Она только смотрела на меня взглядом тигра из-за решетки, который не может добраться до зевак, но выжидает своей минуты. Жан-Клод прижал ее к себе, обнимая за плечи.
— Если ты снова попытаешься напасть на мою слугу, я прослежу, чтобы тебя уничтожили, Гретель.
Гретель — это было ее исходное имя, как мне говорили.
— Я тебя слышу, Жан-Клод. — Голос ее прозвучал грубо, будто проведенные в гробу годы его испортили.
— Вставай, Джейсон, надо ее отогреть.
Джейсон поднялся, как послушный щенок, все еще кровоточащий и довольный.
Жан-Клод остановился в дверях, глядя не на меня, а на Ашера.
— Мне надо отвести ее в ванну, иначе вся работа пропадет. Но Дамиан теперь вурдалак.
Ашер поднял руку, которую раньше прятал за спиной. В ней был пистолет — десятимиллиметровый «браунинг», старший братец моего.
— Я сделаю то, что будет нужно сделать.
— Мы не будем убивать Дамиана, — сказала я.
Жан-Клод посмотрел на меня, потом на Мику, Натэниела, Джила, на прочих леопардов, даже на телохранителей. И казалось, что он вобрал в себя всех. Потом он снова повернулся ко мне.
— Я повторяю вопрос, ma petite.Кого ты принесешь в жертву ради своих высоких идеалов?
— Ты считаешь, что его невозможно спасти?
— Я знаю, что когда вампира охватывает безумие, то даже Мастер, его создавший, не всегда может привести его в чувство.
— Есть ли что-нибудь такое, что я могла бы сделать, чтобы он стал прежним?
— Дай ему пить, постарайся проследить, чтобы он не убил того, кого ест, и надейся, что он, попробовав твоей крови, вернется в нормальный разум. Если твоя кровь его не насытит, то Ашер попробует его кормить. Если и это не поможет...
Он пожал плечами по-своему — так, что это могло значить все и ничего. Даже с Гретхен на руках этот жест получился грациозным.
— Я не хочу, чтобы он погиб по моей вине.
— Если он погибнет, ma petite,то это будет потому, что он пытался убить кого-либо из здесь присутствующих. С этими словами он вышел, и Джейсон за ним. Наверное, я истощила запас терпения, который был для меня у Жан-Клода, или, быть может, его впечатлило то, что он сделал с Гретхен. Одно дело знать, другое дело — увидеть. Как бы то ни было, но он вышел, оставив меня в комнате, где все глядели на меня, будто ожидая указаний. А я понятия не имела, что мне делать. Кого поставить рядом с гробом? Кем рискнуть?
Глава 56
Ответ, конечно, был «никем», но мы наконец решили, кому быть первой жертвой. Я в этой дискуссии была абсолютно бесполезной, потому что я бы первой поставила себя. Никогда не проси никого сделать то, чего сама сделать не хотела бы. Но Ашер напомнил, что я первой быть не могу, если у меня есть хоть шанс оказаться Мастером Дамиана. И потому они решили между собой, и рядом с гробом поставили Зейна.
Все, кроме меня, у кого были пистолеты, держали их наготове и с патроном в патроннике. Мне нужны были свободные руки, чтобы было чего грызть. Эти мои должностные обязанности тоже были мне не очень по душе. Но мне трудно было смотреть не на бледную спину Зейна, когда он открывал цепь, а на лицо Черри, которая за этим наблюдала. Столько страха за кого-то, такое внимание к другому означало, что для нее это любовь. Они любили друг друга, и он готов был плакать, звать на помощь и выпустить стервятников жрать, жрать и жрать.
Крышка поднялась почти наполовину, когда Зейн мотнулся вперед, и на его спине сцепились мертвой хваткой бледные руки. Кровь брызнула на белый атлас гроба, плеснула по плечам Зейна, и только руки Дамиана белели на его спине. Стрелять бьио не в кого.
Кто-то вопил — наверное, Черри. У меня пистолет уже был в руке, но любой выстрел прежде всего убил бы Зейна. Мика и Мерль оказались возле гроба, пытаясь освободить Зейна. Он упал на спину, горло его стало зияющей раной, и что-то — сплошь окровавленные клыки и рыжие волосы — схватило Мерля и обвилось вокруг него, разрывая зубами плоть и стараясь добраться до горла. Крысолюды и Ашер стояли чуть поодаль, ожидая возможности выстрелить, но ее не будет, пока кто-то не умрет.
Я бросилась вперед, пытаясь отпихнуть с дороги Мику и одновременно упирая ствол в лицо Дамиана, но Мика все старался оторвать вампира от Мерля, и это мешало мне держать оружие ровно. Ствол соскользнул по мокрой коже Дамиана, и вдруг зеленые глаза повернулись ко мне, и ничего, кроме голода, в них не было. Дамиан был уже мертв. Мне осталось только спустить курок.
Но он набросился на меня, быстрее, чем я могла бы уследить. Меня прижало к атласу гроба, оттуда торчали только мои бедра и ноги. Он не впился мне в горло, а всадил клыки пониже ключицы. Я заорала от боли и приставила ствол ему к виску. «Не стреляй, в Аниту попадешь!» — кричал кому-то голос Ашера.
Я снова вскрикнула и вынуждена была изменить направление ствола, потому что иначе пуля прошла бы через его голову и вошла бы мне в грудь. Пока я передвигала пистолет, он продолжал меня терзать. Палец мои уже обнял курок, но тут он поднял на меня зеленые глаза, и там был виден разум, знание — был виден он сам.
Он отнял рот от моей груди. И вид у него был напуганный.
— Анита, что это? — Он будто впервые увидел мою окровавленную грудь, и у него глаза расширились от страха. — Что со мной?
Как только он заговорил, как только в нем появилось что-то, кроме чудовища, я ощутила, как со щелчком восстановился между нами контакт, будто запела точно настроенная струна. Сила заструилась между нами подобно воде, и я притянула его к себе, и моя кровь еще была у него на губах.
Я услышала слова Ашера:
— Не мешайте, дайте ей закончить.
Я привлекла к себе Дамиана и шепнула:
— Кровь от крови моей, плоть от плоти моей, дыхание к дыханию, сердце мое к твоему.
И за миг до того, как встретились наши губы и решилась его судьба, он успел прошептать:
— Да! О да!
Глава 57
Я стояла по плечи в такой горячей воде, что у меня покраснела кожа. Было так горячо, что меня почти сморило, потому что я была полностью одета, со всеми своими пистолетами. Дамиан прислонился ко мне спиной, я обнимала его руками, прижимала к себе. Он держал мои руки, обнимающие его грудь.
Как это получилось, что я стала для Дамиана банщиком, когда мы приехали ко мне? Его стали бить судороги, и только мое прикосновение его успокаивало. Мы его привезли ко мне, и Натэниел сидел на заднем сиденье, держа его на руках. Ванну наполнили горячей-горячей водой, и я оставила Ашера ухаживать за Дамианом. Свою работу я уже сделала. Я его привела в чувство. Бинт у меня на левой груди свидетельствовал, что свой фунт мяса и кварту крови я в эту ночь уже отдала. Зейна и Мерля везли в госпиталь ликантропов, Мика и Черри за ними наблюдали. Все остальные снова направились ко мне, и все вроде было хорошо, пока не раздались вопли из ванной.
Дамиан бился об пол, разрываясь в судорогах, блюя кровью на кафель. Ашер и Натэниел пытались его удержать, не дать ему себя травмировать, но это было им не по силам. Я бросилась помогать, и только я до него дотронулась, он затих. Я убрала руку — и его тело снова выгнулось дугой, руки заскребли по кафелю. Я тронула его за плечо — и он успокоился. Мы пытались дать ему взять кровь у Калеба, но стоило мне убирать руку, как мальчик отказывался от крови и вообще от всего. В последний раз, когда я перестала его касаться, Дамиан просто затих, и я почувствовала, что он линяет — то есть умирает.
Мы затащили его в горячую как кипяток ванну, и я его держала. Он пришел в себя, но лишь когда я его держала, причем во всей одежде.
— Что с ним такое? — спросила я.
— Я такую реакцию видел только у Мастера и слуги, — ответил Ашер.
— Ну, я Мастер Дамиана, так что? Это ведь не должно вызвать таких явлений?
— Нет, ma cherie,между Мастером-вампиром и слугой-человеком.
— Дамиан мне не Мастер, — сказала я.
— Дамиан никому не Мастер, — спокойно сказал Ашер, глядя на нас через край ванны. Он сидел в луже крови, натекшей от Дамиана.
