–
Но ты же видел, мёртвые штурмуют дома! Значит, они и к нам смогут залезть. И пока их здесь ещё нет, нужно поскорее «делать отсюда ноги».
–
А ты уверена, что их здесь ещё нет? – друг её погибшего папы в упор посмотрел на Оксану.
–
Ну… Не знаю… – его вопрос Оксану обезоружил.
–
То-то и оно! – горько усмехнулся дядя Серёжа.
Больше никто пока ничего говорить не стал. Оба, опустив глаза, погрузились в собственные мысли. На какое-то время в комнате повисла тишина. Ни Оксана, ни дядя Серёжа и не заметили, как у входа в комнату неслышно появилась Оксанина мама, и поэтому голос последней раздался там совершенно неожиданно:
–
Нужно приоткрыть дверь на балкон и погасить свет. Первое – чтобы мы услышали, если кто-то из мертвецов станет карабкаться по балконам, второе – чтоб не привлекали к себе внимание, если они долезут до нашего этажа, – слова её, тоже неожиданно, оказались так здравы и рассудительны, что и Оксана, и дядя Серёжа моментально вышли из своих раздумий.
Позабыв абсолютно обо всём остальном на свете, Оксана вскинула на маму удивлённый и одновременно переполненный радостью взгляд. В памяти тут же всплыли слова маминого доктора о том, что психическое расстройство, наступившее у мамы после папиной смерти, может постепенно пройти, и в её глазах в тот же миг загорелся огонёк надежды. Хоть надежда та и была очень слабой, ведь всего несколько часов назад никаких признаков выздоровления у мамы не было. Тем не менее, что-то ведь значило её такое, наполненное здравым смыслом, замечание!
–
Мама… – только и смогла тогда проговорить Оксана, сразу же бросаясь к матери.
На лице молча созерцавшего всё это дяди Серёжи при этом тоже проявилось выражение огромной, хоть и несколько настороженной, радости. Настороженной из-за того, что где-то в глубине души, каким-то и самому непонятным суеверным страхом, этой радостью он боялся спугнуть так неожиданно появившееся Оксанино счастье. Но всё-таки это была радость, и улыбка на его лице с каждым мгновением становилась всё смелее и шире.
Прошло несколько минут. Отпустив маму из своих объятий и бережно взяв под руки, Оксана заботливо провела её мимо тут же вскочившего на ноги и посторонившегося дяди Серёжи к дивану и осторожно усадила. Потом, всё не сводя с неё своего счастливого взгляда, уселась с ней рядом и сама.
–
Я всё слышала с самого начала, – глядя на Оксану, мама заговорила первой, и голос её звучал тревожно. – С того самого момента, когда ты только вошла сюда и стала будить Сергея.
–
А что же ты не входила, мама? Как будто пряталась от нас!
–
Не знаю, – мама пожала плечами. – Я стояла в прихожей и слушала, о чём говорили по телевизору. И мне было очень страшно. Так страшно, что хотелось кричать. И тут… Тут я вспомнила! Ты говорила мне про папу и бабку…
Проговорив всё это немного бессвязно, мама тревожно заглянула дочери в глаза. Та ничего пока не отвечала, и тогда мама продолжила:
–
Теперь я понимаю, почему так говорят по телевизору. Ведь это всё из-за Жоры? Он «оживил» бабку, а она…
Оксана едва не подпрыгнула на месте от счастья. Ибо в тот миг исчезли её последние сомнения. Так трезво и логично рассуждать мама смогла бы только в одном случае – поправившись.
–
Мама! – закричала она, как чокнутая, бросаясь на мать и обнимая её за шею. – Ты выздоровела!
Когда Оксана её отпустила, мама посмотрела на неё по-прежнему тревожно. Дядю Серёжу она пока словно и не замечала.
–
Насколько я поняла, в этот раз нам угрожает опасность куда большая, чем в прошлом году, – снова заговорила она, по-прежнему глядя только на дочь. – Мёртвых на этот раз вылезло столько, что их не счесть!
–
Ну, на этот раз есть кое-что и получше, чем было тогда, – наконец, стоявший до этого молча дядя Серёжа решил о себе напомнить.
–
То есть? – не поняв его слов, хором проговорили Оксана и её мама, обе подняв на него взгляды.
–
Сейчас объясню, – дядя Серёжа покладисто улыбнулся. – Теперь эта проблема общепризнанная, – вон как её по телевизору освещают, – а потому бороться с ней на этот раз будем всем миром.
–
Честно говоря, мне что-то от этого не легче, – поёжившись, проговорила ему в ответ Оксана.
–
Да? – дядя Серёжа уставился на неё удивлённо. – А мне, знаешь, легче. Потому что так на нашей стороне чувствуется какая-то сила, и это даёт надежду, что я, ты, твоя мама, ещё тысячи людей, в этом кошмаре уцелеем!
–
Посмотрим! – пожала плечами та.
И тут неожиданно дядя Серёжа отвернулся и направился в прихожую.
–
Ты куда? – уже в спину спросила у него Оксана.
–
Твоя мама совсем недавно сказала одну очень правильную вещь, – выключая по пути освещение в гостиной, отвечал ей дядя Серёжа. – Нам сейчас лучше сидеть в темноте.
Вокруг Оксаны и её мамы остались разгонять тьму лишь слабые отсветы из прихожей, куда из кухни падал брошенный в ней недавно Оксаной не выключенным свет. И дядя Серёжа, едва только выйдя в прихожую, направился туда.
–
Свет нам лучше всего погасить везде, – тут же донеслось продолжение его речи.
В следующее мгновенье вся квартира погрузилась во мрак. А из прихожей вскоре послышались звуки возни, судя по которым, дядя Серёжа начал одеваться.
–
Что касается балконной двери, – продолжил он через какое-то время, входя назад в гостиную, – мы её, конечно, приоткроем. Но сейчас я хочу сам с балкона выглянуть, посмотреть, что вокруг делается.
Привыкшие к темноте, которая не была кромешной, глаза Оксаны и её мамы смогли рассмотреть, что он уже был одет в тёплую «уличную» одежду.
–
Обуться в тёплое не забыл? – подала голос мама Оксаны.
–
Не забыл, – с улыбкой, судя по его голосу, отвечал тот, уже открывая дверь на балкон. – И оделся в тёплое, и обулся.
И в следующий миг он вышел к хозяйничавшей у него на балконе уже ставшей безлунной ночи.
* * *
Морозная свежесть улицы вмиг приняла его в свои объятья. Под ногами довольно громко заскрипел снег – балкон у дяди Серёжи, как и в квартире у Оксаны и её мамы, застеклён не был. Поёжившись от мгновенно атаковавшего его холода, он тут же выглянул за перила, убедиться, что снизу не лезла никакая нечисть, и сразу обратил внимание на то, что сквозь окутывавшую их дом ночную тишину с разных сторон то и дело доносились то какие-то вопли, то звон разбиваемого стекла, то гулкие раскаты каких-то ударов… Стало понятно, – кошмарные «гости», которых сейчас показывали все телеэкраны города, да уже, наверное, и не только его, пожаловали и в их район. А что удивительного! В телерепортаже сказали, что покойники поднялись на всех городских кладбищах, а тут невдалеке таковое, хоть и старое, тоже имелось.
Вновь поёжившись, – теперь уже не от того, что замёрз, – дядя Серёжа отшатнулся от ограждения, собираясь пройтись взад-вперёд по балкону. И тут его внимание неожиданно привлёк послышавшийся откуда-то сверху, намного ближе остальных звуков, шум, – кто-то невдалеке открыл балконную дверь. И вслед за этим оттуда же донёсся переполненный ужасом мальчишечий крик.
–
А я вам говорю, надо слазить с балкона! – истерично выкрикивал какой-то мальчишка, едва не срываясь на визг. – Видали, какое у неё лицо?! Видали?!
–
Говорю тебе, не бойся, – раздавшийся там же мужской голос явно того мальчишку успокаивал. – Дверь железная, и она ничего не сможет с ней сделать.
–
Откуда ты знаешь? – по тону мальчика было понятно, что тот успокаиваться и не думал.
–
Жорочка! Верь папе! Он знает, – к разговаривавшим наверху добавилась женщина. – И пожалуйста, разговаривай потише! Сейчас нельзя привлекать к себе лишнее внимание!
Навалившись на перила, дядя Серёжа выглянул вверх. Однако, ничего разглядеть не смог. А оттуда снова доносились голоса.
–
Зайди на секунду в комнату и послушай, – мужской голос наверху по-прежнему звучал успокаивающе. – Она уже перестала к нам ломиться!
–
Кто это, пап? – голос мальчика всё так же срывался от страха. – Это бабушка Паша?
–
Успокойся, сынок! Это не она. Да, это кто-то из тех, кого показывают сейчас по телевизору, – поднявшихся из могил мертвецов, – но это вовсе не баба Паша. Какая-то другая мёртвая бабка. А значит, она сейчас пойдёт себе своей дорогой!
–
Какая ещё другая?! – с мальчиком, было похоже, уже случилась истерика. – Ведь сюда уже пора прийти покойным бабе Паше и дяде Олегу!
–
Жорочка, не бойся, – послышался сверху всё тот же женский голос. – Ты же сам видишь, что это не она!
На какое-то время голоса наверху стихли. Теперь оттуда были слышны лишь нечастые всхлипывания да невнятное женское бормотание. Дядя Серёжа, который почти с самого начала понял, кто там спорил, стал напряжённо прислушиваться.
Внезапно открылась его собственная балконная дверь. К нему, поинтересоваться, как дела, почти бесшумно выскользнула Оксана, тоже облачившаяся в тёплое. Резко к ней обернувшись, дядя Серёжа приложил к губам указательный палец:
