— Мы с женой никогда в отпуске не читаем газет, — сказал Джон. — И не очень-то прислушиваемся к разговорам в гостинице.
— Вот это разумно, — рассмеялся мужчина. — А то бы испортили себе весь отдых, особенно, если у вашей жены слабые нервы. Ох, хорошо, что мы завтра уезжаем. И задерживаться здесь нет никакого желания, правда, дорогая? — обратился он к жене. — Со времени, как мы были здесь последний раз, Венеция еще больше пришла в упадок. А кража сумки — это последняя капля.
Дверь кабинета открылась, и старший полицейский офицер пригласил собеседников Джона зайти.
— Держу пари, никакого результата не будет, — пробормотал мужчина, подмигнув Джону.
Дверь за ними закрылась. Джон погасил окурок и закурил новую сигарету.
Странное чувство нереальности охватило его. Он сам не мог понять, для чего тут сидит, какая от всего этого польза. Лоры в Венеции нет. Она исчезла куда-то с этими ведьмами. Может, навсегда. Никто не сможет ее найти. Те невероятные истории, которые они выдумывали о близнецах на Торчелло, становятся явью, сбываются с неотвратимостью ночного кошмара. Женщины и в самом деле переодетые негодяи, которые с преступной целью втираются в доверие к ничего не подозревающим людям и используют их для своих страшных дел. Может, они и есть те убийцы, которых разыскивает полиция. Кто заподозрит двух пожилых почтенных дам, скромно проживающих в плохоньком пансиончике или третьеразрядной гостинице?
Не докурив, Джон потушил сигарету.
— Стоп, — приказал он себе. — Это уже начинается паранойя. Так люди и сходят с ума.
Взглянув на часы, он увидел, что уже половина седьмого. Лучше бросить бесполезные попытки выяснить что-либо в полицейском участке, а сделать единственно разумное, что оставалось: вернуться в гостиницу, позвонить в Англию, в школу, и спросить о сыне. С того мгновения, как он увидел Лору на катере, он ни разу не вспомнил о бедном Джонни.
Но было уже поздно. Дверь кабинета открылась, и оттуда в сопровождении полицейского вышла пара.
— Обычная трескотня, — прошептал Джону мужчина. — Сделают, мол, все, что могут. Надежды мало. В Венеции так много иностранцев, и все они, разумеется жулики! Местные жители вне подозрений. Им, видите ли, невыгодно воровать у клиентов. Что ж, желаю, чтобы вам повезло больше.
Муж кивнул на прощание, жена улыбнулась, и оба удалились. А Джон вслед за полицейским офицером отправился в кабинет.
Сначала шли обычные формальности. Фамилия, адрес, паспорт, сколько времени в Венеции и тому подобное. Затем начались вопросы, и Джон, чувствуя, как у него на лбу выступает испарина, пустился рассказывать свою бесконечную историю. Первая встреча с сестрами на Торчелло, потом вторая — в ресторане, психическое состояние Лоры после смерти ребенка, ее внушаемость, телеграмма о болезни Джонни, решение лететь чартерным рейсом, ее отъезд и неожиданное необъяснимое возвращение. Когда Джон кончил рассказ, он почувствовал себя таким разбитым, словно, еще не оправившись от тяжелой болезни, провел за рулем без отдыха несколько часов. Беседующий с ним офицер говорил на хорошем английском языке, хотя и с сильным итальянским акцентом.
— Вы сказали, что ваша жена пережила сильное нервное потрясение. Последствия этого проявлялись каким-либо образом здесь, в Венеции? — спросил он.
— Пожалуй, да. У нее была страшная депрессия. Поначалу поездка не приносила ей никакой радости. Так продолжалось до вчерашнего дня, пока мы не встретили на Торчелло этих женщин. Напряжение жены заметно спало. Кажется, она была готова ухватиться за малейшую соломинку. Вера в то, что наша маленькая дочь охраняет нас, на первый взгляд, словно исцелила ее.
— В подобных обстоятельствах это вполне естественно, — согласился офицер. — Не сомневаюсь, что пришедшая телеграмма была для вас обоих настоящим ударом.
— Конечно. Поэтому мы и решили срочно возвращаться домой.
— Вы не ссорились? У вас не было никаких размолвок?
— Никаких. Полное согласие. Единственное, о чем я жалел, что не смогу полететь с женой тем же рейсом.
Офицер кивнул.
— Не исключено, что ваша супруга внезапно потеряла память. А встреча со знакомыми оказалась единственным звеном, связывающим ее с реальностью. Поэтому она и обратилась к ним за помощью. Вы так подробно описали этих женщин, что, думаю, не представит особого труда отыскать их. Полагаю, вам следует вернуться в гостиницу. Мы свяжемся с вами, как только у нас будут новости.
«Хорошо уже то, — подумал Джон, — что рассказу поверили и не сочли его психом, который выдумывает всякие небылицы и отнимает у полицейских время».
— Понимаете, я страшно волнуюсь, — обратился Джон к офицеру. — Эти женщины, наверное, что-нибудь задумали против жены. Ведь то и дело слышишь о таких случаях…
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — первый раз за все время разговора улыбнулся офицер. — Уверен, что всему происшедшему найдется вполне обыкновенное объяснение.
«Объяснение найдется, но только какое?» — подумал Джон, а вслух произнес: — Извините, что отнял у вас столько времени. Особенно сейчас, пока убийца разгуливает на свободе и вся полиция на ногах.
Джон намеренно упомянул убийцу. Болтать-то здешние полицейские мастаки, но все-таки не лишне дать им понять, что не исключена связь между исчезновением Лоры и недавними страшными преступлениями.
— А, вы об этом… — проговорил, поднимаясь, офицер. — Надеюсь, убийца вскоре окажется под замком.
Уверенный тон обнадеживал. Он предполагал, что и убийцы, и пропавшие жены, и украденные сумки — все под контролем полиции. Они пожали друг другу руки, и Джона проводили вниз. Бредя обратно в гостиницу, он подумал, что парень, возможно, и прав. Лора и вправду могла внезапно потерять память, а случайно оказавшиеся в аэропорту сестры привезли ее обратно в Венецию, к себе в гостиницу, потому что Лора забыла название своей. И, может, именно сейчас сестры пытаются разыскать его самого. Во всяком случае, он сделал все, от него зависящее. Теперь остальным займется полиция и найдет, если Богу будет угодно, всему объяснение. Что же касается его, Джона, то он мечтает только о том, чтобы рухнуть на кровать со стаканом неразбавленного виски, а потом позвонить в школу Джонни.
Мальчик-слуга поднял его на лифте на пятый этаж и привел в скромный номер в задней половине дома. Комната была голой, безликой. Сквозь закрытые ставни окон снизу со двора доносились запахи кухни.
— Попроси принести мне двойную порцию виски и имбирного эля, — велел он мальчику.
Оставшись один, Джон долго умывался холодной водой и с некоторым облегчением обнаружил, что и малюсенький кусочек гостиничного мыла может принести некоторое утешение. Сняв ботинки и повесив на спинку стула пиджак, Джон бросился на постель. Где-то рядом громко играло радио и доносилась некогда популярная, но успевшая выйти из моды, мелодия, которая пару лет назад очень нравилась Лоре. «Я так люблю тебя, моя крошка…» Они записали песенку на кассету и часто слушали в машине. Джон поднял телефонную трубку и заказал разговор с Англией. Потом снова лег на кровать и закрыл глаза. А голос, от которого некуда было деться, все продолжал и продолжал петь: «Я так люблю тебя, моя крошка… Я не могу тебя забыть».
