— Надеюсь, ты не собираешься сделать со мной то же, что и с ней, Крис, — полушутливо-полусерьезно проворчал адвокат.
Кристина замерла у двери, ее грудная клетка не двигалась. Девушка тут же вспомнила слова брата о том, что это отец убил маму. Она ненавидела отца, и в какой-то степени даже себя, за то, что похожа на него. Даже не любила свое имя, ведь когда отец называл ее Крис, ей казалось, словно они похожи больше, чем ей того хотелось бы. А теперь, Кристина могла узнать то, что позволит ей возненавидеть отца по-настоящему.
— Если продолжишь в том же духе, у меня не останется выбора. Я надеюсь, ты не предашь меня, как она. Кэтрин хотела разлучить меня с ребенком. Я не мог этого ей позволить.
— Но Дрейк все же ушел из дома.
— Плевать, он не был моим сыном. Кэтрин забеременела от какого-то репортера, а я лишь взял на себя ответственность. Мне это было не сложно, но мальчишка не был моим сыном. А Крис — моя дочь, она часть меня, и я не позволю, чтобы она узнала что-то о моем деле, и моих планах на нее. Она должна унаследовать ОС. Я воспитал ее правильно, моя дочь, хороший солдат. Я вовремя остановил Кэтрин, и не жалею о том, что она ушла.
«Что это — ОС»?
— Она не ушла, Крис. Твоя хладнокровность меня поражает. Но и вдохновляет.
— Ты мой адвокат, а не друг.
— Я твой брат, а не твой адвокат. Я лишь заметаю следы, и я не хочу, чтобы кто-то знал о том, что мы сделали.
— Вместо того, чтобы капать мне на мозги, найди того репортера, который крутится возле меня. Я надеюсь, ты поступишь правильно, и сделаешь то, что должен. Чтобы он не успел пойти в полицию.
— Ты уверен, что он что-то знает?
Повисло молчание, которое Кристина расценила как угрозу. Она вытерла ладони о спортивные штаны, и тихо-тихо вздохнула.
— Разумеется. Кэтрин хотела уйти к нему, после того, как они засадят меня за решетку. Мне пришлось предпринять что-то, прежде чем это произошло.
— Ты думаешь, что Дрейк был его сыном?
— Мне все равно! Я бы убил и его, если бы он не сбежал. Порождение тьмы…
— Мы можем его отыскать, — как бы, между прочим, сказал адвокат отца. Кристина сглотнула, порываясь тут же броситься в свою комнату и позвонить Дрейку, чтобы предупредить, но отец сказал, что он не станет искать Дрейка, и надеется, что все вскоре о нем забудут.
Кристина побрела по коридору к своей комнате. Ее ноги стали ватными.
Она знала, что отец — чудовище, и думала, что уже ничто не сможет ее удивить, но оказалось, что он перешел все границы. Он убил мать, и хотел убить Дрейка. И впервые за все время Кристина была счастлива от того, что ее брат не рядом с ней, не в этом ужасном месте, а где-то далеко.
В эту ноябрьскую ночь, Кристина впервые напилась. Она никогда не переходила собственные границы, она лишь делала вид, но в этот день, ее прежней не стало. Дрейк оказался ее…сводным братом, и Кристина даже ощутила зависть, ведь, получается, Дрейк никак не связан с этим монстром Кристофером Грином, в отличие от нее самой. Кристина ощутила себя самым настоящим ребенком дьявола. Она его дочь, она его кровь. Значит ли это, что она похожа на него, что она тоже убийца? Что она зло?
Следующее утро не принесло ничего хорошего: отец хорошенько проучил дочь за то, что та засветилась в известном ночном клубе, в пьяном угаре, и лежа в ванной, с холодной водой, чтобы остудить тело, испещренное ссадинами и синяками, Кристина обдумывала свой план.
Отец ясно дал понять, что убьет ее, если она еще что-нибудь выкинет в подобном роде. Он озверел, когда услышал в ответ: «ты сделаешь со мной то же, что и с мамой?», и влепил, своей дочери затрещину столь звонкую, что у нее до сих пор звенело в голове.
Кристина ушла под воду, наслаждаясь тем, что боль потихоньку уступала из-за воздействия обезболивающего и холодной воды. Девушка не пыталась покончить с собой, хоть эта мысль и посещала ее довольно часто. Теперь ей вздумалось, показать отцу, что значит быть униженным, избитым. Она хотела наблюдать крах компании, потому что лишь это может причинить Кристоферу Грину боль.
Когда отец ушел в ресторан, отпраздновать, новый удачный для него контракт, девушка уже окончательно решилась. Она отправилась в полицию, на своем байке, который купил отец, за лживое обещание «не высовываться».
Туманная осенняя ночь была приятной, но раздражающе шумной, и, входя в полицейский участок, она вспомнила о своем брате, который наверняка сейчас занят своими картинами…
Было около семи вечера, когда Кристина попросила офицера о важном разговоре с лейтенантом. Молодой мужчина, который часто видел Кристину в отделении полиции, куда приводили ее, и ее банду, мигом согласился, потому что побаивался этой «Адской Блондинки», и ее всемогущего отца, который мигом вытаскивал дочь из неприятностей.
— Проходите, — запинаясь, сказал парень, и Кристина, даже не подшутив над беднягой, прошла в кабинет лейтенанта.
— Я хочу сделать заявление!
— Секундочку… — лейтенант говорил по телефону. Он кивнул Кристине на стул, и девушка на секунду замешкалась. — Да, Кристофер, я обещал, что сделаю это.
Какова вероятность, что говоривший на том конце провода — ее отец?
Лейтенант положил трубку.
— Итак, Кристина. Что ты хотела? О каком заявлении идет речь?
Кровь отхлынула от лица девушки:
— Вы говорили с моим отцом?
— Да.
Теперь Кристина должна была решить, как поступить. Что сделать…
— Мне кажется, что, я ошиблась, придя к вам сегодня, — поспешно пробормотала она, выбегая за дверь. Казалось, сердце колотилось от панического страха не в груди, а где-то в голове, между ушами. Если отец узнает о происходящем, он ее убьет.
«Он сделает это», — подумала Кристина, на мгновение успокоившись — в любом случае этот кошмар закончится.
Кристина запрыгнула на байк.
Раздался звонок.
Сердце сжалось в тиски.
Звонил отец.
Он знает.
Домой больше нельзя.
Она может отправиться лишь в одно место. До весеннего семестра в университете Эттон-Крик, Кристина сможет пожить у своего брата, или в охотничьем домике, который приобрел Дрейк.
Не теряя больше ни секунды, Кристина вернулась домой, собрала все необходимое, и тогда, стоя на пороге особняка, она поняла, что больше никогда не вернется сюда. Было что-то грустное, в этом. Этот дом хранил много ужасных вещей, но были и хорошие моменты; моменты, когда была жива мама, когда Дрейк был рядом, и отец не был тем чудовищем, которым он стал теперь. Этот миг хотелось запечатлеть на пленке, как нечто, что будет доказательством ее ужасного прошлого, как напоминание о том, что она сумела выкарабкаться. И она сможет, Кристина не сомневалась.
