Джоанн Харрис - Страхослов

– Ай! Прекратите! – Палец вновь пронзила острая боль.

– Дэни, расскажите им то, что рассказали мне, – позвал свою подопечную доктор Моргантау.

Дэни подошла к врачам, столпившимся у процедурного стола, и рассказала, как вытащила кусочки замороженных волосков из моего пальца.

– И вы уверены, что извлекли все осколки? – мрачно осведомилась женщина-врач.

– Тогда я была в этом уверена. – Ее голос дрогнул.

Я посмотрела на Милли-Лу. Она сжала мою руку – и я вновь почувствовала боль от укола в основании пальца, но на этот раз мне показалось, что меня укололи булавкой, и ощущение было приглушенным, намного слабее, чем прежде.

– Что вы там вытворяете? – возмутилась я. – И да, я это почувствовала, но не очень сильно.

Все замолчали на секунду. Затем доктор Моргантау отвел Милли-Лу в сторону и принялся что-то ей нашептывать. При этом она умудрилась не отпустить мою руку. Договорив с ней, он подошел ко мне и начал задавать вопросы. Кто мои ближайшие родственники? Когда я в последний раз ела? Когда пила?

Я все еще возмущалась – что, черт побери, происходит? – когда они вкололи мне анестетик. Эта идея пришлась мне не по душе, но вскоре препарат начал действовать, и мне на все стало наплевать. Я впала в беспамятство, лишь временами приходя в себя, и едва ли понимала, что мне опять вкололи новокаин. Но не только в палец – на этот раз онемела ладонь, нижние фаланги всех пальцев и большой палец полностью. Я смутно подозревала, что это не к добру, но никакого желания выяснять, зачем все это, у меня не было. Кажется, это длилось часами. В какой-то момент голова у меня прояснилась, но затем лекарство начало действовать с новой силой – и я потеряла сознание.

Когда я наконец очнулась, оказалось, что моя правая рука прибинтована к шине, чтобы я не могла ею двигать, вся кисть забинтована, а из запястья торчит катетер. Я попыталась пошевелить его, но он тоже был закреплен. Больно не было, только холодно, точно мою руку опустили в коробку со льдом.

Кто-то дотронулся до моего плеча. Милли-Лу. Она попыталась ободряюще улыбнуться, но это не очень хорошо у нее получилось.

– Как себя чувствуешь?

Я с трудом сфокусировала на ней взгляд.

– А вы как думаете? – попыталась произнести я. Вышло что-то вроде: «А ы ак умаэте?»

– Вот, выпей воды. – Она приподняла мою голову и вставила мне в рот трубочку.

Вода показалась мне невероятно холодной. От нее тут же заболело горло, но в то же время стало легче.

– Полагаю, именно вы выступили в роли моего ближайшего родственника? – удалось произнести мне. – Почему я тут лежу, как на распятии?

Улыбка сползла с лица Милли-Лу, женщина поморщилась.

– Возникла кое-какая проблема с твоим пальцем.

– Да уж, я догадалась. Так что случилось? Эта… Как ее там? Она что-то сделала не так?

– Нет, все сложнее. Дело в том, что… – Милли-Лу осеклась, передумав. Помедлив немного, она предложила: – Подожди здесь, я сейчас доктора позову.

Я посмотрела ей вслед. «Подожди здесь»? Она действительно это только что произнесла? Я взглянула на свою обездвиженную руку. И сколько еще мне так лежать? Зачем тут этот дурацкий катетер? Трубка тянулась к штативу, на котором висело несколько перетянутых скотчем пакетов со льдом.

– Что за дерьмище?! – не сдержалась я и оглянулась в поисках кнопки вызова медсестры.

Вскоре я обнаружила рядом кабель, присоединенный к чему-то похожему на футуристическую панель управления. Я нажала на каждую кнопку на панели: одна управляла подъемом изножия кровати, вторая – изголовья, третья выравнивала кровать и так далее. Наконец я нашла кнопку, после нажатия которой ничего не происходило. Я все нажимала на нее, когда вернулась Милли-Лу.

– Люси, отдай-ка мне это. – Она потянулась к панели.

– Даже не подумаю! – Я попыталась сунуть панель себе за пазуху.

– Ну хотя бы хватит жать на кнопку. Я пообещала медсестрам, что ты немедленно прекратишь это делать.

– Почему ко мне никто не подходит?

– Сейчас доктор придет. Честно.

Я отдала ей панель.

– Я на вас полагаюсь. – Я оглянулась. – Во многом. Надеюсь, наша страховка покрывает расходы на отдельную палату. – Я принюхалась. – Отдельную палату с кондиционером.

– Ты получила травму в рабочее время. А то, что не покроет страховка, оплатит «КС Джонс». Об этом тебе не стоит волноваться.

– Тогда о чем мне стоит волноваться? – спросила я. – Они мне что, палец отрезали?

– Ни в коем случае. Я сказала, что вначале они должны получить твое согласие.

– Что?!

Но прежде чем я успела впасть в истерику, в комнату вошли врачи – доктор Моргантау и трое остальных. За ними следовала Дэни Вашингтон. Она выглядела испуганно. Не в стиле ох-меня-кажется-уволят, а в стиле мафия-знает-как-меня-зовут. Бедную девочку трясло. Или, может быть, все дело в том, как тут работает кондиционер. Меня и саму трясло. Теперь я почувствовала, насколько тут холодно. Но по какой-то причине меня это не беспокоило.

Доктор Моргантау представил мне врачей: женщину звали доктор Рамирес, мужчину постарше – доктор Фунари, а мужчину помладше – доктор Нго. Моргантау начал рассказывать, кто на чем специализируется, но я сейчас была не в настроении все это выслушивать.

– Почему вы хотите ампутировать мне палец? – перебила его я.

– Чтобы спасти вам жизнь, – ответил доктор Нго. – Рана инфицирована. Инфекцию невозможно вылечить консервативным путем, например антибиотиками, антисептическими и дезинфицирующими средствами.

– Это заразно?

– Не в привычном смысле этого слова. Это не грипп и не простуда, которую можно подхватить воздушно-капельным путем. Так что мы в безопасности. Чтобы мы заразились, нам под кожу должны попасть инфицированные клетки, как это было в вашем случае.

– Инфекция распространилась из-за пары замерзших волосков? – Я не хотела в это верить, но доктор, похоже, говорил серьезно. – Это просто волоски, волосы пожилой дамы. Они вообще не должны были проколоть кожу…

– При экстремально низких температурах материя может изменять свои свойства, – вмешался доктор Моргантау. – Жидкий азот, к примеру…

– Я проходила химию в школе, я знаю, как это работает. Но почему волосок не раскололся, как это происходит, например, с замороженной азотом розой?

– Не знаю. – В голосе доктора Нго слышались характерные нотки, которые прорезаются у человека, когда его перебивают во время важного разговора, а он сам слишком вежлив, чтобы велеть собеседнику заткнуться и выслушать его. – У меня не было возможности изучить пораженную ткань…