Скоро начнутся опрометчиво затеянные императором игры, и это даст нам возможность выступить против него. Рыбку легче ловить в мутной воде, к тому же большому скоплению народа проще продемонстрировать праведность наших намерений и устремлений.
Наш девиз – честь и порядок. Надеюсь, ты с нами, любезнейший Юст. Верно, что предприятие в чем-то опасно, но выигрышстоит риска. Ты находился в опале, теперь у тебя есть возможность войти в окружение нового императора. Как человек мудрый и рассудительный, ты, безусловно, не захочешь упустить этот шанс.
В ожидании твоего скорого и положительного ответа
с совершенным к тебе почтением
Субрий Флав».
Под навесом, увитым виноградной лозой расставлялись чаши для омовения, воздух теплого майского вечера освежали шесть специально сооруженных фонтанов.
Артемидор, одетый в греческом – любезном императору – стиле, в последний раз оглядел II-образно расставленные кушетки, образующие три пиршественные зоны, каждая на девять персон. Он хмурился, боясь упустить какую-нибудь мелочь. Его хозяин – советник Нерона по изящным искусствам – безостановочно и быстро чихал.
– Цыплят уже утопили? – спросил советник, задыхаясь, и вновь расчихался.- Мне кажется, я велел тебе срезать все розы.
– Их срезали еще утром, как ты приказал. Но у соседа цветут четыре куста,- с грустью сообщил раб.- Я говорил с Коррастом, но он уперся и не желает с ними расстаться. Ни за какие за деньги, мой господин.
Петроний вздохнул.
– Боги, тогда я пропал. Я прочихал весь вечер, это вряд ли понравится императору, а Тигеллин 17 не упустит случая раздуть его недовольство… Надо было заблаговременно послать кого-нибудь к Сен-Жермену. Как-то он приготовил мне зелье, унявшее эту напасть.
– Я пошлю курьера сейчас,- предложил Артемидор.
– Это было бы очень разумно.- Петроний еще раз вздохнул и промакнул слезящиеся глаза краем тоги- Да. Сделай так. Пошли к нему кого-нибудь попроворнее. Он сейчас в городе, гостит у греческого врача. Так что же цыплята?
– Тригес утопил их в красном лузитанском вине.
– Хорошо.- Лицо патриция сморщилось. – Розы – это сущее наказание! Ну ладно, давай прикинем, что у нас есть. Пироги с вином на меду, аспарагус, козленок в молочном соусе, галльская ветчина, приправленная мавританским гранатом, устрицы из Британии, овощи, свежие и маринованные, цыплята, миноги в соусе, красная икра со сливками,- он загибал пальцы,- сони, запеченные в тесте, телячья печень с грибами, гусь с чесноком и улитками, груши, яблоки, виноград… Как думаешь, этого хватит? Нерон клялся, что отказался от изысканных трапез, но уверенным в том быть нельзя.
В последнее время ни в чем нельзя было быть уверенным. Нерон капризничал, и чего он захочет в следующую минуту, не мог бы сказать никто. На днях он заявил, что чревоугодие отвратительно. Петроний взял это на заметку и распорядился приготовить скромный обед, но теперь он сомневался в правильности принятого решения. Да и сотрапезников Нерон выбрал себе очень странных. Корнелия Юста Силия, например. Вечер определенно мог провалиться, и для владельца дома при нынешних обстоятельствах это означало бы катастрофу. Петроний и так постепенно терял расположение императора. Ох, только бы индийские танцовщики не подвели! Впрочем, на Сен-Жермена можно вроде бы положиться…
– Господин,- вмешался в его мрачные размышления Артемидор.- Позволь мне отправить курьера.
– Да, безусловно. Я буду в своем кабинете. Пришли ко мне госпожу.- Петроний еще раз придирчиво осмотрел кушетки, фонтаны, навес и поспешил через сад к дому.
Он стоял за конторкой, проверяя счета, когда в дверь постучали.
– Входи, Мирта,
– Ты хотел меня видеть?
Вошедшая женщина была рослой, статной и, можно сказать, привлекательной, с темно-каштановыми незатейливо уложенными волосами и особенным, безмятежно-спокойным, выражением глаз.
– Я вне себя.- Как и всегда, он не стеснялся быть с ней откровенным.- Боюсь, этот прием принесет нам хлопот.
– Почему? – Она опустилась в кресло.- Что-то идет не так?
– Нет, но может пойти.- Петроний потер подбородок.- Нерон непредсказуем, и надо готовиться ко всему. Я хотел, чтобы ты это знала.
– Очень мило с твоей стороны.- Они обменялись взглядами, полными понимания и взаимной симпатии, но без какого-либо намека на большее. Их брак был заключен по расчету, и, уважая друг друга, супруги зажили обособленной жизнью. Мирту влекли философия и религия, Петрония – сочинительство и развлечения.
– Нерон теперь проповедует сдержанность. Я наметил ужин в саду. Скромный и без излишеств. Приглашены танцоры. Не греки, а нечто новенькое – индийцы.- Он покачал головой.
– Новое всегда притягательно,- сказала она,- Ты извлечешь из этого пользу. Даже если все пойдет вкривь и вкось.
– Надеюсь,- улыбка Петрония была бледной.- Если гости поднимутся раньше полуночи, знай, что праздник не удался.
Мирта внимательно оглядела свои ладони.
– Муж мой,- заговорила она – я знаю, ты все сделаешь правильно и глупостей не совершишь. Тем не менее, если что-то не сложится, мы всегда можем уехать на мой хуторок в Далматии, объяснив это моими недомоганиями. Я редко бываю на людях, никто в том не усомнится.- Она улыбнулась, лицо ее посветлело.- Там хорошо. Ты сможешь писать.
– Я подумаю,- пробормотал он, зная, что никуда не поедет.- А ты все-таки подготовься к отъезду, жена.
– Ты так внимателен,- вновь улыбнулась она, вовсе не собираясь хлопотать по-пустому.
– После раскрытия заговора Субрия Флава Нерон за каждым деревом видит врага.- Он повертел в руках стиль и отбросил.- И, в общем-то, прав. Он был на волосок от гибели, но его, хвала небу, предупредили…
Женщина искоса наблюдала за мужем.
– Так ли ужасно было бы его потерять? Ты сам говорил, что он уж не тот, что прежде.
– Да, говорил. Однако Гай Кальпурний Пизон, облаченный в порфиру, ничего бы хорошего нам не принес. Он стал бы марионеткой Субрия.- Петроний внезапно умолк.- Мне надо идти. Не могу представить, кто из богов мог бы быть ко мне благосклонен, но сделай все-таки подношение какому-нибудь.
Мирта засмеялась. Ей хотелось унять его страхи.
– Я поклонюсь греческому Дионису. Он любит развлечения и вино.
– И безумные выходки,- прибавил Петроний.- Ладно, Мирта, не беспокойся. Я, как всегда, сгущаю краски. Прости, что потревожил тебя.
Он потрепал жену по плечу и быстрым шагом вышел из кабинета. Что станется с ней и с детишками, если… Нет, оборвал он себя, ничего не случится. Думать об этом – значит кликать беду.
