— Ага. — Он проглотил слюну. — У меня те же проблемы.
— Притворимся пьяными.
Он издал короткий смешок:
— Хотел бы я сейчас напиться.
— Как ты меня нашел?
— Иезавель.
— А!
— При входе я встретил Даниэлу, — добавил он. — Она поехала за помощью.
— Отлично.
Я все еще не знала, каким боком он ко всему этому делу имеет отношение, но сейчас мне на это было наплевать. И я ткнулась в него носом, закуталась в запах клана — мускусный, земной, неописуемо сладкий — и вопреки самой себе успокоилась. Совсем. И заснула тут же.
Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной мужчину и сперва приняла его за Сайруса. Но на нем не было ношеных джинсов, мягкой фланелевой рубашки, да и ковбойских сапог нигде было не видать. Мужчина, стоящий возле моей кровати — явно больничной, — был одет в крахмальную рубашку с галстуком, манжеты с изысканными запонками и брюки с такой стрелкой, что порезаться можно.
Но он выглядел как Сайрус, если не считать пары чистых синих глаз. По мере того как зрение возвращалось ко мне, я заметила и другие, более тонкие отличия: челюсть чуть пошире, рот поуже, и нос ближе к классическому. Волосы темные, но не такие курчавые и пострижены более коротко. И выглядел он старше лет на пять. Но во всем прочем они могли бы быть братьями.
— А мы и есть братья. — Он уселся на стул, который быстро пододвинула ему сестра, и я поняла, что заговорила вслух. — Можно нам минуту поговорить?
Вокруг толклось много народу: доктора, сестры, группа каких-то до зубов вооруженных мужиков, явно оборотней, хотя и в человеческом образе. И никто из них не был Сайрусом.
— А как он…
Он поднял руку, не давая мне договорить, пока все присутствующие не вышли друг за другом и не закрыли за собой дверь.
— Мой брат чувствует себя прекрасно. Как и моя дочь вашими трудами.
Логические выводы из этих слов дошли до меня не сразу. То, что Сайрус еще жив — это я сочла хорошей новостью. Так я его сама убью.
— Значит, я наконец-то вижу великого Себастьяна.
— А я наконец могу познакомиться с дочерью Ларенсии Лобизон. Очень много о вас слышал.
— Ручаюсь, что ничего хорошего.
— Боюсь, что до сегодняшнего дня — нет. Ваш клан был очень вами недоволен.
— Был?
— Я взял на себя смелость принять вас в клан Арну. Мой брат практически на этом настоял.
Ну наверняка я чего-то пропустила.
— Почему?
— Вендетта. Арну выше Лобизона по рангу. Как только станет известно, что вы — наша, я ожидаю быстрого разрешения спора.
Я в этом не сомневалась. И это было колоссальное облегчение. Но тут возникал другой вопрос.
— Насчет перемены…
— Каждый клан имеет право определять сам, насколько сурово должны преследоваться отщепенцы.
— Я не отщепенец.
— Вы рождены в клане, но отказываетесь перекидываться. По законам большинства кланов вы — отщепенка.
— А по законам вашего клана?
— Мы никогда не заставляли подвергаться превращению никого, кто отказывается это делать. Каковы бы ни были причины отказа.
Несказанное слово повисло между нами в воздухе, подобно большой и круглой луне на улице. Он должен знать. Он наверняка задумывался, почему на меня подействовало заклинание, рассчитанное на оборотней, раз я отказываюсь меняться. Нетрудно было бы проделать анализ на невр-синдром, пока я лежала без сознания. Но он промолчал, и я тоже. Потом он наклонился и поцеловал меня в щеку.
— Милости просим в семью, Аккалиа, — сказал он негромко и вышел.
Я еще несколько минут полежала, потом меня заставили встать неотложные личные дела. Оказалось, что я могу ходить, и мебель при этом более или менее стоит на месте. Кажется, мое тело битву выиграло.
Выйдя из туалета, я обнаружила опирающегося на кровать Сайруса, на котором не было ни царапины.
— Моя племянница угробила твой байк, — сказал он вместо приветствия.
— А говорила, что умеет ездить!
— Вообще-то умеет, но почему-то в этот раз была несобранной.
Я села на кровать, уставилась на него, живого и с наглой улыбочкой, и не могла добиться, чтобы она мне перестала нравиться.
— Ты брат Себастьяна.
— Я знал, что придется сознаваться.
— И опасный преступник, объявленный вне закона, который бросил ему вызов за власть над кланом?
— Ну, это слегка преуве…
— И который, несмотря на это, может требовать от брата одолжений?
Сайрус вздохнул:
— Вожди других кланов считали Себастьяна более дипломатом, нежели воином. Перед выборами бардрика надо было продемонстрировать силу, чтобы оставить победу за ним. Побить меня в открытом бою оказалось достаточно. Кроме того, доходили некоторые тревожные слухи, и надо было разобраться. Понятно было, что кланы, имеющие тайну, будут охотнее говорить с публично выброшенным изгнанником, чем с волком из клана, который их может сдать.
— Ты в том клубе вел расследование?
— В числе прочего. Для того и приехал в Вегас.
— Но почему было не прикрыть его сразу? Эти девушки могли бы остаться в живых!
Сайрус сделал глубокий вдох. Интересно, не к одному ли мы психотерапевту ходим.
— И множество других осталось бы неотомщенными. Это тянулось годами, Лиа. Без верховного лидера слишком многое просыпалось в щели. Нам нужны были доказательства против всех кланов, которые в этом участвовали, даже тех, членов которых там не было в тот момент.
— Но когда стали пропадать те девчонки…
— Мы подумали, что тут может быть связь, но закрыть заведение сразу лишило бы нас шансов найти их в конце концов. Клуб же не единственное мерзкое место в городе — даже наполовину. Был в числе многих подозреваемых. Прибрать теперь всю эту гадость — на это годы уйдут.
— А не говорил ты мне — почему?
— Сама знаешь. Я не хотел рисковать, что ты тоже исчезнешь.
— Я — военный маг. Такие вещи — моя работа.
— Нет, это внутреннее дело клана. Себастьян никогда бы мне не позволил обратиться к Корпусу.
— Я бы ни о чем не доложила! Если бы ты объяснил.
Сайрус приподнял бровь:
— Ты — военный маг. Это была бы твоя работа. — Я бросила на него сердитый взгляд, а он тогда сделал как обычно — будто где-то под кожей лица прятал эту улыбку. — Я знал, что нельзя тебе верить, будто ты мне оставишь эту работу, и я потому попросил моих информаторов не вводить тебя в курс дела.
— Ага, и Ниссу тоже.
— Да вот, Нисса. Вот какие жертвы приходится мне приносить ради…
Я столкнула его с кровати, тут же голова высунулась обратно, с той же улыбкой до ушей.
— Для инвалида ты жуть до чего энергична. Поехали?
