Я почти не слушал. В глазах стояла ночная картина: луна, молочный туман и скользящие по нему тени коротких вагонов. Товарные вагоны с печкой, чтобы возить людей – теплушки. Сейчас таких не делают. Это история, кино: «Залазь, казачок, в теплушку».
– …Особенно пострадали буряты, – говорила тетя. – Шаманы были для них и лекарями, и предсказателями погоды, и хранителями народных преданий.
– А колдуны? – спросил я.
– А зарядка? – Тетя встала. Нож она не выпускала из рук. Все время на него поглядывала. – Ценнейший экспонат! Алешка, можешь просить за него все, что в моих силах.
Я и попросил:
– Зарядку не делать.
Через пятнадцать минут мы бежали по городским улицам. Не делать зарядку было выше тети-Светиных сил.
Утренняя зарядка в исполнении бывшего прапорщика воздушно-десантных войск – это пятикилометровый кросс в любую погоду. На каждой встречной лавочке нужно десять раз отжаться, причем не от лавочки, а от земли. На лавочку кладутся ноги, чтоб рукам тяжелее было.
Мы бежали и отжимались. Отжимались и бежали.
Ордынск был похож на город только в центре. Под ногами асфальт, дома старинные, в два, в три этажа; по окнам видно, что стены толстые, как в крепости. На широких подоконниках где горшок с геранью, а где большая дымчатая кошка или сразу две. Но стоило чуть отбежать по переулку, как мы оказались среди одноэтажных домишек сельского вида. На кустах за невысокими палисадами завязались мутно-зеленые ягодки. (Крыжовник, наверное. Или калина? Разберусь, когда созреет.) Посреди улиц росла трава. Паслись гуси, неохотно разбегаясь от редких машин. Тротуары были деревянные, представляешь? Километры дощатых помостов. Я понял, что в дождливое время улицы развозит от грязи.
В темпе пробежав еще немного, мы попали уж вовсе в деревню без тротуаров, с некрашеными серыми избами. Тетя Света посадила уставшего Жеку себе на шею. Задыхаясь, я смотрел на нее и стыдился свой немощи.
Под обрывом блестела река. Я спросил:
– Это не Онон?
– Нет, его приток. Онон дальше… Салаги отдыхают, старослужащие – на тот берег и обратно, – приказала тетя Света, прыгая вниз по вырубленным в глине ступеням.
– Я плавки не взял. Предупреждать надо было, – сказал я с большим удовольствием, потому что еще не простил тетиного коварства. Кто ее за язык тянул: «Проси, что хочешь»?! Наобещала с три короба и не выполнила.
– В трусах искупаешься! – отрезала тетя Света.
Я стал раздеваться. Спорить с ней бесполезно. Не успеешь раскрыть рот, как уже будешь плавать в чем есть, не снимая кроссовок… Тетя скинула сарафан и баттерфляем крейсировала вдоль берега, дожидаясь «инвалидную роту».
Вода была холоднющая. С огородов на нас глядели старухи в темных платьях и повязанных по брови косынках. Пока мы плавали за реку, одна подошла к Жеке. Я, понятно, не слышал, о чем они говорили. Но догадался, когда старуха объявила тете Свете, что может пристроить нашего лишнего «рабенка» в хорошую семью. «Рабенок» с торжествующим видом грыз подаренное старухой яблоко.
– Я подумаю, – ответила тетя Света.
Жека, ожидавший, что его будут уговаривать: «Не покидай нас, останься!» – с воплем шарахнулся от старухи и улепетнул так резво, что мы догнали его только через две улицы.
– Растешь, Евгений, – похвалила его тетя. – Вижу, ты можешь сам пробежать всю дистанцию.
И на обратном пути ни разу не взяла его на шею, хотя Жека еле волочил ноги.
В квартале от музея тетя на бегу бросила мне ключи:
– Позавтракайте чем найдете. Мне надо зайти по делам. – И свернула к двери с вывеской «Интернет-кафе».
«Чем найдете» – это в ее духе. Мама до сих пор не доверяет Жеке даже газ под чайником зажечь. А мне только чайник и доверяет.
Мы сразу пошли прогулочным шагом. Ну его, этот кросс. Набегались.
Жека стал рассказывать свой сон про поезд. Как пассажиры ели кашу из общего котелка, а у него не было ложки… Я оглядывался, не догоняет ли нас десантная тетя, Жека тянул за рукав и ныл, что я не слушаю. Смотрели мы куда угодно, только не вперед, и нос к носу столкнулись с плешивым дядькой в измятом костюме с галстуком. Мы вправо, и он вправо. Мы влево, и плешивый туда же. Я взял Жеку за руку и встал. Пускай плешивый хорошенько все обдумает, авось и разойдемся с третьей попытки.
– Алексей и Евгений! – сказал он строго, как будто объявил: «Вы арестованы!»
Глава X. Странный стоматолог
Нет, ты понял?! Мы шли не по Москве и не по дачным Подосинкам, а по городу Ордынску в Забайкалье. Это очень далеко. Всех наших здешних знакомых, включая Жекину старуху, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И вдруг этот плешивый называет нас по именам! Ведьмак, решил я и сильно разочаровался. Мне представлялось, что ведьмак высокий, худющий, седобородый, с огнем в звериных желтых глазах.
– А мама не велит нам с чужими разговаривать, – сообщил мой бдительный брат. – А почему на вас пиджак мятый, вы от жены убежали? А хотите, я вас научу? Купите себе утюг по телику, позвоните прямо сейчас и получите картофелечистку в подарок.
Плешивый вдруг бесцеремонно схватил Жеку за подбородок и заставил раскрыть рот.
– Дырочка в правом моляре! – заметил он осуждающим тоном. – Думаешь, если зуб молочный, то его пломбировать не нужно? Да у тебя во рту рассадник микробов! Они заразят остальные зубы.
Жека поспешно выплюнул микробов.
– Не поможет, – понял его плешивый. – Только пломбирование! Приходите ко мне, и как можно скорее. Мой кабинет отсюда в двух кварталах.
И плешивый всунул мне визитку:
ЗУБЫ
Лечение, протезирование,
исправление прикуса
кандидат медицинских наук
Скорятин Борис Михайлович
Если на ведьмака Борис Михайлович не тянул, то в зубные врачи годился как нельзя лучше. Он был самый обыкновенный, а это важно, когда ты садишься в кресло и стоматолог заносит зудящее жало бормашины. От мрачного старика со звериными глазами я бы удрал.
– Я, собственно, хотел спросить, когда откроют музей, – сказал стоматолог, еще раз удивив меня. Надо же, какая тяга у человека к истории родного края. С утра пораньше – в музей.
– А у тети Светы чегой-то своровали! – выложил Жека.
– Да-да, я уже слышал. Какое варварство! – стал сокрушаться Борис Михайлович. – И ведь наверняка сплавят вещи за бесценок. В нашем городе их некому продать: настоящих ценителей антиквариата мало, и они не станут связываться с ворованным. Я бы лично не стал.
– А вы настоящий? – бестактно спросил Жека.
– Смею надеяться. У меня самая большая коллекция икон в городе.
Сказав это, стоматолог вспомнил, что пора открывать кабинет, распрощался и ушел.
