— Ладно, — проворчал Джордж. Он заглянул в общий зал, проверить, не ошиблась ли Люси, и сразу же углядел седовласую, точно присыпанную инеем голову: Салли Спринкл и впрямь клевала носом у огня.
Так что Джордж вознамерился сделать хоть что-нибудь, хотя и не вполне знал, что именно.
— Ладно, — повторил он, еще выше закатывая рукава, точно это незамысловатое действие само по себе могло как-то поспособствовать выходу из кризиса.
— Да что с тобой такое, Джордж Гусик? — возмутилась Люси, подбоченившись под стать чопорной владелице заведения. — Ты разве не собираешься заглянуть в Саллину каморку? Это ж твоя работа. Что с тобой, Джорджи? Как? Неужто ты боишься?
— Это кто тут боится? — презрительно парировал Джордж.
— Ты и боишься.
— Да чего ж бояться-то, скажите на милость? Если там кто и есть, так никчемный мальчишка. А кому придет в голову такого пугаться, я тебя спрашиваю?… С дороги!
С этими словами мальчик-слуга гордо прошествовал мимо мисс Люси, что не сводила с него глаз и как-то загадочно усмехалась. Прямо перед ним разверзся коридор, точно оскаленная пасть саблезубого кота. Впереди маячил темный поворот, затем еще один коридор, а в конце него находилась угловая каморка Салли, где, предположительно, рыскал бессмертный призрак маленького огненно-рыжего хромоножки, который некогда жил здесь и здесь же умер, и, похоже, так скучал по родным пенатам, что решил заглянуть с визитом.
«Вот ведь эгоистичная малявка!» — подумал про себя Джордж, возмущаясь подобным невниманием к чувствам других.
Он опасливо двинулся вперед по коридору, всей душой уповая, что лица его не коснется ничья жуткая незримая рука и светящееся привидение не набросится из темноты. Ничего особенно кошмарного и не произошло, так что он благополучно добрался до поворота и заглянул за угол. Там начинался следующий отрезок коридора, а в конце его находилась комната Салли: дверь была открыта, и в проеме мерцал слабый сумеречный вечерний свет.
Юный Джордж беззвучно крался по коридору; в белой форменной одежде выглядел он весьма профессионально и решительно, однако пульс его участился до безумного ритма, а сердце колотилось, точно тяжелый гонг. Он уже различал небольшую часть внутреннего убранства комнаты, но ничего необычного там не усматривал. Юноша подобрался поближе, едва осмеливаясь дышать. Если по Саллиной каморке и впрямь разгуливает призрак, недурно бы застать его врасплох.
На пороге он помедлил, собираясь с духом. Кажется, с тех пор как он в последний раз утолял жажду, прошли бессчетные века. Джордж наклонился вперед, пытаясь со своего места разглядеть кровать. Он понятия не имел, что именно ожидает увидеть: ну, разве обезглавленное тело маленького призрака и зеленую лужицу слякоти, что прежде была головой.
Джордж неслышно переступил порог. Один шаг, два, три — и вот он в комнате. Сердце застучало еще громче; в ушах стоял звон. Он затаил дыхание. Теперь осторожно… осторожненько…
Ну и где же бедный маленький хромоножка? Где угодно, только не здесь!
За спиной послышался легкий шорох. Сей же миг нечто холодное и тонкое ткнулось ему в спину, и голос мисс Люси Энкерс возвестил:
— Я тебя вижу, Джорджи!
Перепуганный Джордж подскочил фута на три в воздух и, развернувшись в полете, неуклюже приземлился на пятки — лицом к лицу с хохочущей и хихикающей горничной второго этажа.
— Я тебя вижу, Джорджи! — радостно закричала она.
А Джордж, в свою очередь, увидел, что в комнате нет ровным счетом ничего из ряда вон выходящего — ничего сверхъестественного, никаких призраков и никакой слизи, ничего похожего на маленькое привиденьице, — словом, ничего и никого, кроме мисс Люси Энкерс. И прелестная проказница явно находила, что «Пеликан» уже давно не мог похвастаться зрелищем примечательнее, нежели выражение лица Джорджа в данный момент.
— Я вижу тебя, Джорджи! — ликующе повторила она между двумя затяжными приступами смеха, И помахала у него под носом холодным тонким пальчиком. — Будешь теперь знать! Будешь знать, Джордж Гусик, как шутки шутить над бедняжкой Люси! Кто запугал меня бешеным псом, расхаживающим на задних лапах, точно человек? Я чуть с ума не сошла от страха, когда ты принялся рычать да царапаться под дверью — так бы и макнула тебя в кадку с водой, право слово!
— Агх! — рвал и метал Джордж. Его лицо горело от возбуждения и негодования, а может, и от стыда при воспоминании о помянутой проделке, каковую он сыграл над прелестной мисс Энкерс не далее как позапрошлой ночью и которая, по всей видимости, и повлекла за собой суровое возмездие.
— Ты ведь не огорчился, правда, милый? — захихикала Люси. Горничная пыталась успокоиться, только задача эта оказалась не из простых. — Господи, видел бы ты себя со стороны! Сам весь красный, как рак, и таращится во все глаза, прям как обезьяна! А уж уши-то, уши — так и торчат! Ты такого небось и не видел никогда!
При упоминании об ушах Джордж снова залился румянцем — эти большие хлопающие привески хозяйка заведения находила весьма удобными для трепки всякий раз, когда считала нужным наложить дисциплинарное взыскание, а в последние дни это происходило весьма часто. Совладав со смущением, мальчик-слуга расправил плечи, одернул свое белое форменное платье, придающее ему столь профессиональный вид, собрал остатки достоинства и изготовился отступить. Мисс Люси молча наблюдала за ним от двери, прислонившись головкой к косяку: в глазах ее еще посверкивали озорные искорки.
— Старуха совсем с катушек съехала, — возвестил Джордж, ни к кому конкретно не обращаясь, словно это вполне объясняло происшедшее.
И повернулся идти… как вдруг где-то в доме раздался слабый, но от того ничуть не менее тревожный крик — по тембру и тону весьма похожий на голос престарелой дамы, о коей только что отозвались с таким пренебрежением.
Мистер Гусик испуганно оглянулся на мисс Люси Энкерс; та одарила его взглядом не менее смятенным. Оба молчали. На краткое мгновение Джордж едва не поддался порыву поцеловать прелестную горничную — возможно, полагая, что приключилась катастрофа и скорее всего это его последний и единственный шанс. К счастью, наваждение тут же развеялось. Оба опрометью бросились по коридору в общую залу, где глазам их представилось в высшей степени любопытное зрелище.
В дверях возвышалась мисс Хонивуд — в первых, так сказать, рядах; за ее спиной маячили Мэри Клинч и Бриджет, нагруженные цыплятами. За этим трио стояли мисс Лаура Дейл с Фионой. А замыкали шествие священник и надменный незнакомец в бутылочно-зеленом сюртуке — в нем Джордж Гусик с первого взгляда опознал молодого джентльмена, обнаружившего мистера Райма, или, цитируя изящный оборот самого Джорджа, «джентльмена, который нашел мертвого джентльмена».
