Ознакомительная версия.
На этот раз старуха не потащила меня к костру, а только принесла немного мяса и овощей, которые мы с ней и съели. Я заметила, что на протяжении всего вечера она не раз отхлебывала из своей фляжки, откуда доносился резкий запах алкоголя.
– Ром! – сказала старуха, – не хочешь глотнуть?
– Нет, благодарю, – отказалась я, но сама подумала, что это только мне на руку – она напьется и уснет крепким сном.
Все случилось, как я того и хотела: ближе к ночи старуха отправилась спать, предварительно привязав мою ногу к своей руке. На ее предложение тоже отойти ко сну я сказала, что еще немного посижу на свежем воздухе, а потом лягу. На улице я просидела, наверное, пару часов. Рядом постоянно кто-то ходил, и я никак не могла претворить свой план побега в действие. Наконец, когда возле меня не было никого, я решилась – очень медленно и осторожно начала развязывать веревку, обмотанную вокруг моей лодыжки. Пару раз колокольчики предательски звякнули, и мое сердце ушло в пятки, но старуха так и не проснулась. Я снова попыталась развязать узел, но, видимо, старуха была мастерицей завязывать их хитроумным способом. Я поняла, что поможет мне только нож, которого у меня, сами понимаете, не было. И начала думать, чем же можно заменить нож. Повозка старухи была довольно старой, поэтому я без труда вытащила из сколоченных наспех досок ржавый гвоздь. Он не оказался острым, но давал мне какую-то надежду на спасение. Медленно и осторожно я начала разрывать веревку гвоздем. Не знаю, сколько ушло на это времени, мне показалось – целая вечность. Веревка была почти что перерезана, но я не чувствовала рук, не ощущала холода ночи, и пот струился по моему лицу.
Наконец я освободилась от веревки и, осторожно встав, решила поскорее убежать как можно дальше от каравана. Изначально я хотела добраться до ближайшего города, сообщить полиции о случившемся и вернуться домой. Но за все время, пока мы ехали, я не заметила ни одного населенного пункта. Просматривалась только дорога, встречались опустевшие поля и редкий лес. Может быть, мы специально выбирали окольные пути. Поэтому я решила, что как только отойду на приличное расстояние от места стоянки цирка, то бегом пущусь до леса, где затаюсь на какое-то время. Не думаю, что из-за меня одной караван задержится и все бросятся на мои поиски.
Я осторожно пошла в темноту, старясь ступать бесшумно, как кошка. Позади остался почти весь караван, да затухающий костер светился угольками. Никто меня не видел и не слышал. Впереди было только два фургона, из которых не доносилось ни звука. Я подумала, что там, наверное, хранились декорации и костюмы артистов. Как же я ошибалась!
Поравнявшись с фургоном, я заметила на уровне моей головы маленькие окошки с решетками. Вдруг я увидела, что из этих окошек на меня кто-то смотрит. Одна, нет, даже две пары глаз. Я испугалась и, чтобы не закричать, зажала рот руками. Застыв в ужасе и понимая, что сейчас люди выбегут и схватят меня, я не смела ступить ни шагу. Однако постепенно до меня начало доходить, что глаза расположены слишком уж близко друг к другу, да и по форме чересчур круглые.
«Мартышки!» – пронеслось у меня в голове, и на душе сразу полегчало. Я продолжила медленно двигаться под внимательным взглядом этих животных. И когда я уже отошла на несколько ярдов от фургона и начала считать себя победительницей, эти существа принялись кричать. В отчаяньи я рванула что было сил, не разбирая дороги. Я бежала все время прямо, но уже через минуту поняла, что тяжелые, огромные ботинки мешают мне увеличить скорость. Я остановилась и скинула их. Обернувшись, я увидела, что в лагере началась неразбериха. То тут, то там зажигались факелы, слышались недовольные и возмущенные голоса людей. Я побежала так быстро, как только могла, но до леса было еще далеко и спрятаться было негде. Я поняла: все уже знают, что я сбежала, и погоня скоро начнется. Сердце колотилось как бешеное, а холодный ночной воздух обжигал легкие. Считанные ярды оставались до леса. Я не боялась заблудиться, в крайнем случае, я могла залезть на дерево – вряд ли кому-либо пришло бы в голову искать меня там.
Но тут вдруг что-то резко ударило меня в живот и подняло над землей. С перепугу я не поняла, что к чему, и только через несколько секунд увидела, что меня держит в своих руках огромный рыжеволосый клоун Джо.
– Ну что, попался, цыпленок, – злорадно сказал он, дыша мне в лицо алкоголем.
Я никак не могла отдышаться, да еще он держал меня так крепко, что казалось – сломает мне ребра. Поэтому я только закашлялась.
– Она здесь! – прогремел голос Джо.
К нам уже приближалась толпа людей с факелами. Я понимала, что погибла, и про себя начала читать все известные мне молитвы. Попыталась вырваться из железных лап Джо, но это оказалось мне не под силу. Впереди я увидела Джерома в белой ночной рубашке, на которую он небрежно набросил красивый дорогой халат.
– Чертова девка задумала удрать от нас! – заорал Джо. У Джерома от злости на лице ходили желваки. Он подошел и со всего размаху заехал мне рукой по лицу. У меня в глазах засверкали звезды, а в ушах раздался звон.
– Неблагодарная тварь! – проревел он, – отведи ее в фургон с обезьянами, из него она не сможет убежать, и задай ей хорошую трепку!
Джо, перекинув меня через плечо, пошел к лагерю. Все смотрели на меня с каким-то невыносимым презрением, как будто я была не человеком, а мерзким чудовищем, заслуживающим смерти.
Подойдя к фургону с мартышками, Джо скинул меня на землю. Первый удар пришелся в живот, второй – по голове, третий – по спине. О дальнейшем я помню весьма смутно. Удары сыпались на меня как град. Джо не гнушался бить даже ногами. Закончив экзекуцию, он поднял меня и швырнул в фургон, где стояли клетки с мартышками. Я лишилась сознания, а когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу на полу. Тело болело, лицо было в крови, я почти ничего не видела, так как все лицо опухло от побоев. Во рту ощущался привкус крови. Дотронувшись языком до переднего зуба, я поняла, что от него осталась только половинка, которая едва держится. Я снова потеряла сознание и находилась в таком состоянии до утра.
Меня разбудил поток ледяной воды, вылитой мне на лицо. Рядом стоял ухмыляющийся Джером с пустым ведром в руках.
– Ну что, как себя чувствует наша беглянка?
От боли я не могла ничего сказать, даже толком увидеть Джерома, – все расплывалось перед глазами, которые сильно заплыли. Окинув меня взглядом и убедившись, что я жива, он ушел, заперев за собой дверь. Не знаю, сколько я пролежала в забытьи. Иногда пробуждалась от криков обезьян и тогда снова окуналась в поток боли, который накрывал все мое тело. Повозка тряслась, и я понимала, что мы едем дальше. Куда – мне было безразлично. Я хотела умереть, но в то же время мечтала выжить и сбежать. К вечеру я окончательно пришла в себя. Правда, все тело невыносимо ломило, но, к моему удивлению, я уже нормально видела, – отеки под глазами стали как будто бы меньше. Я кое-как села, опершись о стенку фургона. Через узкие окошки наверху просачивался свет от костра, – мы вновь остановились. Я с ненавистью смотрела на обезьян в клетке – это из-за них я опять очутилась в цирке. Меня начала мучить жажда, но я не собиралась кричать и звать на помощь. Я знала, что рано или поздно, но Джером заявится ко мне. Так и произошло.
Ознакомительная версия.
