— Вставай! — Барков влупил мне еще одну оплеуху.
С размаху влупил, так что зубы чвакнули.
— Ты чего дерешься? — Я сел.
— Вставай, прилетели.
— Куда? На Зарю?
— Не знаю… Может быть…
Барков нервничал. Был бледен, и кончики ушей мелко дрожали.
— Я бы сказала, куда мы прилетели, да только даже слов таких не знаю! — выдала Груша. Она тоже была здесь.
Я проморгался. Корабль мелко подрагивал, как бывает, когда идешь через атмосферу. Где-то далеко, наверное в трюме, взрявкивали посадочные сирены.
На самом деле — куда-то мы прилетели. Куда-куда… На Зарю! Скоро я выйду на пляж…
— Сейчас начнется продувка, — сообщил Барков. — Надо бежать.
— Какая еще продувка? — не понял я. — Мы же на борту.
— Нас нет на борту! — почти крикнул Барков. — Разворот… ну, та таблетка… она сбила автоматику погрузочного терминала. Боюсь, что и всего корабля… Компьютер нас не видит! Нас здесь нет! Когда ящик окажется на грунте, автоматика пустит по коридорам «термит», дезинфекцию…
Я поглядел на Грушу. Та кивнула в подтверждение. И тут же сказала:
— Только при чем здесь дезинфекция? Заря — земная планета, на ней никаких дезинфекций не проводят. Так что никакой продувки не будет. Ящик выгрузится, и мы спокойно выйдем. А потом отправимся обратно, на Европу. И вы, голубчики, будете у меня работать, как волы! Ломом и буром!
Груша демонстративно уселась на полу коридора.
— Садись и ты, — кивнул я Баркову. — Скоро будем купаться.
Барков потер лоб.
Корабль дрогнул сильнее.
— А если мы не на Заре? — тихо спросил Барков.
— В каком смысле? — тут же насторожилась Груша.
— Ну… я не знаю… А вдруг… и навигационный контур дал сбой?
Груша выразительно постучала кулаком по полу. А потом себе по голове. Звук, кстати, получился вполне идентичный.
— А если это все-таки… другая планета? — продолжал сомневаться Барков.
— Корабль шел на Зарю? — подбоченилась Груша.
— На Зарю, — хором ответили мы.
— Тогда он и пришел на Зарю. И никакой дезинфекции не будет. Протокол дезинфекции введен для планет неземных классов…
Корабль замер.
— Я же говорила, — усмехнулась Груша. — Встали на грунт. Теперь я вами займусь, мои тушканчики…
Груша неловко поднялась на ноги и двинула в сторону трюма. Совершенно неожиданно перед ней вспучилась прозрачная, похожая на чуть выпуклую линзу переборка. Груша оторопело остановилась перед ней, затем дотронулась пальцем, развернулась и поперла на Баркова.
Мы тоже поднялись с пола.
— Где мы?! — Груша сжала кулаки.
— Я… я… не знаю… я только предположил… может, на самом деле сбой в автоматике…
— Да какая разница? — взвизгнула Груша. — Ты все испортил! Корабль нас не видит! Сейчас запустится дезинфекция!
— А что такое «термит»? — поинтересовался я.
— Дезинфекция!
— Что такое «термит»? — повторил я.
— «Термит» — это кислота, только газообразная. Она вступает в соединение с белком…
— Короче!
— Она переваривает белковые формы. За несколько секунд. Лучший дезинфектор! Ничего не остается, даже зубов.
Быть переваренным заживо мне совершенно не хотелось.
— Я говорил, что зря… — промямлил Барков.
Появился какой-то неприятный звук. Чавк. Чавк. Чавк.
— Отделяются отсеки… — потерянно сказала Груша. — Все…
Она кинулась по коридору в противоположную сторону. И тут же перед ней выросла другая переборка, Груша врезалась в нее, ее откинуло обратно, как войлочный мячик.
— Опоздали! — прошептала Груша. — Все…
Она встала на корточки и выстрелилась с позиции низкого старта. Влупилась в линзу со всей своей восьмидесятикилограммовой мочи. Линза даже не прогнулась. Еще бы! Переборки ставят не для того, чтобы их можно было вот так просто, могучим плечом с разбега, вышибить.
Груша оплывала по линзе. Щупала ее руками, будто перед ней была не переборка, а случайно найденное свежее яйцо динозавра.
— Отойди в сторону, — неожиданно спокойно сказал Барков.
— Не хочу! Не хочу отходить!
С Грушей вроде как истерика приключилась, она никак не хотела отпустить своего динозавра.
— Отойди, — попросил Барков еще раз.
Я поглядел направо, потом налево. Мы находились в отсеке коридора длиной, наверное, метров в десять. По обеим сторонам линзы. Выхода нет. Скоро польется «термит». Не знаю, но я почему-то никакого особого страха не чувствовал, так, только слегка. Мне все казалось, что это не по-настоящему.
— Мама… — завыла вдруг Груша. — Мамочка…
И тут случилась странная штука. Барков как-то преобразился. Он подскочил к могучей Груше, как-то умудрился схватить ее за шиворот и отбросить в сторону. Затем скинул рюкзак, присел над ним, расшнуровал горловину и сунул руку внутрь.
Через секунду он достал из рюкзака что-то похожее на пистолет-парализатор, какими пользовалась карантинная служба, только больше раза в два. Что-то черное, как эбен, и такое же полированное. Необычное. Очень необычное! Мне показалось, что «пистолет» даже как-то излишне темен, будто он собирает в себя свет. Во всяком случае, бликов он не отбрасывал. Видимо, оружие какое-то… Хотя я в оружии не очень хорошо разбираюсь и парализаторы только в кино видел, ими давно уже никто не пользуется.
Барков поднял пистолет, сдвинул у него что-то сбоку. Даже со стороны было видно, какой тот предмет тяжелый и неудобный. И он совсем Баркову не шел.
— Это что? — спросила Груша.
— Отвернитесь! — крикнул Барков.
Я отвернуться не успел. Из пистолета вылетел яркий желтый разряд, противно свистнул выжженный воздух, переборка разлетелась в блестящую пыль, пыль повисла в воздухе медленными каплями.
Груша ошалело смотрела на Баркова.
— Откуда у тебя…
— Потом! — крикнул Барков. — Бежим!
Он первым продрался через висящие капли, быстро пошагал дальше по коридору. Я подтолкнул Грушу, она поднялась и поторопилась за Барковым. Я тоже не отставал. Капли стекла оказались довольно горячими.
Барков остановился перед следующей переборкой, выстрелил.
Я оглянулся. Переборка за нами медленно восстанавливалась, капли стягивались к центру, медленно срастались в стекло.
— Откуда у тебя оружие? — спросила Груша. — Что вообще за пистолет такой?
Она уже приходила в себя и снова начинала командовать. Барков не ответил, побежал дальше. Так мы и пробирались — прожигая себе дорогу.
Где-то на восьмой переборке корабль начал крениться, меня повело в сторону, я запутался в ногах, и на меня тут же свалилась Груша. Груша была твердая и тяжелая. Она не только на меня свалилась, она по мне еще и проехалась. Так, слегка, всего пару костей раздавила.
