Жан-Клод вдруг обмяк, будто у него голова закружилась. Он поднял на меня глаза — обычные свои глаза, синева полночного неба. И на его лице был страх, неприкрытый страх.
— Мне показалось, что я вижу Белль, сидящую возле зеркала.
Я кивнула:
— Так оно и было.
Он посмотрел на меня. Кажется, только наши руки не дали ему упасть на пол.
— Она ослабила мое умение держать в узде ardeur.
—И умение держать в узде себя, — добавила я.
— Что случилось? — спросил Ашер.
Я огляделась — все уже вернулись в комнату.
— Мэм, среди этой крови есть ваша? — спросил Бобби Ли.
Я покачала головой:
— На мне ни царапинки.
— Тогда, наверное, меня союз телохранителей не внесет в черный список за то, что я оставил вас наедине с оборотнем и вампиром, чтобы они за вас подрались. — Он укоризненно покачал головой. — В следующий раз, когда вы нас попросите оставить вас, поскольку это ваша личная жизнь, мы не станем вас слушать.
— Мы об этом позже поговорим, — сказала я.
— Нет, мэм, — ответил он. — Не поговорим.
Я не стала спорить. Поругаться можно будет и потом. Кроме того, он был слишком близок к правде. Если бы я попала между этими двумя в неподходящий момент, кто знает, что бы могло случиться?
Жан-Клод тихо и возбужденно что-то сказал Ашеру. Они заговорили по-французски, и я еще не настолько хорошо понимала, чтобы расслышать что-то, кроме отдельных слов. Я разобрала «Белль», ясно произнесенное несколько раз.
По-английски Ашер спросил:
— Ты Марселя помнишь?
— Oui.Он в одну прекрасную ночь сошел с ума и перерезал всех своих домашних.
— Включая своего слугу-человека, — напомнил Ашер, — что его и убило.
Вампиры переглянулись.
— И никто так никогда и не понял, что было причиной.
— Совершенно случайно, — сказал Ашер, — за пару ночей до того у него был спор с Белль за ее кресло в Совете.
Жан-Клод принял протянутую руку Ашера и встал, опираясь на нее. Ашеру пришлось придержать его за локоть.
— Настолько случайно, что многие пытались доказать, будто она его отравила или что-то в этом роде, — добавил Ашер.
Жан-Клод кивнул, проводя рукой по лицу, будто еще не совсем пришел в себя. Я ничего не чувствовала, будто некромантия защитила меня от того, что сделала с ним Белль.
— Совет тоже пытался доказать ее вину — и не смог, — сказал Жан-Клод.
— А не звали колдунью заглянуть в магический треугольник? — спросила я.
Оказывается, я могла стоять самостоятельно — тоже хорошо. Натэниел и Джейсон тоже поднялись без каких-то вредных последствий, если не считать глупой ухмылки Джейсона, которая у него часто бывала после приливов силы.
Вампиры посмотрели на меня.
— Non,— ответил Ашер. — Об этом никто не подумал.
— Да почему, черт побери?
— Потому, ma petite, —объяснил Жан-Клод, — что никто не может сделать Принцу Города, пусть даже своему потомку, того, что сделала она. А уж то, что она могла так сделать Принцу Города не своей крови,просто немыслимо.
— Невозможно, — подтвердил Ашер.
— А я думаю, что вполне возможно. Я ее поймала в момент исполнения.
— Кто такая Белль? — спросил Мика рычащим голосом леопарда.
Я повернулась к нему — медленно, и что-то, наверное, было написано у меня на лице, потому что внезапно между нами оказался Мерль, а двое крысолюдов напряглись и двинулась занять места по бокам от меня. Не знаю, что я собиралась сказать, — что-нибудь очень сердитое, но Мика меня опередил.
— Он порвал мне яремную вену, Анита. Я имею право защищаться, если кто-то хочет вырвать мне горло.
— Не забывай, что я его слуга-человек. Если погибнет он, вполне могу погибнуть и я.
Он обошел Мерля, крадучись, на полусогнутых кошачьих лапах.
— Так я должен просто дать ему меня убить?
— Нет, — ответила я. — Нет. Но твоя рана не была опасной для, жизни. Ты это уже доказал. На тебе ни царапины.
— Да, я ее заживил, но не каждый оборотень мог бы. Рана от зубов вампира очень похожа на рану от серебра. Она может убить, и почти у всех у нас она заживает не быстрее, чем у человека. — Он подступил ко мне вплотную, зелено-золотые глаза сверкали гневом. — Он хотел меня убить, Анита, не обманывай себя.
— Он прав, ma petite.Если бы он меня не остановил, я бы вырвал ему горло.
— Что ты говоришь? — обернулась я к Жан-Клоду.
— Я увидел, как он навалился на тебя, и меня захлестнула ревность. Я хотелего убить, ma petite.Он защищался.
— Последний удар был лишним. Драка уже прекратилась.
Жан-Клод посмотрел поверх меня на Мику, и что-то отразилось на его лице — уважение, кажется.
— Если бы кто-то сделал мне то, что я сделал ему, у меня не было бы выбора, кроме как ответить... — Он поискал слово и выбрал его: — Недвусмысленно.
— Недвусмысленно? Он тебе чуть-чуть горло не перерезал.
— После того, как я попытался сделать это ему.
Я замотала головой:
— Нет, нет, я бы...
— Ma petite,ты действительно хочешь сказать, что если бы кто-то попытался вырвать тебе горло, покушался бы на твою жизнь, ты бы его не застрелила?
Я открыла рот, чтобы возразить, — закрыла его, начала снова — и остановилась. Посмотрела на Мику, на Жан-Клода, снова на Мику.
— Ну... да, черт побери.
— Нимир-Радж ответил так, как должен был. Он готов приспосабливаться до определенного рубежа — рубежа, за которым компромисс невозможен.
Мика кивнул — неуклюжее движение для мохнатого тела:
— Да.
— У тебя такое же правило, ma petite,как и у меня. Мы только проводим черту на разных уровнях. Но черта есть у каждого из нас.
— Как вы можете об этом так хладнокровно рассуждать? Вы же, черт вас побери, чуть друг друга не убили!
Они переглянулись, и было в этом взгляде что-то мужское, непостижимое, будто сам факт, что я женщина, исключает понимание, и объяснить этого они не могут. Что мне все и объяснило.
— Понятно, парни. Вы чуть не убили друг друга, и потому вы теперь лучшие друзья.
Жан-Клод совершенно по-галльски пожал плечами — лицо его все еще было покрыто кровью Мики.
— Скажем лучше, что мы пришли к пониманию.
Мика согласился.
— Боже ты мой! Только мужчины могут из такой стычки выйти друзьями.
— Вы с мсье Эдуардом — друзья. Разве вы не начали с того, что пытались убить друг друга? — спросил Жан-Клод.
— Там другое.
— Что же?
Я попыталась спорить дальше, но остановилась, потому что это было бы глупо.
— Ладно, ладно. Так что дальше? Вы поцелуетесь, и инцидент исчерпан?
Они снова переглянулись, и взгляд опять был многозначительный, но значил уже другое.
— Черт вас побери обоих!
— Я думаю, надо начать с извинений, — сказал Жан-Клод. — Я выражаю искреннее сожаление за потерю самообладания.
— Я тоже, — ответил Мика и добавил: — И я сожалею, что вынужден был покуситься на твою жизнь.
Интересная формулировка. Не за то, что тебя чуть не убил, а за то, что вынужден был покуситься на твою жизнь. Я заметила у Мики этот штрих — беспощадность. Не сильнее, чем у меня, но все равно меня это тревожило. Не знаю почему, но тревожило.
Не зная, что делать, я решила двигаться дальше — у нас было еще одно дело.
— Ты достаточно оправился, чтобы помочь мне извлечь Дамиана из гроба?
— Я израсходовал все свои резервы, ma petite.Мне снова надо подкормиться. — Он поднял руку, предупреждая возражение. — Не ardeur,всего лишь кровь.
Ничего себе «всего лишь».
— Я тебе уже предложил кормиться от меня, — сказал Мика. — Предложение остается в силе.
— Мика, нет! — возразил Мерль.
Мика взял высокого телохранителя за локоть:
— Ничего страшного.
— И ты не боишься, что я снова вырву тебе горло? Я бы на твоем месте послушался телохранителя.
— Ты сказал, что мы пришли к пониманию.
— Это верно.
Они смотрели друг на друга, и просто ощущалось, как заливает комнату тестостероном.
