– Он где-то там, – прошептала Линдзи, – но не очень близко. Можно идти быстрее.
Хатч согласился.
Теперь, когда не надо было больше осматривать все встречавшиеся им на пути углубления и ниши для механических чудовищ, они продвигались почти бегом. Вскоре между Хатчем и Джереми Нейберном вновь установилась телепатическая связь. Ему передалось возбужденное состояние сумасшедшего, его отвратительное кровожадное нетерпение. И вместе с ним целый рой бессвязных образов: гвозди, костыльный гвоздь, молоток, две скрепы размером два на четыре, горстка мелких гвоздей, тонкое жало лезвия, выбрасываемого из рукоятки ножа под воздействием пружины…
Трясясь, как в ознобе, от негодования, усиленного во сто крат безотчетным страхом, полный решимости не дать ужасным видениям сбить себя с толку и помешать преследованию, Хатч вылетел из горизонтального тоннеля на резко пошедший вниз склон и, спотыкаясь, по инерции пробежал еще несколько шагов, пока не сообразил, что пол под его ногами стал наклонным.
В нос ударила первая волна смердящего запаха, поднятого на эту высоту естественной воздушной тягой. Его чуть не вырвало от омерзения, и то же самое, как он понял по резкому вздоху-всхлипу, произошло с Линдзи, но, пересилив себя, он напряг горло и сглотнул слюну.
Хатч знал, что их ждет впереди, в конце склона. Хотя полного представления не имел. То, что пригрезилось ему в машине, только частично приоткрывало завесу над так называемой коллекцией. Если он сейчас же стальной хваткой не возьмет себя в руки и не подавит в себе даже крохотный намек на отвращение, то никогда не сможет спуститься в эту дьявольскую дыру, а путь к спасению Регины шел именно через нее.
Очевидно, то же самое сумела внушить себе и Линдзи, подавив, как и он, подступавшую к горлу тошноту и последовав за ним вниз по крутому склону.
Внимание Вассаго сразу же было привлечено проблесками света, появившимися вверху в противоположном от него конце громадной пещеры в глубине тоннеля, выходившего па водослив. Скорость, с которой свет становился все ярче, убедила его, что у него не хватит времени присовокупить девочку к коллекции до того, как преследователи настигнут его.
Он знал, кто они. Видел их, как, очевидно, и они его, во время сеансов телепатической связи. Линдзи с мужем прочно сели ему на хвост еще в Лагуна-Нигуэль. Только сейчас до него стало доходить, что в это дело скорее всего вмешались более значительные силы, чем могло показаться вначале.
Сперва он решил было позволить им спуститься по водосливу в Ад и, оставшись у них за спиной, разделаться с мужчиной, обезоружить женщину, а затем сотворить двойное распятие. Однако что-то в мужчине тревожило его, вызывало непонятные опасения. Но что именно, он никак не мог взять в толк.
Зато очевидным было другое: несмотря на всю свою смелость, решительность и наглость, он явно побаивался встретиться лицом к лицу с этим парнем. Еще раньше, когда Вассаго находился в их доме и элемент неожиданности был на его стороне, ему следовало бы из засады прежде всего укокошить муженька, а потом уже брать Регину или Линдзи. Сделай он это тогда, ему представилась бы возможность добыть вместе и женщину, и ребенка. И сейчас он спокойненько занимался бы их разделкой.
Далеко вверху жемчужный отсвет раздвоился, превратившись в два лучика, рыскающих по краю водослива. Чуть помешкав, оба почти одновременно тронулись вниз. Так как Вассаго упрятал очки в карман куртки, разящие шпаги света больно кололи ему глаза.
Как и раньше, он не отважился сразиться с мужчиной, а предпочел убраться с его дороги вместе с ребенком. Но насколько благоразумным было такое решение на этот раз, он и сам толком не знал.
Мастер Игры, думал он, должен полностью контролировать свои действия и сам выбирать время и место, чтобы доказать свое превосходство и силу.
Это была непреложная истина. Но в данный момент она почему-то казалась не более чем трусливой уверткой и желанием во что бы то ни стало избежать открытого противостояния.
Ерунда. Он никого и ничего не боится.
Лучи все еще были на значительном расстоянии от него и рыскали по дну водослива, где-то в самом его начале. Он ясно слышал шаги преследователей, усиленные эхом, звучавшие все громче и отчетливее по мере того, как оба они спускались в глубины пещеры.
Схватив на руки неподвижную девочку, легко, словно пуховую подушку, перекинул ее через плечо и бесшумно заскользил по дну Ада к искусственным скальным образованиям, где, он знал, находился аварийный вход в служебное помещение.
– О Господи!
– Не смотри, – коротко бросил Хатч, быстро осветив фонариком поочередно все экспонаты жуткой коллекции. – Отвернись, прикрой меня со спины и смотри в оба, чтобы эта скотина не напала на нас сзади.
Она была признательна ему за эти команды, которые выполнила неукоснительно, оторвав взгляд от шеренги трупов, находившихся на разной стадии разложения. Но в душе была уверена, что еженощно, даже если удастся дожить до ста лет, эти фигуры и эти лица будут являться ей во сне. Ишь ты, размечталась – дожить до ста! Ей бы сегодня-то выжить.
Сама мысль, что приходится вдыхать этот воздух, насквозь пропахший зловониями и нечистотами, сводила ее с ума. Но не дышать совсем она, естественно, не могла.
Со всех сторон их окружал непроницаемый мрак. Луч фонарика, казалось, был бессилен его пробить. Словно патока, мрак тотчас заполнял пробуравленный лучом узкий тоннель в его толще.
Линдзи слышала, как Хатч шаг за шагом продвигается от трупа к трупу, и знала, зачем он это делает, – быстро осматривает каждую фигуру, надеясь обнаружить затаившегося среди них Джереми Нейберна, живого монстра в гуще мертвецов, только и ждущего своего часа, чтобы напасть на своих преследователей, едва они поравняются с ним.
Но где же Регина?
Без передышки Линдзи широкой дугой быстро водила фонариком из стороны в сторону – влево-вправо, влево-вправо, – не давая возможности этому убийце-подонку подкрасться к ней незамеченным. Но до чего же этот ублюдок проворен! Убедилась она в этом на собственном опыте. Как он в мгновение ока, проскочив коридор, очутился у дверей Регины, как быстро захлопнул за собой дверь, словно и впрямь у него за спиной росли крылья – крылья летучей мыши. А до чего ловок! Как стремительно сумел спуститься вниз по зарослям дикого винограда, да еще с девочкой через плечо, как после неожиданного падения, совершенно его не обескуражившего, молниеносно растаял с ней в ночи.
Но где же Регина?
Линдзи услышала удаляющиеся шаги Хатча. Она знала, куда он направился: он не просто исследовал полукруг мертвых тел, расставленных по периметру основания громадного, как башня, Сатаны, а проверял, нет ли Джереми Нейберна с обратной стороны гигантской статуи. Он делал то, что требовала обстановка. Она понимала это умом, но сердцем протестовала, никак не могла согласиться с тем, что осталась наедине со всеми этими мертвыми людьми у себя за спиной. Некоторые из них усохли так сильно, что если бы чудом ожили и двинулись бы на нее, то зашелестели бы при движении, как бумага, другие находились в ужасающих, заставлявших шевелиться волосы на голове стадиях разложения и, приближаясь, непременно издавали бы густые, мокрые, чавкающие звуки… Что же ей в голову лезет разная чепуха? Они все мертвы. Их-то нечего бояться. Мертвые всегда остаются мертвыми. Ой ли, так-таки и всегда? Кому-кому, а ей пора бы знать, что не всегда. Продолжая водить фонариком по сторонам – влево-вправо, влево-вправо, – она с трудом подавляла в себе желание обернуться и направить луч на разлагающиеся трупы. В глубине души Линдзи чувствовала, что должна бы оплакивать их, а не бояться, сострадать им за те надругательства и унижения, которые выпали на их долю, но чувство страха потеснило все другие ощущения. Наконец она услышала приближающиеся с противоположной стороны статуи шаги Хатча, закончившего, слава богу, свой обход. Но в следующее же мгновение ее словно обожгла мысль, что, может быть, это шаги не Хатча, а одного из оживших трупов. Или Джереми! Она резко обернулась назад и, стараясь глядеть не на трупы, а мимо них, направила луч фонарика в то место, откуда доносились звуки шагов, и с облегчением увидела приближающегося к ней мужа.
