Юра не мог представить, как можно игнорировать подозрительно отвисающий капюшон, но, распинаясь о паранормальных способностях и даре внушения своих коллег, сам Спенси, видимо, тоже был не лыком шит: он умел делаться полностью незаметным.
— Это здесь, — сказал Витя, с негромким стуком подняв вёсла на борт. Лицо его горело от едва сдерживаемого восторга. Губа лопнула, но мальчик не замечал.
Он склонился над самой водой. Встав на колени рядом, Юра поразился: вода и правда прозрачная! До дна — метров пять-шесть. Всё равно, что смотреть в недра жидкого алмаза, самого большого и самого чистого алмаза на планете. Дно колыхалось и пульсировало, белые камни походили на отполированные до блеска черепа.
— Вон там! Видите?
Юра видел более чем хорошо. В животе разливался холод, словно там раздавили капсулу с новокаином. Лосиный пастух не лежал навзничь, как молодой учитель рассчитывал увидеть, он сохранял вертикальное положение. Словно прочитав мысли, Витька сказал:
— Сначала я испугался. Думал, почему он стоит? Но потом понял. Ботинки свинцовые. А вон там, видите среди водорослей чёрная подкова? Это груз. Видно, лямки сползли, и теперь он лежит на земле, но всё равно чем-то цепляются за костюм. Я намерен поймать крюком шлем и хорошенько дёрнуть его, так, чтобы лямки порвались. Тогда у нас не составит труда его поднять. А если нет — то хотя бы постараться дотащить до берега.
— Ты не подцепишь его на такой глубине.
— Какой же вы скептик, дядь Юр, — в сердцах сказал мальчишка. Он вскочил. — Буду пробовать!
— Тогда пробуй, — сказал Юра, всё ещё глядя под воду. Теперь он различал фигуру водолаза так же чётко, как если бы смотрел на него с высоты двухэтажного дома. — В прошлый раз ты меня спас, это без преувеличения. Видимо, теперь моя очередь тебе помочь.
— Отлично сказано, дядь Юра, — мальчик нацелил на него указательный палец. — Именно так и поступают боевые товарищи!
5
Витя работал чётко: он много раз прокручивал эту процедуру в голове, будто фильм на ускоренном воспроизведении. Он обвязал один конец верёвки вокруг гнутого штыря на корме лодки, который отец приварил, чтобы цеплять за него садки с раками. Крюк ушёл под воду с лёгким всплеском. Стайка мальков с острыми любопытными мордочками появилась в поле зрения и принялась кружить вокруг верёвки, словно группа девиц вокруг костра.
Мальчик слабо представлял, что будет вечером, когда вернутся родители и увидят этакое чудо. Папа, возможно, будет ругаться, мама плакать… но думал что всё обернётся как лучше. Кем бы он ни был, этот бедняга, его похоронят как героя. Соберутся все соседи, и отец, произнося над могилой речь, скажет, что это Витя, его сын, помог свершиться тому, что должно. Ведь нельзя же, чтобы останки человека сгнили на дне озера, правда? А костюм… что ж, возможно, его разрешат оставить. Хотя бы шлем. Мама, конечно, будет против, ведь там, в этом шлеме, разлагалось человеческое тело, и это весьма резонный довод, если смотреть глазами матерей… Мальчику в голову пришла замечательная идея. Как только они с дядей Юрой (как кстати он здесь оказался!) вытащат тело на берег, он возьмёт отцовские инструменты и отвернёт три болта у шеи. Спрячет шлем в одном из своих тайников, скажем, в землянке за ежевичным кустарником. Покажет только друзьям, которые, конечно, изойдут слюной. О, он заранее смаковал выражения на их лицах! С остальным, с комбинезоном со всеми его клапанами, трубочками и карманами, конечно, придётся распрощаться, но на фоне того что останется, это не большая потеря.
Верёвка скользила между руками. Витя чуть сжал их, и скольжение стало более контролируемым.
— Что вы делали на берегу? — спросил он у мужчины, который внимательно наблюдал за процессом. — Не лучшее время для прогулок.
— Искал тебя, — ответил Юра. — Увидел твою лодку из окна того дома с башней и решил поздороваться. Я сразу понял, что ты что-то задумал.
Витя почувствовал слабость в мышцах и чуть не выпустил верёвку из рук. Он увидел, как дёрнулся мир вокруг. Амплитуда покачивания лодки чуть увеличилась.
— Дома с башней? — переспросил Витя.
Он давно ничего не слышал про дом на другой стороне озера. Во время рыбалки и купания ни он, ни другие жители Кунгельвского пригорода не торопились обращать лица в сторону, где башня о шести гранях, казалось, с каждым годом приобретает всё более неправильную и безобразную форму. Там не было ровным счётом ни-че-го-шень-ки интересного, даже для мальчишек, иной раз похожих на пули в ружейном стволе в тот момент, когда удар курка воспламеняет порох. Только запах гнилых матрасов, который ветер иной раз проносит над водой и швыряет в лицо спешащим в школу детям. Иногда папа после банки-другой пива позволял себе резкие высказывания насчёт того, что стоило бы пойти и всем миром сравнять с землёй деревянную коробку. Разобрать по щепкам. Раз или два он употреблял такие словечки, что мама всплёскивала руками. Он говорил, что туда забредают бродяги, всякие подзаборники и оборванцы, словом, криминальные элементы и отбросы, а некоторые живут там круглый год.
По вечерам, когда восходящий тёплый и нисходящий холодный слои воздуха перемешиваются, рождая плотную белесую взвесь над поверхностью воды, противоположного берега не видно, но Витька, возвращаясь с вечернего променада, нет-нет, да замечал проблеск света там, где, по его расчётам, не должно быть человеческих жилищ. Он сразу отводил глаза и начинал думать о чём-нибудь постороннем или насвистывать услышанную по радио мелодию. Этот заблудившийся, пропащий свет не несёт ни тепла, ни уюта. В голове как по заказу возникал голос отца: «Криминальные элементы и бродяги… ничего хорошего там не делается».
Получается, дядя Юра тоже бродяга и подзаборник? Но он приехал на собственной машине, с женой (этой милой, хотя и несколько усталой девушкой). Кроме того, он из племени школьных учителей, которые в глазах Вити всегда были примером самого скучного и предсказуемого выбора жизненного пути, прямого, как нитка, вдетая в иголку.
— Он давно заброшен, — сказал Витя. — Тот дом. Там можно подхватить какую-нибудь заразу или стать жертвой преступления. А где ваша жена? Тоже там?
— В башне, — сказал Юра, не отрывая взгляда от воды. В бесформенном дождевике на молнии он напоминал Вите не то старого джедая из фильма, не то работника городской свалки, куда они с папой один раз ездили спасать выброшенный случайно мамой премиальный набор рыболовных крючков. — Как спящая красавица, только вот не спит ни фига.
Витя собрался уже прийти в ужас от того, что дядя Юра оставил милую леди одну, среди пауков размером с кулак и разбитых зеркал, и даже если в здании больше никого нет, всё это звучит жутко, как смертный приговор. Кто-то может прийти в любой момент! Петька говорил, что видел на заросшей дороге свежие, глубокие следы шин… Но тут почувствовал, как крюк наконец ткнулся в дно. Он не ожидал, что это произойдёт так скоро, и поэтому на долю секунды растерялся, а потом решительно сжал верёвку и, подёргивая её как леску, принялся подводить ближе к водолазу. У мальчика назойливо засвербело в носу: мерещится или тот действительно слегка поменял положение тела? Это просто подводные течения. Из земли могут бить родники, верхние, более холодные слои, перемешиваются с более тёплыми… словом, даже на дне озёрном ничего не стоит на месте, всё меняется, даже если нет столь разрушительного фактора, как босые детские ноги.
— Ты задержался на пути к поверхности и, наверное, заскучал, но мы тебя спасём, — пробормотал Витя и, дёрнув верёвку, ухмыльнулся, почувствовав, что рыбка попалась на крючок. Крюк вошёл ровно туда, куда мальчик целился: под медный воротник. Вереница пузыриков устремилась к поверхности.
— Ого, там ещё остался воздух… — сказал он. Секунду спустя лицо мальчика приобрело стальной оттенок. — Что это, дядь Юр?
Пузыри были похожи на крупные, правильной формы, зёрна граната.
