Эйб оседлал любимого конька. Джек с удовольствием послушал бы его рассуждения, но надо было спешить.
— Есть предложения?
— Пока нет.
— Могу подсказать один ход, — усмехнулся Джек, направляясь к двери. — Начинай собирать подписи под петицией о превращении Нью-Йорка в опасный город. А пока ты этим занимаешься, я пойду встречусь еще с одним клиентом.
— Будь осторожен, — напутствовал его Эйб. — Вокруг сплошная агрессия.
Когда Надя вошла в роскошный вестибюль тридцатиэтажного здания на Тридцать четвертой улице, у нее закружилась голова. Все прежние сомнения развеялись, как дым, сменившись радостным ожиданием: после двух недель подготовки и испытаний она, наконец, приступит к работе над долгожданным проектом.
Но когда Надя вошла в лифт, внутри у нее все похолодело. Там стоял мужчина лет пятидесяти, в бежевом клетчатом костюме, стоившем не меньше двух тысяч долларов, а возможно, и больше, если учитывать, что он был сшит на заказ и идеально сидел на слишком широких плечах. Сверкающие черные ботинки из кожи ящерицы, гремучей змеи или другой экзотической рептилии, рубашка без галстука, с бриллиантовой запонкой на высоком пасторском воротничке. Блестящие черные волосы, зачесанные назад и густо напомаженные, оттеняли румяное скуластое лицо с крупным носом и тонкими губами. Холодные карие глаза, оглядывавшие кабину, равнодушно скользнули по Надиному лицу. Удав, оценивающий степень доступности окружающих его кроликов.
Милош Драгович.
Настроение у Нади совсем упало, когда она увидела, что он нажал кнопку шестнадцатого этажа — ту самую, которую несколькими секундами раньше нажала она.
Он тоже идет на фирму «ГЭМ-Фарма». Зачем? Опять трясти доктора Монне? Пора положить этому конец. Нет, все-таки хорошо, что она обратилась к Джеку. Все сомнения исчезли. Она поступила правильно.
Надя искоса поглядывала на Драговича. Впечатляющая внешность — таким она ожидала увидеть Наладчика Джека. От него исходила сила — настоящий супермен, который доказывает это всем своим видом. В отличие от неприметного Джека сразу бросается в глаза — и стремится к этому.
Теперь Надя поняла, почему к нему так тянутся знаменитости, манекенщицы и начинающие кинодивы. В его чертах, волосах, фигуре было что-то первобытное. Милош Драгович обладал чисто животным магнетизмом. Вся кабина пропиталась его мускусным запахом — туалетная вода под названием «Тестостерон».
Похоже, он ехал один. Надя оглядела кабину. Все остальные были похожи на обычных служащих. Неужели такие крутые парни, как Драгович, ездят без охраны и шестерок?
Лифт остановился на шестнадцатом этаже, где находился офис компании «ГЭМ-Фарма». Драгович вышел первым и остановился у стеклянной двери с логотипом ГЭМ.
Увидев Надю через стекло, секретарша фирмы Клодин улыбнулась и помахала рукой. Но Драгович оказался проворнее.
— Извините, сэр... — начала Клодин.
— У меня встреча с вашими шефами, — с легким акцентом произнес Драгович, даже не взглянув на нее. Голос у него был низкий и резкий.
Клодин заглянула в ежедневник:
— Но у меня ничего не записано.
— Это потому, дорогая, что встречи назначаю я. Драгович уверенно пошел по коридору — казалось, он хорошо знает это место.
— Никакая я вам не «дорогая», — бросила ему вслед Клодин.
— Вызови охрану, — сказала Надя.
Клодин пожала плечами:
— Что толку? Никто не смеет ему перечить.
Надя негодующе уставилась нахалу в спину. Какое право он имеет так нагло лезть напролом? Ее так и подмывало последовать за ним и тайно проникнуть на эту встречу. Но это слишком рискованно. Если ее обнаружат, дело может закончиться увольнением.
Глубоко вздохнув, Надя решила не портить себе праздник и направилась прямиком в лабораторию. Компания арендовала два этажа: на верхнем располагались корпоративные службы, отделы маркетинга и сбыта, нижний был занят научно-исследовательской лабораторией — детищем доктора Монне. В целях безопасности пройти в лабораторию можно было только через верхний этаж — лифт там не останавливался.
Надя опустила карточку в электронный замок, и он со щелчком открылся, пропуская ее внутрь. Она побежала вниз по лестнице, на ходу приветствуя коллег. Добравшись до своего кабинета, она надела белый халат и устремилась к кофейнику.
Руки, державшие чашку, предательски дрожали. Слишком много кофеина или это злость на Милоша Драговича?
...Это потому, дорогая, что встречи назначаю я...
Какое высокомерие. Почему он так подмял руководителей ГЭМ? Надя все готова была отдать, лишь бы узнать, что же сейчас происходит в комнате для переговоров.
— Не желаю слушать никаких отговорок! — отрезал Милош Драгович, стукнув кулаком по столу. Он с удовольствием отметил, как вздрогнули Гаррисон и Эдвардс. И только этот мудак Монне лишь чуть скривил рот, словно проглотил что-то кислое. — Мне нужен товар, и немедленно!
Милош грозно посмотрел на владельцев «ГЭМ-Фарма», сидящих напротив него. Он хорошо знал этих гарвардских мальчиков — лет десять назад Гаррисон, Эдвардс и Монне создали собственную компанию, назвав ее начальными буквами своих фамилий — ГЭМ. Неплохо придумано.
Слева от Драговича сидел Кент Гаррисон, рыжий, круглолицый и вечно измятый бакалавр медицины, который занимался в фирме организационными вопросами. Рядом расположился Брэд Эдвардс, стройный красавчик брюнет, весьма состоятельный адвокат, который вложил в эту фирму значительную сумму денег. Он заведовал юридическим отделом и исполнял функции сетевого администратора.
Последним (по месту за столом, но отнюдь не по значимости) был доктор Люк Монне, руководитель научно-исследовательской лаборатории. Монне, доктор медицины и философии, успел опубликовать несколько сенсационных работ, понять которые были в состоянии лишь три человека в мире.
Монне... Один вид этого типа приводил Драговича в раздражение. Так и подмывало расплющить его лягушачий нос. Возможно, Милоша бесило высокомерие, с которым держался Монне, словно он был персоной королевских кровей, или его пренеприятная манера смотреть на Драговича как на некое пресмыкающееся, неожиданно выползшее из-под камня. Двоих других Милош мог поставить на место одним движением бровей, а этого Монне...
Доктор Монне скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на Драговича.
Тот стиснул зубы. Эй, Монне, я могу купить тебя со всеми твоими потрохами. Мои родители тоже были эмигрантами. Мы оба начинали с нуля, но я сумел сколотить капитал, пока ты сидел на учительской зарплате и изображал благородную бедность. Да, сейчас и у тебя появились деньжата, но только благодаря мне и моим связям. Без меня ты давно бы вылетел в трубу.
