить, откуда она его знает, не смогла.
За обеденным столом, вальяжно откинувшись на спинку стула, сидел длинноволосый брюнет с бледным лицом и жгуче-черными глазами. Перед ним стояла чашка с нетронутым кофе, который уже подернулся нежной жемчужной пленкой. Чашки остальных были пусты. Элен поставила поднос на край стола и, ни на кого не глядя, начала собирать посуду.
– Давайте перейдем в гостиную, – предложила Александра, – не будем мешать. Можете не торопиться, Элен. Мы уже напились кофе.
– Тогда уж лучше в курительную, – ответил Лени. – Курить очень хочется. Вы ведь курите? – Он повернулся к Иштвану.
– О да. Конечно, – незамедлительно ответил тот.
И вновь, словно черная молния пробежала по нервам Элен при звуках этого голоса. Она подняла голову и встретилась взглядом с гостем. Какое-то мгновение она стояла, оцепенев, словно соляной столб, а потом закричала душераздирающим голосом и упала возле стола, перевернув по пути поднос с грязной посудой. Крик, звон разбиваемой посуды и стук упавшего тела слились в единую какофонию. Из кухни прибежала Анна.
Элен лежала как изломанная кукла, неловко подогнув одну ногу, сплошь покрытую синяками. Из уголка рта сбегала струйка крови. Фил, как зачарованный, смотрел на красные капли, ярко алевшие на светлом ковре. Это было странно и неприятно. Он с брезгливостью относился к Элен, стараясь не заходить в комнаты, когда она кружила там со своими тряпками и метелками. Он словно предчувствовал, что рано или поздно с ней произойдет нечто отвратительное. И вот теперь она пришла сама, для того чтобы упасть прямо перед его глазами и забрызгать новый ковер. Ему было гадко, оттого что над распростертой Элен заботливо склонился Иштван Беркеши. И захотелось громко заорать, чтобы отвлечь внимание на себя, и пусть эту мерзкую женщину уберет из комнаты кто-то другой. И пусть сделают это побыстрее, пока его не вырвало. Он чувствовал, как только что съеденный ужин, устремился наружу.
– Что с ней такое? – выдавила Алекс, панически боявшаяся всяких патологий и припадков.
Анна лишь пожала плечами и внимательно осмотрела горничную.
– Она язык прикусила, – деловито сообщила домоправительница. – Видать, припадок. Посуду всю побила недотепа, – сокрушенно покачала она головой.
– Бог с ней, с посудой, – отозвалась Алекс. – Девушку нужно отправить в больницу.
– Мой автомобиль к вашим услугам, – галантно предложил Иштван. – Но к вам я пришел пешком. Филипп, не составишь ли мне компанию?
Фил словно очнулся. Он с трудом повернул почему-то занемевшую шею и судорожно сглотнув, провел языком по пересохшим губам:
– Компанию?
– Ну да, – ответил Иштван, – предлагаю дойти до моего дома и пригнать машину сюда. Все это займет минут десять. Согласен?
– Еще бы, – заторопился мальчик, желая как можно быстрее оказаться подальше от этого места.
Когда Анна в растроенных чувствах вернулась из больницы, то сразу же прошла в спальню хозяев. Подобная бесцеремонность объяснялась нетривиальной ситуацией. То, что она узнала в больнице, привело ее в неописуемый ужас.
– Подумать только, – начала она, встав за спиной Алекс, – подумать только! Наша красавица больна и больна давно. Не ровен час – помрет.
Алекс, снимавшая у зеркала макияж, обернулась и в недоумении уставилась на домоправительницу.
– Как это – помрет? – спросила она удивленно.
– А как все помирают? Белокровие у нее. Последняя стадия, так врач сказал. Понятно, что в нашей больнице никаких записей о ней нет. Она ведь нездешняя. Но Арчи простучал по компьютеру. И что же вы думаете? Нас всех просто Бог спас!
– Что такое? – Удивилась Алекс? – О чем вы, Анна?
– Я сто раз говорила госпоже Елизавете, что слуг нужно проверять. Да разве она слушала… Мало ли кого я нахожу по объявлениям, необходимо ведь и справки навести. Вы же знаете, что местных мы не нанимали – такое было правило. Местные все связаны, все друг друга знают и любят посплетничать. Нет-нет, слуги должны быть издалека. Но проверять их положено тщательно. Про своих мы и так все знаем. А это – чужие.
– Так что же узнал Арчи? – перебила Алекс. – Она убийца или воровка?
– Хуже, – ответила Анна. – Она сумасшедшая. И всю жизнь лечилась. И работу она получила впервые в жизни у нас. Да только потому, что госпожа Елизавета не навела справки.
– Сумасшествие – понятие растяжимое, – заметил Ленни, отрываясь от книги. – Можно поподробнее?
Анна извлекла из кармана обрывок тетрадного листа.
– Вот тут я все записала. Ши-зо-фре-ния, – прочитала она по слогам, – навязчивые состояния. Погодите, тут еще слово… а вот – вялотекущая шизофрения. Арчи сказал, что с таким диагнозом и работать нельзя. Мало ли что взбредет в такую голову. А я-то думала, чего это она все шепчет? Уставится на что-то и шепчет, шепчет. А то и громко разговаривает, хотя в комнате и нет никого.
– И что в этом страшного? – поинтересовался Ленни. – С работой она справлялась? Подумаешь, пошептала немного. Кто из нас без странностей…
– Сначала справлялась за двоих. А вот в последнее время ничего не желала делать.
