Я стоял, мотая головой.
— Ох, голод мне в глотку, Гарри, — буркнул он, закатывая глаза. — Я не какой-нибудь кровожадный монстр. И не маньяк, рыскающий по городу и пожирающий девственниц. — Он небрежно махнул рукой, словно отметая возражения. — Убивать, кормясь, конечно, фантастически приятно, но глупо. Гораздо разумнее и полезнее для всех, когда корова остается жива. И не просто жива, а сыта и довольна. — Он улыбнулся, на этот раз чуть шире. — Знаешь, кажется, мне еще есть, что предложить этому миру. Я никогда не воспользовался бы преимуществами, возможностями, связанными с принадлежностью к моей расе, если бы оставался изгоем, пытался стать человеком. Может, хоть так мне удастся достичь чего-то. Ну, например, установить новые, более ответственные стандарты взаимоотношений между людьми и такими, как я. Как знать?
Я посмотрел на него в упор.
— Ба, да это просто благородно.
Он хмуро поднял на меня взгляд.
И тут я нанес ему удар подвздох.
— А что думает об этом Жюстина?
Он распрямился как пружина и угрожающе повернулся ко мне.
— Что? — спросил он. — Что ты сказал?
— Что слышал, — отозвался я, не меняя позы, словно он не угрожал мне.
Его руки сжались в кулаки, хрустнув суставами.
— Все еще жжет, да? — тихо спросил я. — Все еще обжигает, когда ты пытаешься дотронуться до нее?
Он не ответил.
— И ты все еще помнишь, каково это — обнимать ее. Как в тот вечер, когда ты измолотил Мэдлин в «Зеро».
— Господи Иисусе, Гарри, — выдохнул он. Он отвернулся от тигров, и голос его сделался просто усталым. — Не знаю. Я знаю только, что теперь мне не все время больно. — Он помолчал. — Мне снятся страшные сны, — добавил он совсем тихо.
Мне хотелось положить руку ему на плечо, поддержать хоть как-то. Но какой-то инстинкт говорил мне, что он этому не обрадуется.
— Тебя мучили, — тихо произнес я. — Эта тварь сделала с тобой такое… Томас, он ведь прекрасно знал, как разделаться с тобой. Как мучить сильнее всего. Но это ведь не навсегда. Ты остался жив. Ты и это переживешь.
— И вернусь к той жалкой жизни, которую вел? — прошептал он.
— Возможно, — тихо ответил я. — Не знаю.
Он смотрел на меня.
— Ты мой брат, — сказал я. — И этого ничто не изменит. Я здесь, я с тобой.
— Ты чертов дурак, — буркнул он.
— Угу.
— Было бы очень просто манипулировать тобой. Часть меня до сих пор считает это неплохой идеей.
— Я не говорил, что ты не задница. Я сказал, что ты мой брат.
Телохранители пошевелились. Ничего серьезного. Они просто типа ожили и не спеша двинулись к выходу.
Томас поморщился.
— Лара считает, что я прогрессирую. Она… — Он пожал плечами. — Гордится мной.
— Ты мне больше нравился другим, — сказал я. — И Жюстине тоже. Может, это скажет тебе что-то.
— Мне пора идти. Она боится, как бы ты не подумал, что мне промыли мозги. Не хочет рисковать — вдруг ты попробуешь перепрограммировать меня, когда я вовсе не запрограммирован.
— Признаюсь: такая мысль приходила мне в голову.
— Если бы кто-то залез мне в голову, не думаю, чтобы у меня остались хоть какие-то сомнения, — хмыкнул он. — Тебе мне в этом не помочь, Гарри.
— Может быть, — сказал я. — А может, и нет. Так или иначе, ты все равно мой брат.
— Вот заело пластинку, — буркнул он.
Я поднял кулак.
Две долгих секунды он смотрел на него, потом тоже сжал кулак и стукнулся костяшками пальцев с моим.
— Не звони мне.
— Я буду терпелив, — пообещал я. — Но не до бесконечности.
Он поколебался немного, потом еще раз кивнул. А потом сунул руки в карманы джинсов и быстро направился к выходу. Телохранители пристроились за ним. Один из них произнес что-то, прижимая к уху руку.
Из чистой вредности я махнул рукой и навел порчу на его рацию — или это был телефон? Из уха у него полетели искры, и он едва не упал, пытаясь вытряхнуть наушник.
Томас оглянулся.
Он улыбался. Недолго, но по-настоящему.
Когда он ушел, я повернулся посмотреть на тигров еще раз. Мне было интересно, вижу ли я их такими, какие они есть на деле, или просто набор полосок.
Я пропустил похороны Кирби: они прошли, пока я валялся в эдинбургском лазарете. С тех пор прошло две недели, на протяжении которых я несколько раз звонил Уиллу и Джорджии.
Потом наступил вечер, когда нам полагалось играть. Как я привык уже на протяжении нескольких последних лет, я остановился перед дверью Уилла и Джорджии. С собой я прихватил тетрадь с правилами и мешочек с фишками и игральными костями. На мне была черная футболка с белым изображением нескольких игральных костей и угловатой надписью: «ПЕРЕХОДИ НА ТОМНУЮ СТОРОНУ. НЕ ЗАСТАВЛЯЙ ТЕБЯ УНИЧТОЖИТЬ».
Дверь открыл Уилл. Он улыбнулся мне.
— Привет, Гарри. Ух ты, экое лицо у тебя… мужественное.
— Девушки любят мужчин со шрамами, — ответил я.
— Кто там? — послышался голос Энди. Слабый, безжизненный какой-то.
— Это я, Гарри Дрезден, — торжественно произнес я.
За спиной Уилла показалась улыбающаяся Джорджия.
— Привет, Гарри. — Она покосилась на мою футболку и игровые принадлежности. — Ой… мы вообще-то не собирались сегодня…
Обычно вел игру у нас Кирби.
Я отступил на шаг в сторону, взял за плечи безумного вида типа, стоявшего у меня за спиной, и подтолкнул его вперед.
— Это Уолдо Баттерс, — сказал я. — И его член длиннее и крепче, чем у нас всех, вместе взятых.
Баттерс поморгал, глядя сначала на Уилла с Джорджией, потом на меня.
— Гм… Спасибо, да?
Уилл переводил взгляд с меня на Баттерса и обратно.
— Что это? — осторожно спросил он.
— Жизнь, — ответил я. — Жизнь продолжается. Баттерс говорит, что справится с ролью ведущего в нашей игре. Или может предложить другую, если нам захочется попробовать что-то новое. — Я откашлялся. — А то, если хотите, можно играть у меня. Перемена обстановки и все такое.
Джорджия посмотрела на меня и благодарно улыбнулась.
Уилл колебался.
— Энди? — спросил он, оглянувшись в комнату.
Энди вышла к нам. Выглядела она бледновато. Несколько переломов ребер и серьезная операция не проходят просто так. То есть она могла стоять и передвигаться самостоятельно, но было совершенно ясно, что ей лучше оставаться у Уилла с Джорджией, чтобы те могли позаботиться о ней, пока она не выздоровеет.
Я улыбнулся ей.
— Не думаю, — сказал я, — что Кирби хотелось бы, чтобы мы забросили игру. А тебе как кажется? Я хочу сказать, это будет уже другая игра, но все равно может быть хорошо.
Она посмотрела на меня, потом на Баттерса. Потом грустно улыбнулась мне и кивнула.
