могла хоть в чем-то не врать. - Я не корю себя, если мои пациенты умирают.
Энди улыбнулся.
У него приятная улыбка, - подумала она и улыбнулась в ответ, удивленная тем, как ей была приятна его компания.
- Я все еще не уверен, хочу ли я остаться, - сказал Энди. - Для меня это не обычная работа переводчика. Я не знаю, справлюсь ли я.
- Это нормально - бояться.
- Готов поспорить, что вы никогда в жизни ничего не боялись.
- Неправда. Когда мне было семь лет, в мою спальню залетела летучая мышь. Безобидная, размером не больше теннисного мяча. Но то, как она летала: восьмеркой, невероятно быстро, в дюймах от моего лица при каждом пролете - это меня испугало. Потом она приземлилась мне на голову, запуталась в волосах. Я была так напугана, что не могла пошевелиться. Потребовалось около пяти минут, чтобы набраться смелости и закричать. Мне показалось, что прошла вечность.
- И что потом?
- Папа пришел, поймал ее одеялом и выпустил на улицу. Он сказал, что она, должно быть, залетела в окно. Я больше не открывала окон до восемнадцати лет.
Они оба засмеялись.
- Ну, теперь вы заботитесь о самой большой летучей мыши в истории, - сказал Энди.
- Надо же когда-то смотреть в лицо своим страхам. Кроме того, я думаю, что Баб слишком большой, чтобы запутаться в моих волосах.
- Вы не находите его страшным?
- Поначалу, да. Теперь я скорее заинтригована, чем напугана. Разве вам не любопытно узнать о нем?
Энди потер верхнюю губу.
- Трудно быть любопытным, когда у тебя из носа течет завтрак.
- Просто подумайте об этом. Каждый человек на земле, независимо от страны или культуры, имеет какое-то представление о дьяволе. Но никто никогда его не видел. Разве вы не хотите узнать о нем побольше?
- Вы думаете, что он действительно Сатана?
- Вообще-то, в это довольно трудно поверить.
- Так кто же он? Инопланетянин или что-то вроде того? - спросил Энди.
- В это тоже трудно поверить. Но из двух вариантов я бы больше поверила в инопланетную теорию, чем в библейскую. Его физиология просто слишком странная.
- Инопланетянин, да? Так он из тех, что летают на летающей тарелке, или из тех, что охотятся за Рипли [13]?
- Я пока не определилась. Он кажется не опасным.
- Может быть, это потому, что он заперт. Интересно, насколько дружелюбным он будет по другую сторону плексигласа?
Рэйс вошел в столовую вместе с доктором Харкер. Они оживленно беседовали на ходу, и Сан уловила ход обсуждения.
- ...за то, что вы с ней сделали. Я все еще не могу понять, зачем вы здесь, но...
- Не стоит благодарности, генерал. - Нахмурившаяся Харкер прервала его. - Это моя работа.
Только что посетила Хелен, - догадалась Сан. Оба выглядели мрачными. Харкер, впрочем, всегда ходила насупленной; вероятно, она даже во сне хмурилась.
Рэйс с завидным самообладанием быстро скрыл свои эмоции за добродушной улыбкой.
- Отлично, все в сборе. Прежде чем мы начнем собрание, я хотел бы объявить, что джакузи должно снова заработать к завтрашнему дню. Действуют те же правила, что и в бассейне, купальные костюмы обязательны. Ты понял, Фрэнк? У нас здесь дамы.
Доктор Белджам кивнул Рэйсу, не отрывая взгляд от кофеварки.
- Хорошо. Теперь я думаю, что все вы уже познакомились с Энди Деннисоном, кроме Джули. Так что давайте начнем с вас.
У Харкер было вытянутое лицо и гулкий голос, который не оставлял сомнений в том, что она не терпит идиотов. После нескольких встреч с ней Сан поняла, что Харкер всех, кроме себя, считает идиотами.
- Я доктор Джули Харкер. Я пришла в 1980 году, чтобы следить за здоровьем команды Самхейна, включая выдачу лекарств и ежемесячные медосмотры. С момента моего прибытия я также следила за жизненными показателями Баба и занималась лечением жены генерала Рэйса - Хелен.
Сан хмыкнула, узнав ту же речь, которую та произнесла при знакомстве с ней, вплоть до гнусавости в голосе.
- Спасибо, Джули, - сказал Рэйс, и доктор Харкер села в кресло, достав из нагрудного кармана своего лабораторного халата кусачки для ногтей. Она начала обрезать заусенец. - Как насчет тебя, Фрэнк?
- Хм? О, конечно. - Доктор Фрэнк Белджам поднес чашку кофе к губам и сделал большой глоток. - Фрэнк Белджам, молекулярный биолог. Я занимаюсь генетикой. Я составлял карту генов Баба. Трудно, очень трудно. Как вы, возможно, знаете, а может, и нет, на секвенирование человеческого генома ушло десять лет, а у нас всего 23 пары хромосом и менее 25 000 генов. Мы выделили 44 пары хромосом в Бабе. Тяжелая работа. Тяжелая, тяжелая, тяжелая.
Белджам сделал еще один шумный глоток кофе.
- Но он с Земли. Я уверен. У Баба те же двадцать аминокислот, что и у всего живого на этой планете. Почему это важно? Существует около 80 различных типов аминокислот, и все они могут создавать белки, но на Земле ничто не использует эти дополнительные шестьдесят. Все живые организмы - растения, животные, бактерии - используют различные комбинации тех же двадцати, и причина в том, что все мы произошли от одного общего предка. Вот почему все живые организмы имеют общие гены. У каждого человека в этой комнате, на этой планете, 99,9 процента одинаковых ДНК. У нас 98,4 с шимпанзе, 98,3 с гориллами, вплоть до сине-зеленых водорослей.
Сан взглянула на Энди. Он внимательно слушал Фрэнка так же, как и Сан, когда тот впервые читал ей эту лекцию.
- Если бы жизнь зародилась из нескольких источников, мы бы, наверное, обнаружили разные аминокислоты в различных живых организмах на Земле. Но это не так, у нас у всех один и тот же генетический код, и у Баба он такой же. Я занимаюсь тем, что составляю карту последовательностей в геноме Баба, чтобы выяснить, с кем на Земле у него больше всего общих генов. Это очень сложно, когда мы не знаем, где искать. Это похоже на поиск одного предложения в одной из книг в Библиотеке Конгресса.
Фрэнк пожал плечами и отхлебнул еще кофе.
- Как вы думаете, доктор, что такое Баб? - спросил Рэйс, поглядывая на Энди.
- Я думаю, ну, наверное, я думаю, что он - это все понемногу. Мутация. Может быть, он представитель доисторической расы, которая вымерла... Поскольку он разумен,
