В середине 50-х годов журналист Ежи Каспшицкий на страницах журнала «Пшекруй» сообщил, что письмо с завещанием барона было передано немецким инженером из фирмы AEG, которая строила электростанцию в начале 30-х годов. После революции Монголия оказалась втиснутой между двух азиатских громадин и практически была отделена от мира. Единственную железную дорогу, проходящую по ее территории, построили только в 50-х годах.
Неизвестно, выяснится ли когда-нибудь, зачем «родственник» барона Унгерн-Штернберга в немецком мундире перед самым вступлением Красной Армии в Польшу искал Оссендовского. На следующий день после неожиданного визита писатель умер. Информация о поисках Оссендовского кем-то из рода Унгернов стала известна благодаря «Пшекрую» значительно позже. Пришло много писем от читателей. Под наиболее интересным стояла подпись «Шем-ли-Кетлинг С.З. подполк. В.П.» Его отправитель считался одной из наиболее ярких фигур движения Сопротивления. Преисполненный инициативы предводитель PLANa, сражавшийся в восстании во главе Павловской бригады и одновременно мнимый агент гестапо, которого военный суд Армии Крайовой приговорил к смерти. Приговор должны были исполнить солдаты из отряда капитана Матушчика. Кетлинг получил пулю в бок, но выжил. Так как существовало подозрение, что мотивом обвинений были интриги личного характера, продиктованные соперничеством разных подпольных организаций, генерал Грот-Ровецкий, предводитель Армии Крайовой, решил все это выяснить после войны. Приговор был отменен. После поражения восстания Шем-ли-Кетлинг использовал документы на имя Оскара Ромера. Во время драматических событий ему удалось вместе с группой друзей вырваться из разрушенного города и, чудом избежав арестов, добраться до Милянувок. Там его узнала какая-то фольксдойча и донесла. В гестапо узнали, что он является родственником графа Ромера, бывшего министра иностранных дел. Может быть, известны были также обвинения, направленные в его адрес кем-то из АК… Дело, однако, было слишком громким, чтобы его можно было представить к сведению немецких властей. Арестованного передали разведывательным органам IX штаба армии фон дем Бах-Залевского.
Им занялся зондерфюрер Дёлердт. Во время допроса он признался «родственнику» графа Ромера, что тоже происходит от курляндских баронов, обосновавшихся в России. Русским языком он владел бегло. На очередном допросе он просто спросил: «Я полагаю, что вы разделяете взгляды своего дяди на внешнюю политику?». Не получив вразумительного ответа, он продолжал: «Я говорю о вопросе войны с Советской Россией. Ваш дядя, граф Ромер, был сторонником „крестовых походов на восток“. Монолог продолжался: „Пожалуйста, рассмотрите все шансы. Я понимаю и хорошо оцениваю ваши сомнения по поводу возможного сотрудничества с Германией, но поймите, что только с Германией вы, поляки, можете отвернуть себя от советской опасности. В Берлине мы создаем польское правительство для войны с Советской Россией и предлагаем вам участие в этом правительстве.
Вы можете мне доверять. В последнее время я разговаривал со многими выдающимися представителями вашего общества. Вы, наверняка, слышали об Оссендовском. Он известен также и за границей. Вчера я был у него, и он принял мое предложение“. Офицер вынул из сумки экземпляр „По землям людей, зверей и богов“. На первой странице под свежей датой виднелась рукописная дарственная надпись. Он заслонил ладонью верхнюю часть текста: „Как вы видите, автор отнесся ко мне очень доброжелательно“. На следующий день он сообщил пленному, что получил известие о смерти Оссендовского.
Решительная антинемецкая позиция писателя, обозначенная еще со времен Первой мировой войны, принесла ему во времена оккупации немало проблем. Пару раз были произведены ревизии в его доме с целью найти доказательства его сотрудничества с подпольем. Рассчитывать на успех миссии, доверенной Дёлердту, в момент, когда „катюши“ уже штурмовали немецкие позиции за Вислой, могли только мечтатели с „мертвой головой“ на фуражках. В случае неудачи миссии свидетели должны быть ликвидированы. Таковы правила игры. Среди ближайших соседей усадьбы Витачков в Жулвине, которые не читали книг Оссендовского и ничего не знали о предсказаниях лам, до сих пор ходят слухи, что Оссендовского отравили. Вскрытия трупа не производилось.
В письме-завещании барона Унгерна отмечалось: „Единственным человеком, который после моей смерти будет знать место, где спрятаны сокровища, является поляк, которому я доверяю“. Это подтвердил летом 2000 года в Хельсинках Клаус фон Унгерн-Штернберг, сын моего друга, барона Эриха, племянника последнего хана Монголии. Свидетелями этого разговора, записанного на видеопленку, оказались члены съемочной группы, которая снимала документальный фильм „Польский Лоуренс“.
Существует еще один источник информации. Это сообщение инженера Казимира Гроховского, археолога и любителя этнографа. В его книге „Поляки на Дальнем Востоке“ о пребывании Оссендовского в Харбине мы не находим никаких упоминаний. Зато есть информация о событиях, которые много лет будоражили жителей Дальнего Востока. После захвата Урги революционными отрядами там не нашли денег Азиатской конной дивизии. Повсюду было известно, что она содержала значительное количество серебряных и золотых монет, а также пакеты с акциями разных торгово-промышленных обществ и много драгоценных камней. Барон также реквизировал взимаемую китайцами контрибуцию с жителей Халхы. Что стало с сокровищами дивизии, неизвестно до сих пор. Было сделано много попыток найти клад. Дюжины разных шарлатанов, аферистов и офицеров его бывшей армии обещали за определенное вознаграждение указать место тайника. Гроховский предлагает следующую версию: когда этот смелый воин-рыцарь увидел, что русские офицеры и солдаты на каждом шагу ему изменяют и его монгольская экспедиция закончится поражением, он начал обдумывать средства спасения. Видимо, он собирался добраться до Центрального Китая, а позднее через Японию ехать в Европу, чтобы там вступить в армию барона Врангеля. Первым делом он переправил сокровища с территории, охваченной войной, в безопасное место на востоке. Это он сделал в тайне от своих русских сподвижников, которым он никогда не доверял. Для проведения этого мероприятия он выбрал 16 преданных монголов и татар. Золото в 24 ящиках, каждый по 4 пуда, были погружены на монгольские двуколки. В каждом ящике находилось по 3,5 пуда монет чистого золота. Отряд быстро продвигался на восток, чтобы как можно скорее доехать до Хайлара, откуда ящики с золотом должны были переправить по железной дороге в Харбин и далее за границу. После нескольких дней этого путешествия экспедиция встретила отряд красных. Началась стрельба. Верные солдаты поняли, что вся надежда на выполнение поручения барона зависела от быстроты коней. Пару раз они добивали раненых. На расстоянии примерно 160 км к югу от Хайлара, после совещания они решили закопать золото. В немного холмистой местности, покрытой редко растущими кустами, было найдено небольшое углубление, в котором были сложены 24 ящика и обитый оловянной жестью сундук барона весом в 7 пудов.
